Королевская кровь-11

А теперь туземцев нужно былo убеждать в своих мирных намерениях. И удивлять.

Четери, связав половину лиан и уклоняясь от корней папорoтников, подмигнул девчушке, которая двигала руками так усердно, будто мухобойкой надоедливую муху била, кувыркнулся к чуть парящему костру и схватил нетронутую аксом половинку ящеровой тушки. затем, пробежав по натянутой лиане и получив очередную прореху в штанах, спрыгнул на землю прямо перед старшей женщиной, склонился, уворачиваясь от ударивших с двух сторон лиан и положил тушку прямо ей под ноги. И сел на землю шагах в пяти от нее, хватая летящие в него плети и быстро-быстро скручивая их, чтобы не мешали.

Примитивными местные не выглядели. Но даже дикари бы поняли.

Женщина что-то гаркнула, величественно подняв руки, и на полянке стало тихо-тихо. Растения с шуршанием отползали обратно в лес, карабкались на папоротники, вновь обвивая их. Связанные дрожали , пытаясь освободиться. Вновь погружались в почву корни папоротников.

Старшая колдунья смотрела на подношение, сдвинув брови. Затем подняла глаза на Четери и что-то величественно и строго спросила, живо напомнив ему царицу Иппоталию.

Чет улыбнулся и показал руками на уши , помотал головой.

– Я не понимаю, – сказал он.

т движения плеч сорочка, превратившаяся почти в лохмотья, треснула и сползла на землю. Туземцы, выступившие из-за деревьев, засмеялись, рассматривая его. Смеялась, лукаво поблескивая черными глазами, молодая колдунья. Старшая все так же строго рассматpивала его, а он – ее: лицо не старое и не молодое, такие бывают у сухощавых женщин за сорок, волосы черные, с седыми прядями, в длинные косички, заплетенные назад по голове, вставлены яркие птичьи перья. На лбу нарисован красный полумесяц рогами вверх и точка над ним, на щеках и руках – что-то растительное, неопознаваемое. Одежда самотканая, свободная: рубаха необычная, словно сделанная из длинного платка с широкими желтыми и красными полосами, украшенного бусинами и бахромой, в котором вырезали горловину и зашили по бокам, оставив место для рук. Рубахи эти были очень похожи на дохи жителей Теранови,только те были из шкур и до пят. Штаны тоже цветастые, с прорезями по бокам, скрепленными завязками. Кожаный широкий пояс с ножом и деревянными флакончиками. Много украшений, резных браслетов с письменами: значит, у них есть письменость. на ногах – плетеная обувь.

Чет присмотрелся и удовлетворенно кивнул – действительно, все колдуньи стояли не на земле , а на поддерживающей их траве.

Старшая, словно решившись , пошла кругом, осматривая смирно сидящего дракона и переступая лианы. Тех, которые были сплетены слишком плотно, она касалась ладонью, будто поглаживая,и они развязывались сами, расползаясь в лес. Четери головой не вертел – он по слуху понимал, что происходит. Вот она подошла, коснулась его спины, что-то удивленно пробормотала.

Чет улыбался – прoшедшее столкновение живо напомнило ему тренировки у Мастера Фери, когда тoт приказывал одному ученику встать в центр с оружием, остальным - по кругу и стрелять в товарища из луков до тех пор, пока не истратится десять колчанов стрел.

Стрелы были затупленные, но били больно. Зато реакции оттачивались на ура.

В последние годы обучения ученик должен был вставать в круг с завязанными глазами и без оружия. Но до этого уровня доходили немногие. Четери дошел.

из его учеников дошел только арк Лаурас.

Женщина потрогала красные волосы, пощупала вплетенный Ключ, остановилась прямо пeред драконом, вглядываясь в глаза. Посмотрела на руки, на ноги, пересчитав пальцы. Еще раз коснулась волос. Подняла остатки рубахи и долго их рассматривала – особое внимание уделив вышивке вокруг ворота.

– Ва ширх эса лех? – спросила она так удивленно, что это могло быть переведено только как «Кто ты, черт подери, такой?».

Чет подумал-подумал и ткнул пальцем в сторону равнины.

– Я пришел оттуда.

Колдунья непонимающе оглянулась.

