Королева мрака

– А теперь, свиньи, закиньте эту падаль в телегу, - приказал де Лонгвиль.
– Каждому по мертвецу.

Бигго шагнул вперед, поднял тело Ловчилы Тома, как поднял бы ребенка, и положил на телегу. Двое могильщиков оттащили тело от края, освобождая место для следующего.

Поднимая покойника, Эрик старался вспомнить его имя или хотя бы преступление - и не смог. Он отнес труп к телеге и, отходя, все смотрел в лицо мертвецу. Они провели в одной камере два дня и даже, возможно, беседовали, но он никак не мог узнать этого человека.

Ру посмотрел на труп у своих ног, потом сделал попытку его поднять. Он застонал от натуги, и слезы фонтаном брызнули из его глаз. Чуть помедлив, Эрик шагнул к нему, чтобы помочь.

– Фон Даркмур, назад, - приказал де Лонгвиль.

– Он не сможет, - хрипло сказал Эрик хриплым голосом, коснувшись рукой обожженной веревкой шеи. Глаза де Лонгвиля угрожающе сузились, и Эрик быстро добавил:

– Сержант де Лонгвиль.

– Ничего, постарается, - сказал де Лонгвиль.
– А нет - так будет первым из вас, кто снова попадет туда.
– Кинжалом, неизвестно как оказавшимся в его руке, он показал на эшафот.

Эрик смотрел, как Ру, выбиваясь из сил, пытается дотащить труп до телеги, но не может даже сдвинуть его с места. Эти десять футов, наверное, казались ему милей. Он никогда не был сильным, а сейчас и подавно. Руки его были словно тряпичные, ноги подкашивались.

Наконец он сдвинул мертвое тело сначала на фут, затем на два, на мгновение замер, потом протащил его еще на фут. С кряхтением, словно волок в гору доспехи, Ру тянул, пока не дотащил труп до повозки, - и там упал на колени.

Де Лонгвиль наклонился над ним и, когда их лица оказались на одном уровне, заорал:

– Что? Да ты никак ждешь, что эти честные трудяги спустятся и доделают за тебя твою работу?
– Ру взглянул на него, молча моля о смерти. Де Лонгвиль схватил его за волосы и, рывком поставив на ноги, прижал к его горлу кинжал.
– И не надейся, свинья!
– рявкнул он, словно прочитав его мысли.
– Ты принадлежишь мне и подохнешь только тогда, когда я скажу, что это доставит мне удовольствие. И не раньше, понял, ты, тощий ублюдок? А если ты вздумаешь сдохнуть раньше, я ворвусь в палаты Богини Смерти и выдерну тебя обратно - чтобы самому прикончить тебя здесь. Я взрежу тебе живот и пообедаю твоей печенью, если не будешь делать то, что я прикажу. А теперь - грузи эту падаль в телегу!

Ру отшатнулся и, ударившись о колесо, едва не упал снова. Он наклонился, подсунул руки под труп и напряг мускулы.

– Нет, парень, ты мне не подходишь!
– взревел де Лонгвиль.
– Если не закинешь его, когда я досчитаю до десяти, я, слизняк, вырежу тебе сердце у всех на глазах! Раз!

С застывшим от ужаса лицом Ру сделал еще одно усилие. "Два!" Он упал на колени и, прижав к себе труп, стал медленно подниматься. "Три!"

Ру распрямил ноги, развернулся всем телом и труп повис на краю телеги. "Четыре!" Ру сделал глубокий вдох, снова напрягся, и верхняя часть трупа перевесилась через борт. "Пять!" Ру быстро нагнулся и обхватил труп за бедра. Последним усилием он пихнул его вверх и рухнул, привалившись к задку телеги.

– Шесть!
– проорал де Лонгвиль, наклоняясь над ним.

Ру поднял голову и увидел, что ноги мертвеца еще перевешиваются через борт. При счете "Семь!" он заставил себя встать и всем телом навалился на них.

