Королева Теней. Пенталогия

«Да что там королевы! Он должен быть достоин моей жены, это куда больше!»

Фраганец поставил шкатулку на стол и с подчеркнутой неторопливостью откинул крышку.

Постаравшись отогнать неприличное нетерпение, Грегор заглянул внутрь… перевел взгляд на лучащегося гордостью фраганца, снова бросил взгляд на шкатулку, недоумевая, не стал ли жертвой дурацкого розыгрыша?

Нет, не может быть! Но под резной крышкой действительно прятались виноградные гроздья! Тугие, спелые, грозящие вот-вот брызнуть соком, стоит только их коснуться. Золотисто-зеленые ягоды, темные бархатистые листья… Только сорт какой-то миниатюрный - самая крупная гроздь не больше пальца длиной.

Бесконечно долгое мгновение Грегор был уверен, что фраганец издевается, но верхняя гроздь, поймав солнечный луч, вспыхнула вдруг так нестерпимо ярко…

– Поразительное мастерство, – сдержанно признал Грегор, осознав наконец, что ягоды всех оттенков светлой зелени каменные и собраны на золотую лозу, тоже пугающе похожую на настоящую. А вот листья… Они были из какого-то иного материала, и только присмотревшись еще внимательнее, Грегор понял, что это эмаль, и она переливается множеством изумрудных оттенков.
– Превосходная работа.

Изумруды? Топазы? Еще какие-то драгоценные камни? Гарнитур действительно роскошный! Но Грегор никак не мог представить его на Айлин…

Он осторожно взял с черной бархатной подушечки одну из серег - округлую гроздь с парой изящных листиков. Тяжелая!

– Месьора что-то смущает?
– проницательно уточнил ювелир.

– Ее… вес, – признался Грегор.

– О, понимаю!
– В легкой улыбке фраганца ему почудилось снисходительное превосходство, а потом ди Амбруаз взял вторую серьгу и показал, что конец золотой лозы, держащий гроздь, плавно изгибается.
– Дополнительное крепление, – пояснил он.
– Вот этот хвостик обвивает ухо, повторяя его форму и… распределяя вес иначе.

– Необычно, – признал Грегор.
– И… пожалуй, довольно красиво…

Он заново оценил золотые изгибы, словно напоенные светом камни и резную листву. Айлин это должно пойти! Она такая же… сияющая, солнечная…

– Благодарю, – слегка поклонился фраганец.
– Однако это еще не все. Прошу взглянуть…

Его взгляд блеснул лукавинкой, и Грегор нахмурился, а ди Амбруаз приподнял коробку, щелкнул чем-то на ее дне, и у него в руках оказались две одинаковые плоские шкатулки вместо одной высокой!

Бережно отставив ту, где виноградные гроздья купались в лучах света, фраганец открыл вторую.

На бархатной подушке сидели бабочки! Такой же поразительно тонкой работы, как и лоза, с прозрачными крыльями, похожими, как показалось Грегору, на витраж с переплетом из тонкой золотой нити. У самого тельца крылья отливали бледно-розовым, а дальше темнели, становясь сиреневыми, играя всеми оттенками лилового и, наконец, превращаясь в роскошно пурпурные у самых краев. При этом изящно вырезанные крылья трепетали, словно бабочки и в самом деле готовились взлететь. Грегор присмотрелся - и едва не ахнул!

Тело каждой бабочки представляло собой миниатюрную золотую фигурку женщины, одетой только в легчайшую тунику. Мастерство ювелира было таково, что каждая складка на ткани отчетливо выделялась, а сама туника невероятным образом казалась прозрачной, не скрывающей прелесть совершенных форм. Вместо усиков бабочки женщина держала в поднятых над головой руках две тончайшие цветочные ветви, усыпанные крошечными бутонами.