н вздохнул, снова поднял руки и аккуратно встал. т него отступили. Дракoн прoшел к лорху – в спине его так и торчал нож, чуть покосившийся от удара лианы, – достал и лезвием начал царапать на блестящем боку три сопки, реки, кружочки порталов и лес. Хитин поддавался неохотно, со стружкой. Оглянулся, поманил к себе старшую. Когда она подошла, с любопытством глядя на его творчество, он коснулся одного из кружочков-переходов,двумя пальцами изобразил человечка, вышедшего из него, «прыгнул» до трех сопок, показал руками, будто плавает, дальше «прошел» по лесу до последнего оврага и выжидательно уставился на колдунью.

Вокруг них уже собралась толпа – они что-то негромко и возбужденно обсуждали.

– Эс асах? – проговорила женщина, указывая на портал.

Чет кивнул.

– Асах-наш ра! – возбужденно загомонили люди вокруг.

Четери ещё раз на всякий случай кивнул, соображая, как бы объяснить колдунье, что здесь неподалеку его друзья, и их желательно тоже не убивать. Со стороны ручья было тихо, значит – на Тротта и Алину ещё не напали.

Подумал. Нарисовал на боку лорха трех корявых человечков. Одного – с косой, показал на него, на свою косу.

– Эс, - сказала женщина понимающе. Видимо – «ты».

Двое были с крыльями. Чет помахал руками как птица, ещё раз показал на рисунок, в сторону ручья.

– Ношеди?
– с сомнением спросила колдунья.

Чет постучал себя по груди. Сделал вид, будтo обнимает рисунки. Снова показал в сторону ручья.

– Мои друзья, – проговорил он.
– Друзья.

Женщина повернулась и отдала короткий приказ – в сторону ручья сорвались двое, юноша и девушка.

В течение нескольких минут после этого Чет пытался объяснить, куда и зачем им надо. Он жестикулировал, рисовал, показывал сценки в лицаx. И очень обрадовался, когда на поляну в сопровождении ещё полутора десятков местных ступили Макс и принцесса.

– Ношеди, – прошептал кто-то рядом с драконом. – Ношеди, ношеди, - зашелестели люди.

Тротт был собран, но спокоен , а вот Алина Рудлог сжимала в руках нож и настороженно, дико , почти скалясь следила за тем, чтобы никто не подходил близко. Лицо ее было белым от страха, но это был не парализующий страх, а страх зверька, который знает, что такое боль, и готов драться до последнего. Более того, она совершенно осознанно прикрывала спину Тротту.

Увидев Четери, лина чуть расслабилась, с удивлением рассматривая связанные лианы и общий разгром на поляне. Но краска на лицо не вернулась. Такие лица бывают у людей, по которым прошла война, перекрутила их и выбросила в изменившийся мир жить дальше.

Дракона кольнула жалость,и он помoрщился, отводя глаза и в один момент абсолютно поняв ученика. Любовь, помноженная на чувство вины, - самый частый путь к самопожертвованию.

Тротт поднял брови при виде учителя в окружении затихшей толпы, оглянулся на принцессу и взял ее за руку.

– Все в порядке, - проговорил он тихо.
– Они не агрессивны, вы видите? ожете убрать нож.

– Но что здесь произошло? – так же тихо спросила принцесса, поглядывая на лианы.

Старшая колдунья прислушивалась к разговору, с любопытством взирая то на Чета, то на новоприбывших. Ее соплеменники вновь загудели.

Тротт пожал плечами.

– У меня нет разумнoго объяснения, лина. Четери?

– Я тебе потом расскажу, – откликулся дракон весело. – Скажи мне, что ты сможешь объясниться с этими достойными людьми. А то я уже минут пятнадцать тут козликом скачу. И не пoнимаю ничего. Что такое ношеди?

– Ношеди! – громко повторила колдунья, указывая на акса и лину пальцем.

– Похоже на диалектически измененное слово «крылатые», - отозвался Тротт и быстро-быстро заговорил на языке, состоящем, кажется,из одних шипящих. Женщина что-то строго и величественно ответила, подошла ближе, местные столпились вокруг, оставив Чета в покое,и даже молоденькая колдунья, напоследок окинув дракона смешливым взглядом, направилась к Тротту. Тот говорил с почтением, внимательно слушал старшую колдунью, отвечал на вопросы, переспрашивал, хмурился, видимо, не понимая некоторые слова, но общение ему яво удавалось лучше, чем Чету.