Королева сплетен в большом городе
Шрифт:
– Пат? – Мне тоже уже до тошноты надоели истории про нее. Каждый раз, когда я разговариваю с Шери, у нее приготовлена новая история про свою отважную начальницу.
Но ничего удивительного в том, что Шери так восхищена этой женщиной. Она помогает сотням, а может, даже тысячам женщин избавиться от домашнего насилия и попасть в новую, безопасную среду.
– Да, – соглашается со мной Чаз. – Я все это знаю. Очень рад, что Шери нравится ее работа.
Просто… Я ее почти не вижу. Она постоянно на работе. Не только с восьми до пяти, но и вечером, и даже иногда в выходные.
– Знаешь, –
– Да, – отвечает Чаз. – Мне она об этом тоже говорила.
– Тогда, – говорю я, – ты должен гордиться ею. Она помогает людям изменить жизнь. – В отличие от меня. И, должна сказать, самого Чаза, который занимается только своей диссертацией по философии. Хотя он собирается преподавать. Это здорово. Влиять на молодые умы и все такое. Это гораздо важнее того, чем я занимаюсь.
Но молодым девушками иногда приходится зарабатывать на жизнь…
Все, хватит тянуть одну и ту же песню.
– Я горжусь ею, – уверяет меня Чаз. – Мне просто хочется, чтобы она хоть немного отключалась от работы.
Я улыбаюсь:
– Какой ты милый. Заботишься о своей девушке.
Он бросает на меня саркастический взгляд:
– Все-таки у тебя не в порядке с головой.
Я смеюсь и замахиваюсь на него, он уворачивается.
– Как дела у вас с Люком? – интересуется он. – Помимо той постыдной тайны, которую ты от него скрываешь, о твоей крайней нищете. У вас все хорошо?
– Да, все отлично, – отвечаю я. И подумываю, может, стоит его спросить, как мне поступить с мамой Люка? Тот парень с сильным акцентом оставил еще одно сообщение, но явно сердится, что Биби так и не появилась. Он снова не назвал своего имени и снова назначил свидание в том же самом месте.
Я стерла сообщение до прихода Люка с занятий. Мне показалось, что ему будет неприятно это слушать. Ведь это касается его матери.
Тот факт, что я не выболтала все Люку в следующую же минуту, как только он переступил порог дома, свидетельствует о том, что я становлюсь взрослее и уже способна держать рот на замке.
А то, что я не разболтала это Чазу, еще больше доказывает, что в Нью-Йорке я стала невероятно хладнокровной.
Вместо этого я как ни в чем не бывало замечаю:
– Я пытаюсь наладить отношения с одним маленьким лесным зверьком, и мне кажется, у меня получается.
Чаз удивлен:
– С кем?
Я поздно понимаю, что слишком расслабилась в беседе с ним… так сильно, что начала рассказывать о вещах, которые обсуждала только с Шери! О чем я думаю, заведя разговор о лесных зверях С ПАРНЕМ? Хуже того, с лучшим другом моего парня!
– Да так, ничего, – быстро говорю я. – У нас с Люком все прекрасно.
– А что за маленький лесной зверек? – заинтересован он.
– Да так, ничего, – повторяю я снова. – Ерунда. Это я о своем, о девичьем. Не важно.
Но Чаз не успокаивается:
– Это про секс?
– О, Господи! – кричу я. – Нет! Совсем не про секс!
– Тогда
про что? Давай рассказывай. Я ничего не скажу Люку.– Ну, конечно, – смеюсь я, – я уже это слышала… Люк явно обижен:
– Что? Я хоть раз выбалтывал раньше твои секреты парням?
– У меня никогда раньше не было парней. Во всяком случае, ни одного, кто бы не был геем и не встречался со мной из-за денег.
– Ладно, колись, – говорит Чаз. – Что такое маленький лесной зверек? Я никому не расскажу.
– Это просто… – Я понимаю, что у меня нет выбора. Он от меня так просто не отстанет. И наверняка расскажет Люку. – У меня есть одна теория… Это только теория. Парни похожи на маленьких лесных зверьков. Чтобы подманить их, не нужно делать никаких резких движений. Нужно быть очень хитрым и хладнокровным.
– Подманить их для чего? – спрашивает Чаз, как будто и вправду ничего не понимая. – Ты уже получила Люка. Вы же живете вместе. Хотя я до сих пор в толк не возьму, почему ты не можешь рассказать об этом родителям. Рано или поздно они все равно узнают, что ты живешь не с Шери.
Неужели, если они узнают, что твое новое жилище расположено на Пятой авеню, они станут тебя в чемто подозревать? Я закатываю глаза:
– Чаз, мои родители ничего не знают о Пятой авеню. Они никогда не были в Нью-Йорке. Ну, ты понимаешь.
– Нет, не понимаю. Просвети меня!
– Знаешь, – говорю я. Мне уже ясно, что он не оставит меня в покое, – для того, чтобы они сделали тебе предложение.
– Сделали пр… – По его лицу видно, что он понял. И это понимание сдобрено порцией здорового ужаса. – Ты хочешь выйти замуж за Люка?
Выбора у меня нет. Я беру одну из золотых подушек и швыряю в Чаза.
– Не смей об этом так говорить! – воплю я. – Что в этом такого? Я люблю его!
На этот раз Чаз слишком потрясен, чтобы увернуться. Подушка попадает прямиком в него, чуть не перевернув пустой стакан из-под джина с тоником.
– Ты же знакома с ним всего три месяца, – кричит Чаз, – и уже думаешь о свадьбе?!
– Ну и что? – Я не могу поверить, что это происходит со мной. Снова. Зачем я опять открыла свой большой рот? Почему я не могу держать все в себе? – Как будто для этого есть какие-то установленные сроки? Иногда ты просто понимаешъ это, и все.
– Да, но… Люк? – Чаз в недоумении трясет головой. Это плохой знак. Ведь Люк – его лучший друг, наверняка у него есть о нем какая-то тайная информация.
– Ну и что? Что Люк? – спрашиваю я. И хотя внешне я сохраняю спокойствие, сердце начинает бешено колотиться. Что он имеет в виду? Почему у него такое выражение? Как будто он чувствует какой-то дурной запах.
– Не пойми меня неправильно, – говорит Чаз. – Люк – прекрасный парень. Но я бы никогда не вышел за него замуж.
– Тебя никто и не просит, – замечаю я. – К тому же на территории многих штатов это вообще незаконно.
– Ха-ха, – говорит Чаз и замолкает. – Ладно. Не обращай внимания. Забудь, что я сказал.
Подманивай дальше своего дикого зверька, или как его там. Развлекайся.
– Лесного, – поправляю я. Теперь мое сердце не просто колотится, оно готово взорваться в груди.