Королева-пугало

Кирин тихо заговорил снова:

— Он оставил Лифа привязанным, пока тот не проснется. Ждет благодарности Лифа, а потом уже он позволит ему вернуться.

Я пробежала по комнате, и меня стошнило в ведро, что мы держали здесь, чтобы тушить огонь. Холодная рука легла на мой лоб, Кирин опустился рядом с тревогой во взгляде.

— Воды? — тихо спросил он, и я кивнула.

Он вернулся через миг с чашкой, и я выпила содержимое, позволяя холодной жидкости успокоить меня.

— Думаю, ему дали Эликсир, — сказала Хоуп из-за Кирина, ее голос был напряжен.

— Он отказался, — Кирин говорил и смотрел на меня. — Он сказал, что лучше будет носить метки своей глупости, делать выводы. Так же и с глазом.

Его глаз. Каждый раз от мыслей об этом меня заполняла вина, хоть я знала, что не должна этого чувствовать. Я сделала это с ним. Я повредила один из его зеленых глаз. Я не понимала, почему он отказался от Эликсира тогда, почему отказался теперь. Откуда эта тяга к мазохизму?

Кирин смотрел на меня, и я выдавила улыбку.

— Все хорошо. Итак, охота на Эррин не увенчалась успехом?

— Из пяти гончих вернулась только одна. Без нее.

— Значит, она где-то там. Нам нужно связаться с союзниками в Лормере и сказать им о ней. Если они увидят ее, услышат о ней, то пусть укроют ее в безопасном месте и сообщат нам, чтобы мы тут же ее забрали.

— Я пойду сейчас же, — он повернулся.

— Погоди, — сказала я. — Ты сказал, что Лифа заберут в замок? Он выстоял? Аурек все еще там?

Кирин кивнул.

— Пожар был сильным. Северная и восточная башни разрушены. Половина замка в развалинах.

Моя башня еще стояла.

— Теперь Аурек все запер, — продолжил Кирин. — Он правит из южной башни, используя старые комнаты королевы. Редких людей впускают или выпускают.

— Он боится, — сказала Хоуп, вскинув брови. — Он знает, что будет, если Эррин найдет тебя.

— Но это лишь первый шаг. Нам все еще нужен алхимик, чтобы узнать, как делать Опус Магнум.

— Он может подумать, что алхимик у нас уже есть, — сказала Хоуп. — А побег Эррин может заставить его сорваться.

Она была права. Этого мы старались избегать за эти месяцы. Мы не могли действовать так, чтобы он сорвался. Восход должен был отвлечь его и привлечь к нам людей. Но мы балансировали на острие ножа. Давали надежду людям, но старались не пугать его сильно.

— Мы не можем сейчас толкать его к действиям, — сказала я. — Он может навредить детям, которых пленил. Нам нужно отправить всем весть, чтобы пока прекратили действия. Пусть помедлят, пока мы не найдем Эррин и рецепт. Пусть пока все остановят, — я вдохнула. — И свяжись с дозорными в детских лагерях, — сказала я Кирину. — Отправь весть Грельду, Сержу, Тарви и остальным. Если покажется, что он хочет им навредить, я хочу, чтобы там было достаточно людей, чтобы забрать их.

Он кивнул с серьезным видом. Если мы заберем детей, мы раскроем себя и нашу сеть, потеряем долю преимущества. Это было опасно. Но мы не собирались жертвовать детьми.

— Разошли весть, — продолжила я. — Пусть все будут готовы, на всякий случай. Все может быстро измениться, мы должны быть готовы к этому.

— Я тут же отправлю гонцов.

— Спасибо. Только сначала поешь. И отдохни. И… помойся.

Кирин вскинул бровь.

— Хочешь сказать, что от меня воняет?

— Ты пахнешь как лошадь, — я выдавила улыбку, несмотря на мрачные мысли. Это я научилась делать при Хелевисе, применять навык приходилось часто. Он легко улыбнулся в ответ. — Увидимся за ужином.

Он вышел из комнаты, и я повернулась к Хоуп.