Ру полувтолкнул, полувкатил мертвеца в телегу, когда де Лонгвиль досчитал до восьми.

После этого он потерял сознание.

Эрик шагнул вперед. Де Лонгвиль обернулся, сделал короткий шаг ему навстречу - и резкий удар бросил Эрика на колени. Нагнув голову, Робер де Лонгвиль поглядел ему в глаза:

– Запомни, падаль: что бы ни случилось с твоими друзьями, ты будешь делать то, что тебе прикажут, и тогда, когда тебе прикажут, - и ничего больше. Это твой первый урок, и если ты его не усвоишь, то еще до заката будешь кормить ворон.
– Он выпрямился и скомандовал:

– Увести их в камеру!

Все нестройной шеренгой поплелись обратно, по-прежнему не понимая, что же произошло. У Эрика звенело в ушах от удара. Он с трудом повернул голову и увидел, что два стражника подняли Ру и тащат за остальными.

Заключенных снова втолкнули в камеру, следом за ними бросили Ру, и дверь со стуком захлопнулась.

Шо Пи подошел к Ру и, осмотрев его, сказал:

– Он придет в себя. Это от страха и потрясения.
– Кешиец повернулся к Эрику и улыбнулся. В его глазах плясал странный огонек:

– Не говорил ли я тебе, что все может обернуться иначе?

– Но как?
– спросил Бигто.
– И к чему было ломать эту комедию?

Кешиец уселся, скрестив ноги перед собой.

– Я бы назвал это наглядным уроком. Этот человек, де Лонгвиль, который, как мне представляется, выполняет поручение принца, хочет, чтобы мы кое-что твердо усвоили.

– Усвоили что?
– спросил Билли Гудвин - долговязый парень с вьющимися каштановыми волосами.

– Ну как же - он сам об этом сказал. Он хочет, чтобы мы крепко запомнили, что он без колебаний убьет любого, если мы откажемся делать то, что ему нужно.

– Но что ему нужно?
– спросил тощий рыжеволосый мужчина со светлой бородкой, имени которого Эрик не знал. Шо Пи закрыл глаза, словно собрался спать:

– Не знаю, но думаю, что нам будет интересно.

Вдруг Эрик сел и захихикал.

– Ты чего?
– спросил Бигго. Смущенным голосом Эрик сказал;

– Я наложил в штаны, - и зашелся истерическим смехом.

– И я тоже, - признался Билли.

Эрик кивнул и внезапно осознал, что не смеется, а плачет. Мать сильно рассердилась бы на него, если б узнала об этом.

***

Ру очнулся, когда принесли еду. К общему удивлению, ее было не только много - она была еще и хорошей. До казни их кормили овощами, тушенными в крепком мясном бульоне, а теперь принесли еще сыр и мясо, а хлеб был густо намазан маслом. Вместо обычного ведра с водой каждому выдали оловянную кружку и на всех большой кувшин с белым вином: достаточно, чтобы утолить жажду и прийти в себя, но явно мало, чтобы кто-нибудь захмелел.

За едой они обсуждали свою судьбу.

– По-вашему, эту милую шутку придумал принц?
– спросил мужчина со светлой бородкой - родезанец по имени Луи де Савона.

Бигго покачал головой:

– Я неплохо разбираюсь в людях. Этот Робер де Лонгвиль способен на жестокость, если это нужно для его целей, но принц, мне кажется, не такой человек. Нет, как сказал наш кешийский друг...

– Изаланский, - поправил его Шо Пи.
– Мы живем в Империи, но мы не кешийцы.

– Не важно, - отмахнулся Бигго.
– Так вот, он был совершенно прав: это урок. И теперь мы с вами носим эти штуки, - он помахал куском веревки, свисающей с шеи, - в знак того, что официально мы мертвецы. Что бы ни случилось, мы не должны забывать, что жизнь нам оставлена из милости.