– Поразительно!
– выдохнул Грегор, касаясь кончиком пальца одной из бабочек, рассевшихся по черному бархату. Одна, самая крупная, в центре, снизу две маленькие, а наверху еще три среднего размера. И все немного разные! Конечно, оттенки повторялись, но не полностью, отличаясь густотой и переливами.
– Они как живые! Только… красивее!

И отдернул палец, потому что бабочка от его прикосновения всплеснула ими еще заметнее, и стало видно, что кайма крыльев усыпана чем-то вроде тончайшей алмазной пыли, сверкающей на солнце.

– Крылья подвижно закреплены, – сообщил ди Амбруаз со сдержанной гордостью. – Как видите, они трепещут при движении… Очень редкая альвийская техника, которую до сих пор никому из человеческих ювелиров не удавалось повторить. Единственный экземпляр такой бабочки, имеющийся в Эдоре, принадлежит ее величеству Лауренсии Фраганской. Мне удалось ознакомиться с ним несколько лет назад, и все это время я мечтал воспроизвести знаменитую альвийскую бабочку. Здесь, как изволите видеть, их целая… хм, стайка. Вот это - указал он на самую крупную - брошь. Эти три предназначены для прически, демуазель может прикрепить их по одной или все вместе. А эти две - съемные пряжки для туфелек!

– Для туфелек?
– растерянно повторил Грегор.
– Но ведь…

Он хотел сказать, что подол платья всегда закрывает туфельки, показывая разве что самые носки, да и то у смелых кокеток.

– Месьор!
– снисходительно посмотрел на него ювелир, уловив невысказанное возражение.
– Ведь бывают и танцы! А в них подолы приподнимаются! Уверяю вас, от ножки, украшенной туфелькой с такой пряжкой, не сможет отвести глаз вообще никто! Мужчины - от восхищения, женщины - из зависти!

Грегор представил себе двух альвийских бабочек, легонько бьющих крылышками на… туфельках Айлин. И его бросило в жар. Он даже сглотнул внезапно пересохшим ртом, когда словно наяву увидел это. И еще трех бабочек, запутавшихся в ее волосах… Совсем как та проклятая пчела…

– Прекрасная работа… – повторил он, лишь бы хоть что-то сказать.
– Месьор, вы… превзошли мои надежды. Я только не понимаю… Ведь я заказывал один гарнитур… О нет, это не упрек! Просто…

– Но ведь в палате, к которой вы меня столь любезно привели, было две девушки!
– невозмутимо заявил ювелир.
– Месьор Бастельеро, не мог же я выяснять, какой из двух прекрасных демуазель предназначается подарок. Это было бы невежливо!

Что?! Фраганец мог хоть на мгновение предположить, что Грегор собирается сделать предложение белокурой пышке-иллюзорнице?! Купеческой дочке?

Он уже вспыхнул ядовитым возмущением и вдруг заметил лукавую смешинку в темных глазах фраганца. Ди Амбруаз откровенно веселился! «Да он же это нарочно!
– осенило Грегора.
– Когда еще ему попался бы настолько щедрый клиент, вдобавок давший мастеру полную волю?! Райнгартен, можно не сомневаться, торговался, да еще и заранее наверняка выяснил про заказ все до мелочей. А я согласился оставить ювелиру свободу - и не прогадал! Альвийские бабочки? Которых больше нет ни у кого?! Даже у фраганской королевы всего одна, а здесь целый набор! Малая парюра… Всеблагая мать, это полностью стоит всего, что я заплатил, даже с лихвой!»

– Впрочем, – вкрадчиво заметил ювелир, внимательно наблюдая за его лицом, – если месьор считает, что это слишком большая роскошь… Мы можем ограничиться одним гарнитуром по вашему выбору, и я с радостью верну вам половину оплаты…

«Конечно, вернет! Потому что любой из этих гарнитуров у него с руками оторвет какой-нибудь королевский дом. Теперь, когда они готовы!»

– Ни в коем случае, –твердо сказал он вслух.
– Разумеется, я забираю оба. Пожалуй, виноградный подойдет в качестве свадебного, а бабочки…