— Ты в порядке? — спросила она.

Я прошла мимо нее и склонилась над картой, словно смогла бы увидеть там маленькую Эррин. Хоуп встала рядом со мной.

— Мы должны найти ее, — сказала я.

— И мы найдем. А теперь ответь мне. Ты в порядке?

— Не знаю, — призналась я. — Не знаю.

— Борьба поможет?

Я взглянула на нее.

— Да.

Я оставила Ние записку, где говорилось, что мы во дворе, чтобы она пришла к нам, а потом пошла в оружейную, что когда-то была кладовой, чтобы взять нужное снаряжение. Хоуп уже была там, ее брони не было на стойке, я слышала, как она ходила по камням во дворе, порой звенел металл о металл, он ударяла по шесту в центре. Я быстро заплела волосы и спрятала их под тунику, а потом надела кожаную броню.

Она была красной, сделанной из старых седел, сидела на мне, как влитая.

Я закрепила на ногах щитки, на бедрах и лодыжках. Тунику я закрепила по бокам, покружилась, чтобы убедиться, что могу двигаться в броне. А потом я надела наручи и шлем. Когда я только начала обучение, мы хотели сделать мне железную броню, но я всю жизнь просто сидела и молилась, так что у меня не было сил долго носить такую броню, тем более, сражаться в ней. Даже легкая детская броня была для меня тяжелой, даже после двух месяцев тренировок, бега, карабканий и поднятия мешков с мукой. И Трей, кожевник, который помог нам с красной краской, разобрался со старыми седлами, которые мы забрали из конюшен шерифа Хаги. Он сделал мне броню из алой плотной кожи.

Красной, как небо на рассвете.

Как только я оделась, я взмахнула ногами и руками, покрутила телом, а потом радостно сняла с крюка пояс с мечом и проверила лезвие.

Хоуп говорила, что с этим мечом учился Сайлас. Когда она предложила его мне, рассказав, что ее сын пользовался им в детстве, я решила, что она оскорбляет меня. А потом она рассказала о весе и равновесии.

— Большое оружие не принесет прока, если им не уметь пользоваться, — сказала она, улыбаясь, и я поняла шутку позже других, все уже смеялись. Но я тоже поняла. Я не могла поднять мечи, которыми сражались Мерек и Лиф. Но этот, длиной в три фута, тонкий, как пергамент, с крепкой, но легкой рукоятью… этот я поднять могла даже проще. Чем тот, что забрала из Конклава. Теперь этот меч был моим. Хоуп сказала, что я могу назвать его, но я считала меч почти живым существом, у него уже было имя, нужно было лишь дождаться, пока он назовет его мне.

Я спрятала меч в ножны и закрепила пояс на талии. Я вышла во двор, а Хоуп обернулась, словно ощутив меня. Ее седые волосы скрылись под шлемом из металла, как и вся ее броня. У Хоуп были десятки лет опыта, тренировок с мечом, посохом и луком. Но, как она рассказывала мне, даже опытному бойцу могло не повезти.

— Скорость и выносливость, — сказала она мне, когда дала в первый раз поднять меч. — Ты слишком маленькая и слабая, чтобы сражаться агрессивно. Так что я научу тебя защищаться. Нападение отнимает больше сил, чем защита. Нужно утомить врага и быстро покончить с ним. Ничего вычурного. Никаких представлений. Утоми их, а потом нападай.

— Пожирательница грехов, — сказала она теперь и поклонилась, чтобы скрыть улыбку.

— Не надо так меня называть.

— Тогда останови меня.

Я хотела обнять ее за то, что она нашла для меня отвлечение, пыталась успокоить меня. Это было добром.

Но я не обняла ее, а бросилась на нее, желая столкнуться в бою.

Металл в наших руках зазвенел, как колокол, полетели искры, она вскинула меч, чтобы остановить мой удар. Она развернула запястья, чтобы опустить мой меч, и я отскочила раньше, чем она ударила. С ее умением сражаться так на тренировке с тупым мечом, в настоящем бою я бы уже десять раз погибла.