Королевская кровь-11

Тротт кивнул. Он oдновременно с драконом уловил, когда дыхание принцессы стало ровным. Хмурясь, посмотрел на торчащие из-за пояса полосы ткани, на мокрую обрезанную одежду – значит, Алина будет постоянно ранить ноги, да и длинная рубаха все же защищала лучше. Руками принцесса обхватила живот: Макс уже знал, что это означает. И что спать она будет беспокойно, ворочаясь, пoка не прижмется спиной к чему-нибудь теплому.

Раньше лина прижималась к нему.

Он поднялся, снимая с себя рубаху и сам кривясь от того, какая она грязная. Ничего, во сне принцессе все равно, но так хоть теплее будет. А ночью и ее одежда подсохнет,и он свою постирать сможет.

Словно отзываясь на его мысли, спутница зашевелилась, болезненно вздохнула – и повернулась лицом к туше паука, еще больше скорчившись. Короткая сорочка обнажила тонкую спину, выступающие позвонки, и Макc, сделав несколько шагов, присел на корточки и укутал лину своей рубахой.

Нужно было позаботиться о решении проблем с регулами заранее, ещё на сопке, но упустил, что уж там. И к ручью нужно было сопроводить принцессу самому – там бы сразу понял, что не так, и не позволил бы кромсать одежду. Отдал бы свою.

Не пошел, потому что нужно было охладиться, вернуть ясность мысли, увеличить дистанцию до разумной. Очень уж острыми оказались ощущения.

К его облегчению, все изнуряющие недозволенные чувства ушли на задний план с появлением Четери, с последовавшим длительным забегом навстречу собственной смерти во имя единственно важной цели – довести Алину до портала живой и невредимой, - с пустотой, которая разливалась в голове, когда он думал о своем уходе, с уколами страха и холодом Жреца в сердце. Но стоило образоваться даже коротенькой передышке - и все. Если бы не дракон, то никакого ужина бы у них с принцессой сейчас не было. Макс бы насыщался другим. И если бы пошел с ней к ручью - тоже.

Поэтому и остался у костра, прислушиваясь к удаляющимся шагам и отстраняясь от желания пойти следом.

«Нужно было идти с ней. Неужели бы не справился? – спросил он себя, отводя волосы с щеки принцессы, на которой красовалась так и не залеченная ссадина. И сам себе ответил: - Справился бы».

Послушный холодок заколол пальцы, убирая рану. И сразу же, стоило только закончить, от спутницы пахнуло теплом, кoторое восстановило его силы с избытком, прогнало усталость. Алина зашевелилась, пробормотав что-то сурово-неразборчивое, и с головой укрылась крылом, сбpосив его рубаху. Он усмехнулся и укрыл ее снова. И на секунду представилось вдруг, что она так же спит в его кровати в лесном доме.

Тротт поморщился, отсекая слабость, и отвернулся.

– Ты хорошо ее обучил, – похвалил Четери, когда Макс сел обратно и потянулся птице. Ножки они, не сговариваясь, оставили на утро принцессе, и голодный дракон сейчас глодал запеченного ящера.
– Пусть до мало-мальски сносной техники ей ещё учиться и учиться, но главное – она не боитcя оружия, своей боли и чужой крови.

– Я бы хотел, чтобы дальше занимался с ней ты, – прямо сказал Тротт.

– Нет. Я не влезаю в чужие любовные игры и не обучаю женщин и учеников своих учеников, - усмехнулся Четери. – Да и твое малодушие - не та причина, которая могла бы меня убедить.

Макс помолчал.

– Мне тяжело, – проговорил он неохотно.

– Потому что ты учишь ее справляться без тебя, – объяснил Четери.
– И знаешь, что ей скоро придется жить без тебя.

Инляндец хмуро глянул на дракона, на ящера в его руках.

– Тебе не претит его есть? Вы же родственники.

– Ты меяешь тему, - заметил Четери.

– Да, - буркнул Тротт невозмутимо.

– Но я отвечу, - усмехнулся Мастер. – Я потомок бoгов и людей, а не ящеров, – дракoн разодрал тушку напополам и кинул Максу его часть. Тот поймал, отложил. – Ты ведь ешь птиц, хотя сам крылатый и имеешь Ворона в предках.

Макс не стал продолжать – молча жевал, запивая вoдой. Молчал и дракон, поглядывая на него с интересом, но без нажима, давая время решить и решиться. Потрескивали угли в костре, мерно дышала принцесса, шуршали крысозубы.

Тротту и себе было сложно объяснить то, что происходит сейчас с ним. А уж открывать душу кому-то другому он и вовсе не был приучен.

– Я - твой учитель, - серьезно напомнил Четери.
– И твой друг. Я пойму тебя, Макс. Расскажи мне.

Тротт устало потер глаза. Он не хотел этого разговора. Но к Четери у него была просьба, а без сопутствующей откровенности она не имела смысла.

– Тем более, я все равно все уже выпытал, – так же невозмутимо закончил дракон.

– Все?

– Почти, – согласилcя Четери без насмешки. – Как не воспользоваться возможностью, которую ты мне сам дал?

Инляндец дернул губами в улыбке и потянулся за прутиком с жареными грибами.

– А что не рассказала твоя юная жена, то увидел сам, - подытоил дракон. – Ты не спишь с ней, хотя хочешь: видит Богиня, сегодня между вами сверкало почище, чем в Песках во время брачных полетов. Ваша связь – это не связь любовников, слишком ты осторожен в прикосновениях. Ты бережен с ней, как с величайшей драгоценностью, а она любит тебя.

– Она любит того, кто помог ей, – сказал Макс тяжело. – Ты сам это понимаешь. Спустиcь сюда первым ты,и она полюбила бы тебя. Спустись лександр или ее Ситников – и он бы стал ее любовью.

Дракон насмешливо поцокал языком.

– Все-таки Мать-Богиня обладает чувством юмора, раз одним из ее даров является слепота, – проговорил он. – орошо, что драконы – сенсуалисты, мы всегда видим чистоту и силу любви. Продолжай считать так: я не буду говорить за твою жену то, что должна сказать она. Положим, она полюбила тебя из чувства благодарности. А ты-то как ухитрился?

– Не знаю, – буркнул Макс. – Это случилось совсем недавно.

– Когда мы врали Мастеру Фери, он заставлял нас съесть пучок крапивы, – пригрозил Четери и снова кинул косточку крысозубам.
– Не ври мне. Не ври самому себе. Или мне сказать, что ты ещё на моей свадьбе весь был направлен на нее?

Тротт хмуро посмотрел на него.

– Что?
– невозмутимо осведомился Четери. – Я же говорю, Мать-Богиня дала драконам дар сенсуализма. В полной мере им обладают только Владыки, но любой мой собрат или сестра восприимчивы к чужим чувствам.

– И ее ты тоже видел?
– поинтересовался Тротт остро.

– Я не болтаю о том, что должны говорить сами люди, – покачал головой Мастер. – Спросишь у нее сам. Я с тобой говорю про тебя. Ты весь как на дыбы стал, когда эта Рудлог появилась в дверях. Не ври себе. Ты влюбился ещё тогда.

Макс помолчал, всматриваясь в себя. Рядом с Мастером это получалось легче.

– Нет, - сказал он наконец.
– Это случилось раньше. Когда я причинил ей боль.

«Только я этого не понимал. Когда она пыталась меня переупрямить. Когда увидел, как сосредоточенно и восхищенно она смотрит на меня перед взломом – и, возможно, из-за этого надавил слишком сильно. Когда организовал семинары для студенток, чтобы видеть ее. Взглядом искал ее в коридорах».