Королева Теней

Но слова были тусклыми, а ее глаза заблестели. Он взял одну из ее рук своей здоровой рукой и сильно сжал.

Прошу, никогда не делай этого снова, - выдохнула она.

В следующий раз, я попрошу их не пускать стрелы в тебя — или в меня.

Ее губы сжались и задрожали, и она прижалась лбом к его здоровой руке. Он поднял свою другую руку, пославшую обжигающую боль сквозь него, когда погладил ее волосы. Они до сих пор были спутаны в некоторых местах, все еще в пятнах крови и грязи. Она даже не потрудилась принять нормальную ванную.

Эдион прочистил горло.

Мы придумали план по освобождению магии — и как убрать короля и Дорина.

Просто — расскажите мне завтра, - сказал Рован, головная боль уже началась.

Одна мысль о том, что придется снова им объяснять насколько адский огонь разрушительнее, чем они могут предвидеть, клонила его в сон. Боги, без его магии… Люди просто удивительны. Они способны выживать, не опираясь на магию… Ему следует воздать им должное.

Эдион зевнул — самая паршивая попытка, которую Рован когда-либо видел — и извинился.

Эдион, - сказал Рован, и генерал остановился в дверном проеме.
– Спасибо.

Обращайся, брат.

Он вышел.

Аэлина глядела на пространство между ними, снова поджав губы.

Что?
– спросил он.

Она потрясла головой.

Ты слишком милый, когда раненный. Это тревожит.

Видеть слезы, мерцающие в ее глазах, вот что его тревожит. Если бы магия уже была свободна, эти ведьмы были бы сожжены в прах, в тот же момент, когда стрела попала в него.

Прими ванну, - проворчал он.
– Я не буду спать возле тебя, пока ты покрыта кровью этой ведьмы.

Она осмотрела свои ногти, все еще немного покрытые грязью и синей кровью.

Ох. Я чистила их уже десять раз.

Она поднялась со своего места сбоку от кровати.

Почему, - спросил он.
– Почему ты спасла ее?

Она запустила руку в свои волосы. Белая повязка вокруг ее плеча проглянула сквозь рубашку вместе с движением. Он даже не знал об этой ране. Он подавил желание потребовать, чтобы она показала ее, чтобы он сам оценил травму — и притянул ее ближе к себе.

Потому что эта золотоволосая ведьма, Астерина… - сказала Аэлина.
– Она прокричала имя Маноны так же, как я твое.

Рован замер. Его королева смотрела в пол, как будто воскрешая в памяти тот момент.

Как я могу убить кого-то, кто значит целый мир для кого-то другого? Даже если она мой враг.

Небольшое пожатие плеч.

Я думала, что ты умирал. Казалось кощунством оставить ее умирать на зло. И… - она фыркнула.
– Упасть в ущелье казалось довольно дерьмовым способом умереть для кого-то, кто дерется так впечатляюще.

Рован улыбнулся, упиваясь ее видом: бледное, серьезное лицо, грязная одежда, ранения. Тем не менее, ее плечи были расправлены, а подбородок высоко поднят.

Ты заставляешь меня гордиться тем, что я служу тебе.

Ее губы самодовольно изогнулись, но серебро замерцало на ее глазах.

Я знаю.

Ты дерьмово выглядишь, - сказала Аэлине Лисандра.

Затем она вспомнила про Эванджелину, которая смотрела на нее широко распахнутыми глазами, и поморщилась.

Извини.

Эванджелина сложила салфетку на коленях, каждое движение проделано с изяществом маленькой королевы.

Ты говорила, чтобы я не использовала подобную речь — и тем не менее, ты сама ее используешь.

Я могу ругаться, - сказала Лисандра, пока Аэлина пыталась сдержать улыбку, - потому что я старше, и я знаю, когда это наиболее эффектно. И прямо сейчас, наша подруга выглядит абсолютно дерьмово.

Эванджелина подняла свои глаза на Аэлину, ее красно-золотистые волосы заблестели в лучах пробившегося в кухонное окно солнечного света.

По утрам ты выглядишь хуже, Лисандра.

У Аэлины вырвался смешок.

Осторожнее, Лисандра. У тебя растет озорница.

Лисандра подарила своей юной подопечной пристальный взгляд.

Если ты доела свой пирог, то очисти наши тарелки, Эванджелина, поднимайся на крышу и устраивай там ад Эдиону и Ровану.

Будь помягче с Рованом, - прибавила Аэлина.
– Он все еще выздоравливает. Но притворись, что это не так. Мужчин бесит, когда над ними трясутся.

С нехорошим блеском в глазах, Эванджелина направилась к передней двери. Аэлина прислушалась, чтобы удостовериться, что девочка действительно поднялась по лестнице, и только после этого обернулась к подруге.

Она станет большой бедой, когда подрастет.

Лисандра застонала.

Ты думаешь, я этого не знаю? Одиннадцать лет, а она уже деспот. Это нескончаемый поток "почему?", и я предпочла бы не отвечать, но почему, почему, почему, и нет, я не хочу слушать твоих хороших советов, Лисандра.

Она потерла виски.

Хоть и деспот, но храбрый деспот, - сказала Аэлина.
– Я не думаю, что многие одиннадцатилетние девочки сделали бы то, что сделала она, чтобы спасти тебя.

Опухоль сошла, но синяки все еще омрачали лицо Лисандры, и маленький, заживающий порез возле ее губы оставался воспаленным и красным.

И я не думаю, что многие девятнадцатилетние девушки боролись бы изо всех сил, чтобы спасти ребенка.

Лисандра смотрела в стол.

Прости, - сказала Аэлина.
– Даже если и Аробинн организовал все это — прости.

Ты пришла за мной, - Лисандра проговорила это так тихо, едва громче вздоха.
– Все вы — вы пришли за мной.

Она в деталях описала Шаолу и Несрин свое ночное пребывание в скрытых подземельях под городскими улицами, мятежники уже прочесывали канализацию в их поисках. Она мало что могла вспомнить об остальных, так как была с завязанными глазами и кляпом. Вопрос, а что было бы, если бы они надели кольцо Вэрда на ее палец, было самым худшим из всего, сказала она. Этот страх будет преследовать ее некоторое время.

Разве ты думала, что мы не придем за тобой?

У меня никогда не было друзей, которых заботило бы что со мной происходит, за исключением Саэма и Уэсли. Большинство людей просто позволило бы меня забрать — отвергая меня просто как очередную шлюху.

Я думала об этом.

Оу?

Аэлина достала из кармана и протянула через стол сложенный лист бумаги.

Это для тебя. И для нее.

Нам не нужно —

Взгляд Лисандры упал на восковую печать. Змея из полуночно-черных чернил: печать Клариссы.