Королева красоты

Когда я подъехала к школе, на стоянке осталось всего несколько машин. В коридорах было пусто и тихо, и только я бахнула входной дверью — сколько бы я ни входила, мне не удавалось придержать ее как следует.

Я глубоко вдохнула родные запахи: смесь мастики, пота, арахисового масла и прокисшего молока. Как здесь, в нашей старой доброй школе, могли случиться такие чудовищные вещи?

Я завернула за угол и чуть не налетела на мистера Сантуччи, подметавшего пол.

— Опять напугать меня хочешь, а? — укоризненно покачал он головой, даже не улыбнувшись.

В зале стояла почти кромешная тьма. Интересно, кому понадобилось опускать на окнах тяжелые плотные шторы? Разве что Сантуччи.

Я направилась к сцене по центральному проходу. Сегодня я уже совершала этот путь — когда выходила для произнесения речи. Только днем в зале было много света и шума, и он был битком набит.

Вдруг мне стало не по себе: я почувствовала, что тут еще кто-то есть.

Я поднялась на сцену. Занавес был закрыт, и я, скользя по нему рукой, на ощупь двинулась закулисы. Я шла очень медленно. Там ведь было на что налететь — реквизит, прожекторы, веревки всякие висят.

Если на меня тут кто и нападет, я, конечно, окажусь в выгодном положении: возьму и спрячусь в этих закулисных джунглях. Тут сам черт себе ногу сломит.

Я нашла осветительный щит, нащупала главный рубильник и дала свет. Я включала рубильники — лампы загорались одна за другой.

Прожекторы заливали сцену мягким цветным светом.

Я обернулась.

И издала истошный вопль.

Глава 18

Он эхом отдался по углам пустого зала. Я бросилась на сцену как одержимая.

Моим глазам предстала ужасная картина. Элана лежала лицом вниз, ее левая рука была неестественно вывернута. А пальцы правой были скрючены, будто она скребла ими по полу сцены. Вокруг темные брызги крови.

Я продолжала орать, не чуя себя. Дверь распахнулась, в зал всунулась голова мистера Сантуччи. В руках он сжимал швабру.

— Вызовите «скорую помощь»! — закричала я. Он уставился на меня в замешательстве. Я подбежала к краю сцены и повторила:

— «Скорую», сейчас же, немедленно! Он бросил швабру и побежал звонить.

Я все еще сидела на сцене, рядом с безжизненным телом Эланы, когда появились врачи и санитары. За ними следовали два офицера полиции.

Они бежали к сцене по главному проходу. Я даже слышала, как пищат их рации. Но я уже понимала — им незачем торопиться.

— О, Господи! — ахнула женщина в белом халате, первой подбежавшая к Элане.

— Что там случилось? — пробасил высокий рыжий полицейский Джексон, еще только поднимавшийся на сцену.

Два санитара осторожно повернули Элану на спину.

У меня перед глазами все поплыло.

Вместо лица у Эланы было кровавое месиво. Почти как в том моем страшном сне.

Санитар попытался нащупать пульс на ее шее. Побледнев, он поднял на нас многозначительный взгляд и горько покачал головой.

— Такое впечатление, что она упала с высоты, — произнесла женщина-полицейский, посмотрев под потолок.

Я узнала ее — это была Барнет.

— Вы были здесь? Вы видели, как это произошло? — спросила она, обращаясь ко мне.

— Нет.

Офицер Джексон задрал голову и показал на колосники.

— Она могла свалиться оттуда.

Барнет нагнулась и положила руку мне на плечо.

— Как ты думаешь, что она там, наверху, могла делать?

Я подняла глаза.

— Там есть малюсенькая подсобка, — объяснила я. — Поскольку на мне реквизит и декорации, я там бываю. Может, она... Может, она меня и искала.

Барнет полезла наверх, в подсобку. Я осталась внизу отвечать на вопросы полицейского.

Тело Эланы погрузили на носилки. Я не понимала, зачем надо везти ее в больницу. Потом до меня дошло, что так положено, даже если человек уже мертв.

— Нет, она не упала, — тихо сказала я. — Я совершенно уверена, что она вовсе не упала.

— У тебя есть доказательства? — спросил полицейский.

У меня не было никаких доказательств.

— Я это просто знаю, — тупо стояла я на своем.

И тут я кое-что заметила. В скрюченных пальцах правой руки, которой Элана будто скребла по полу, торчал клочок темно-бордовой ткани.

— Ты говоришь, она очень нервничала? — спросил Джексон.

— Ну конечно. Мы все взвинчены до предела, — ответила я. — И Дона взвинчена, и я как на иголках.

Отец обнял меня за плечи.

Мы сидели на нашем белом плюшевом диване. С одной стороны — отец, с другой — Дона. Офицер Джексон расположился напротив. Барнет вела протокол.

Перевалило за десять, расспросы длились уже больше часа. У меня даже появилось ощущение, что я всю весну общаюсь с полицией.

:— А тебе не показалось, что она нервничала даже больше обычного? — спросил Джексон.

Я громко вздохнула.

— Да! Да! — Я уже не старалась скрыть своего раздражения. — А как бы вы себя чувствовали? У меня, например, просто бессонница.

— Нас убивают одну за другой по очереди, — вмешалась Дона. — Это же ясно как день.

Дона уже посвятила полицию в свою теорию. Но офицер Джексон в очередной раз осадил ее строгим взглядом.

— Мы отрабатываем все версии, — отрезал он.

— Нет, вы не понимаете, — продолжила Дона. — Мы все так радовались, когда вышли в финал. А теперь оказалось, что мы все — кандидатки не в королевы, а в покойники! Как можно не видеть этого?

Офицер Джексон нахмурился.

— Еще несколько вопросов, и мы закончим. Барнет встала.

— Ты уж извини, Лиззи. Но ведь ты была последняя, кто видел Рейчел и Элану живыми. А нам важно все до мельчайших деталей.

Она повернулась к Доне.

— До репетиции ты...