Королева сплетен в большом городе

Я нахожу нужную песню и пишу ее номер на маленькой бумажке, которую нужно отдать официантке.

– Если я спою, – настаиваю я, – то и вы, парни, тоже должны.

Чаз торжественно смотрит на друга:

– Взять живым или мертвым?

– Нет, – отвечает Люк и энергично трясет головой. – Ни за что, – смеется он. – Я не пою под караоке.

– Ты должен, – строго говорю я, – потому что, если не споешь, нас всех ждет вот это. – Я киваю в сторону группы хихикающих малолеток с медальонами в виде светящихся пенисов на шеях. У них явно холостяцкая пирушка.

– Они превращают караоке в балаган, – соглашается со мной Чаз. Слово «караоке» он произносит с чистейшей японской интонацией.

– Еще по одной? – интересуется официантка в очаровательном красном шелковом китайском платье с гораздо менее очаровательной серьгой в нижней губе.

– Принесите четыре, – говорю я и передаю ей две бумажки с заказами песен. – И две песни, пожалуйста.

– Мне не нужно, – говорит Шери и поднимает почти полную бутылку пива. – Мне хватит.

Официантка кивает и берет у меня бумажки.

– Тогда только три, – говорит она и уходит.

– Что значит – две песни? – с подозрением спрашивает у меня Люк. – Ты не…

– Мне хочется послушать, как ты поешь о том, что ты – ковбой, – мои глаза невинно раскрыты, – и скачешь на железном коне…

Люк едва сдерживается, чтобы не расхохотаться.

– Ты! – Он замахивается на меня, но я юркаю за спину Шери, которая продолжает бурчать:

– Хватит уже.

– Спаси меня, – прошу я ее.

– Я серьезно, – говорит она. – Прекратите.

– Да ладно тебе, Шер, – смеюсь я. Да что с ней такое? Она же всегда так любила побалагурить. – Спой со мной.

– Ты меня достала, – огрызается она.

– Спой, – не сдаюсь я. – Вспомни старые добрые времена.

– Отстань, – говорит Шери и отталкивает меня на дальний конец скамьи, на которой мы с ней сидим. – Мне нужно в туалет.

– Я тебя не пущу, – отвечаю я, – пока ты не согласишься со мной спеть.

И Шери выливает бутылку пива мне на голову. Позже, в туалете, она извиняется. Смиренно.

– Прости, – всхлипывает она, глядя, как я сушу волосы под сушкой для рук. – Я так виновата.

Сама не знаю, что на меня нашло.

– Все нормально. – Я ее едва слышу сквозь шум сушилки. – Правда.

– Нет, – говорит Шери. – Я ужасная.

– Вовсе ты не ужасная, – говорю я. – Я сама напросилась.

– Знаешь… – Шери прислоняется к батарее. Женский туалет в «Хониз» нельзя назвать вершиной декораторского искусства. Здесь только одна раковина и один унитаз, а стены выкрашены тошнотворной бежевой краской, под которой явственно проглядывают следы граффити. – Ты действительно напросилась, но это как обычно. А вот я превратилась в страшную суку. Я совершенно не понимаю, что со мной творится.

– Это все из-за работы? – спрашиваю я. Сушилка для рук решила проблему мокрых волос. Но что мне делать с запахом пива, пропитавшим мое маленькое платье от Вики Ваграм-младшей? Придется изрядно поработать с ним.

– Дело не в работе, – угрюмо говорит Шери. – Она мне нравится.

– Правда? – Я не могу скрыть удивления. Шери только и делает, что жалуется на плотный график и перегрузку.

– Да, – продолжает она. – В этом-то и проблема… Иногда мне лучше там, чем дома.

Я открываю свою сумочку «Мейерс» семидесятых годов из винила кислотного лимонно-зеленого цвета, всего за тридцать пять долларов (с учетом скидки, предоставляемой магазином ретро-одежды для своих сотрудников), и ищу что-нибудь, чем можно прыснуть на себя, чтобы избавиться от запаха пива.

– Это потому что ты так сильно любишь свою работу? – осторожно спрашиваю я. – Или потому что больше не любишь Чаза?

Шери кривится и закрывает лицо руками, чтобы скрыть слезы.

– О, Шер! – У меня щемит сердце. Я подхожу и обнимаю ее. Через дверь мне слышно «тумптумп-тумп» и нестройное вытье «Нью-Йорк, Нью-Йорк».

– Я не знаю, что случилось, – всхлипывает Шери. – Только, когда я с ним, я чувствую, что задыхаюсь. И даже когда его нет рядом, мне кажется, что он… меня душит.

Я пытаюсь понять. Ведь именно так должен вести себя настоящий друг.

Но я знаю Чаза очень давно. Ничего подобного я в нем не замечала. Сложно найти более жизнерадостного и легкого парня. Если, конечно, не брать во внимание то, что он иногда разглагольствует о Кьеркегоре.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я. – Каким образом он тебя душит?

– Ну, он все время звонит мне на работу, – отвечает III ери, сердито утирая слезы. Она ненавидит плакать… и соответственно плачет крайне редко. – Иногда даже по два риза на дню!

– В этом нет ничего такого, – говорю я. – Я же звоню тебе по нескольку раз за день. Гораздо чаще, чем он. – Я уже не говорю о том, сколько раз вдень я отправляю ей письма по электронной почте, тем более сейчас, когда столько времени провожу на рабочем месте у компьютера и вношу гуда все сообщения и заметки для юристов, на которых работаю.

– Это совсем другое, – возражает Шери. – И вообще, дело не только во всей этой истории с кошкой. – Я проговорилась Шери о том, что Чаз собирается поселить к ним в квартиру четвероногого друга, и у Шери вдруг обнаружилась опасная форма аллергии, подруга с грустью призналась своему парню, что ей до конца жизни нельзя жить в одном доме ни с кем мохнатым. – Представляешь, когда я прихожу домой после работы, он спрашивает, как прошел мой день! И это несмотря, на то, что он уже спрашивал об этом по телефону!

Я выпускаю Шери из своих объятий.

– Шери, – говорю я, – мы с Люком говорим миллион раз за день. – Ну, это небольшое преувеличение. Какая разница? – А когда возвращаемся домой, рассказываем друг другу, как прошел день.

– Ну и хорошо, – отвечает Шери. – Но могу поспорить, что Люк целый день не слоняется по квартире с томиком Виттгенштейна в руках, не идет потом в магазин, не убирает квартиру и не нечет тебе овсяных печений.

У меня отвисает челюсть.

– Чаз ходит по магазинам, убирается и печет овсяные печенья, когда ты на работе?

– Да, – говорит Шери. – А еще он стирает. Можешь представить? Когда я на работе, он стирает!

И складывает одежду идеальными квадратиками. Даже мои трусы! – Я уже смотрю на Шери с подозрением. Что-то не так. И даже очень.

– Шер, ты сама понимаешь, что говоришь? Тебя раздражает твой парень только потому, что он регулярно звонит тебе на работу, убирается в квартире, ходит за продуктами, печет печенье и стирает одежду. Тебе не кажется, что ты описываешь самого идеального человека в мире?