Королевские игры

Розамунда поблагодарила и снова попыталась отказаться:

– Право, мадам, мне бы очень не хотелось присутствовать на публичной казни.

Лишь природная мягкость не позволила Урсуле рассердиться.

– Сэр Фрэнсис считает, что и тебе, и твоему брату необходимо быть на церемонии. Вся семья должна выразить преданность ее величеству. Твое отсутствие непременно будет замечено, и нынешнее шаткое положение при дворе лишь ухудшится.

Леди Уолсингем проявила невиданную настойчивость, и Розамунда поняла, что выбора нет. Оставалось лишь проклинать собственную неосмотрительность: ведь никто не запрещал остаться в Скэдбери. Нотам, в деревне, даже и в голову не пришло, что за возможность сменить обстановку придется расплачиваться обязательным присутствием на варварском ритуале.

– Хорошо, мадам. Раз необходимо - значит, необходимо.

Урсула одобрительно кивнула:

– Так-то лучше, дорогая. Сейчас Хенни принесет горячую воду и завтрак. Выехать надо пораньше, пока не собралась огромная толпа. Как только преступников вывезут на телегах из Тауэра, улицы до отказа заполнятся народом.

Она поспешила в будуар, чтобы собраться, а Розамунда с тяжелым сердцем встала с постели и открыла окно. Утро выдалось теплым, но пасмурным; вдалеке постепенно нарастал глухой рокот, словно накатывал грозный поток.

– Вот горячая вода, мистрис.
– Хенни поставила на туалетный столик кувшин.
– А еще кусок хлеба и копченый угорь на завтрак. Нас всех отпустили смотреть казнь, и надо быстрее бежать к церкви Святого Джайлза, чтобы занять места поближе. Эта площадь просторнее Тайберна, и потому виселицы решили поставить на ней: так соберется больше зрителей.

Помогая одеться, девочка возбужденно щебетала и вовсе не обращала внимания на односложные ответы госпожи.

Розамунда заставила себя съесть немного рыбы с хлебом и выпить полкружки слабого пива: мысли о неотвратимости страшного действа не давали покоя и мучительно тяготили. И все же, накинув поверх терракотового бархатного платья темный плащ с капюшоном, она спустилась в холл.

Сэр Фрэнсис уже вернулся с улицы.

– Готова? Хорошо. Экипаж ждет у крыльца. Надо спешить. На улицах уже и сейчас тесно, а скоро и вовсе не удастся проехать.

Он так торопился, что даже слегка подтолкнул кузину в спину, Урсула уже сидела в карете с железными колесами и, едва Розамунда показалась на крыльце, позвала:

– Садись скорее, моя милая.

Розамунда устроилась рядом, а сэр Фрэнсис сел напротив.

Экипаж остановился возле дома в районе Холборна. Господин секретарь вышел первым и подал руку супруге. Толпа народу заполнила улицы, однако возница с такой точностью рассчитал место остановки, что входная дверь оказалась напротив дверцы кареты, и экипаж надежно защитил своих пассажиров.

Когда Розамунда спрыгнула на тротуар, сэр Фрэнсис уже провожал жену в дом. Он обернулся и широким движением руки заставил поспешить и войти следом за Урсулой.

– Поднимайся наверх вместе с леди Уолсингем.

Розамунда послушалась и вскоре попала в просторную, не перегруженную мебелью комнату, окна которой выходили на площадь. Урсула подошла к тому из них, которое оказалось открытым.

– Отсюда все прекрасно видно, - заметила она, оборачиваясь.
– Подойди, милочка, встань рядом.

Розамунда неохотно приблизилась и посмотрела на площадь. Виселица стояла на повозке в самой середине, и к деревянному настилу вела узкая крутая лестница. Над весело пылавшим костром висел огромный котел; страшно было даже представить, для каких целей предназначена эта адская емкость. Возле места казни застыл человек в капюшоне, а рядом стояли два мальчика. Толпа раскачивалась и волнами выкатывалась с улицы на площадь.

– А, сестра. Хорошо, что ты уже здесь.

Томас вошел в окружении нескольких джентльменов, единственным знакомым среди которых оказался абсолютно пьяный Кристофер Марло - должно быть, несчастный всю ночь пытался заглушить угрызения совести. Все нетерпеливо поспешили к окну и встали полукругом, так что колени Розамунды оказались прижатыми к подоконнику.

Рев толпы усилился, и наконец показалась процессия из семи телег, на каждой из которых нетрудно было различить очертания связанного человека. Впереди и по бокам, воинственно выставив копья, шагали охранники. Во главе мрачной колонны шествовал герольд и сигналами трубы требовал освободить дорогу.

Отойти в глубину комнаты Розамунда не могла, потому что сзади плотной стеной стояли люди. Словно заколдованная, она безвольно смотрела на неспешно разворачивающуюся внизу адскую трагедию.

– Первым взяли Балларда, - раздался голос Томаса.

И действительно, от одной из телег отвязали недвижимую фигуру, одетую лишь в грубую домотканую рубаху, и поволокли к виселице. Идти и даже стоять осужденный не мог. Поддерживая с двух сторон, охранники повернули его лицом к толпе, а откуда-то сбоку появился человек в темной одежде протестантского священника и с Библией в руках.

– Сам доктор Уайт попытается добиться раскаяния и обратить заблудшего в истинную веру, - удовлетворенно заметил сэр Фрэнсис.
– Наш уважаемый пастор очень силен в доктрине. Королева считает его проповеди чрезвычайно убедительными.

– Дело за малым: было бы неплохо, если бы предатели тоже сочли их таковыми, - с нескрываемой иронией парировал один из зрителей.

Пастор обратился к осужденному с продолжительной речью, после чего умолк и некоторое время стоял неподвижно, ожидая ответа. Несчастный с трудом поднял руку и нарисовал в воздухе крест. Толпа неодобрительно загудела, а потом, когда преступника поволокли по лестнице и накинули на шею петлю, радостно закричала.

И вот из- под виселицы вытолкнули телегу, и несчастный повис, а уже в следующее мгновение к нему подошел палач с огромным ножом в руке.

Розамунда покачнулась и непременно бы упала, однако стоявший сзади джентльмен успел вовремя подставить руки.

– Леди нехорошо. Пропустите ее на воздух.

Кристофер Марло, сам смертельно бледный, схватил Розамунду за руку и потащил прочь. Зрители расступились и позволили им отойти в глубину комнаты.

Розамунда безвольно опустилась на стул, все еще зажимая ладонью рот. Вовсе не обязательно было смотреть, чтобы представить все, что происходило на кошмарной сцене: постепенно возрастающий ровный гул толпы, дикие крики обезумевшей от боли жертвы, которой отрезали конечности, и вновь рокот удовлетворенной людской массы. Мрачный танец смерти повторялся семь раз подряд. Наконец экзекуция подошла к концу, и наблюдатели отошли от окна.

– Тилни достойно встретил конец, - произнес кто-то.
– А Бабингтон упал в обморок и не смог сказать ни слова.

Розамунда вспомнила Энтони Бабингтона таким, каким видела в парке Уайтхолльского дворца. Безупречно элегантный придворный - красивый, обходительный, очаровательный - превратился в кипящие в котле куски мяса. Наблюдал ли за его смертью Уил, так ловко притворившийся другом, чтобы предать?

Томас подошел к столу и разлил вино по бокалам.

– Выслушав проповедь доктора Уайта, Тилни спокойно заметил: «Я здесь для того, чтобы умереть, доктор, а не для того, чтобы спорить…» Красивый ответ!