Короли анархии

— Мм, — он хмыкнул, как будто не был согласен с такой оценкой, и немедленно попытался встать, резко наморщив лоб, когда схватился за свои ребра.

— Ложись, — выдохнула я, прижимая руку к его неповрежденному плечу, чтобы попытаться остановить его, но он продолжил вставать, соскользнув с кровати и поднявшись на ноги. Вот только ноги его не держали, и он мгновенно рухнул на колени, заставив капельницу дернуться к нему на колесиках, когда он потянул ее на себя.

— Сэйнт! — Я вскочила вслед за ним, пытаясь помочь ему подняться. — Ты потерял много крови, принимаешь много лекарств, тебе нужен покой.

— Я в порядке. Я могу встать сам, — настаивал он, но было ясно, что он не может.

— Просто позволь мне помочь, — настаивала я, но он продолжал пытаться стряхнуть меня.

— Который час? — спросил он с паникой в глазах.

Я взглянула на часы на прикроватной тумбочке позади меня и нахмурилась, увидев, что было без трех минут девять.

— Девять утра, — немедленно ответила я.

— Лгунья, — прошипел он, пытаясь вытянуть шею, чтобы посмотреть самому, но я отодвинулась, загораживая ему обзор.

На лестнице послышались громкие шаги, и появился Блейк в черных спортивных штанах, его брови подпрыгнули вверх, когда он увидел Сэйнта на полу. Он подбежал к нему, подхватил на руки и положил обратно на кровать.

— Давай, приятель.

— Я тебе не приятель, убирайся с дороги, — прорычал Сэйнт.

— О-о-о, да ты злой маленький приятель. — Блейк широко улыбнулся, явно чертовски довольный тем, что его друг проснулся, несмотря на его бурное настроение.

— Ты должен оставаться в постели, — потребовала я, и Сэйнт повернулся ко мне с нахмуренным лбом. — Пожалуйста. Останься. Я принесу тебе то, что нужно. Я сделаю все, что ты мне скажешь.

У него перехватило горло, когда он понял, что я уступаю ему контроль, позволяя командовать мной, получать все, что он захочет. В конце концов, этот человек чуть не умер, чтобы спасти меня. Это было наименьшее, что я могу сделать, чтобы помочь ему исцелиться от полученных травм.

Он дернул подбородком в знак согласия.

— Мне нужно отлить.

— Для этого док сделал тебе особый подарок. — Блейк поднял с пола судно и помахал им перед ним, и Сэйнт мрачно нахмурился.

— Я не буду мочиться в пластиковую миску. Никогда. — Сэйнт снова свесил ноги с края кровати, и я обменялась взглядом с Блейком, кивок согласия промелькнул между нами, когда мы подошли, чтобы помочь ему встать.

Он бормотал проклятия в наш адрес всю дорогу до ванной, пока мы помогали ему дойти туда, капельница подпрыгивала на подставке, когда я потащила ее с собой, в то время как он настаивал, что может сделать это сам, прежде чем втащить ее внутрь и пинком захлопнуть дверь у нас перед носом.

Я повернулась к Блейку как раз в тот момент, когда он протянул руку и провел большим пальцем по синяку на моей щеке.

— Как ты, милая?

Я могла сказать, что ему не нужен был дерьмовый ответ. Он видел мою боль, словно она светилась в моих глазах, поэтому я сказала ему чистую правду.

— Измученная, с разбитым сердцем и какая-то… оцепеневшая. Все это не кажется реальным. Но это так… Я знаю, что это так. — Я опустила голову, сдерживая слезы, которые грозили пролиться, и Блейк приподнял мой подбородок, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Когда захочешь поговорить, я здесь. У тебя есть я, Татум. Только скажи. — Он наклонился и поцеловал меня в щеку, но я инстинктивно повернулась, пытаясь ощутить жар его рта. Он притянул меня ближе за талию, его нежные прикосновения успокаивали мое бешеное сердцебиение, когда он нежно целовал меня, произнося тысячи безмолвных соболезнований, которые помогли мне снова собраться вместе. По крайней мере, на какое-то время.

Мы отстранились как раз перед тем, как дверь распахнулась, и Сэйнт, побледневший, стоял там, сжимая в руках капельницу. Он стиснул зубы, двигаясь вперед, как будто хотел прорваться сквозь нас, но мы отступили назад, и каждый обхватил его руками за талию, прежде чем он успел это сделать.

— Прекратите суетиться, — рявкнул он, но, как я заметила, в основном на Блейка.

Мы все-таки помогли ему вернуться в постель, и Сэйнт отпустил Блейка, пока я помогала подпирать его несколькими подушками.

— Просто крикни, если тебе с чем-нибудь понадобится помощь, Золушка, — сказал Блейк, прежде чем направиться вниз, закатив глаза на Сэйнта.

Когда я закончила заправлять постель Сэйнта, я встретила его разочарованный взгляд и опустилась на колени перед ним на край матраса в молчаливом подношении, которое говорило: что тебе от меня нужно?

— Я отдохну один день, — как ни в чем не бывало сказал Сэйнт. — Завтра все вернется на круги своя.

— Сэйнт… — вздохнула я. Для него еще долго все не будет так как прежде. Врач сказал, что его выздоровление может занять недели. Он не смог бы тренироваться, или играть в футбол, или заниматься какими-либо своими обычными делами, пока полностью не выздоровеет, иначе он мог бы нанести себе непоправимый вред.

— Татум, — предупреждающе прорычал он, и я посмотрела на него с разрывающимся сердцем. Я поняла, что мне это тоже нужно, мне нужно, чтобы Сэйнт взял верх и сказал мне, что делать прямо сейчас, потому что я понятия не имела, как ставить одну ногу впереди другой, зная, что моего отца больше нет на свете. Я не знала, кем я была без него. Я больше не знала, как выглядит будущее и где мое место. Я чувствовала себя пойманной в ловушку бесконечной тени, которая вечно простиралась передо мной. И я не могла избежать этого.

— Давай просто сосредоточимся на настоящем, — пошла я на компромисс, вцепившись руками в простыни, пытаясь не позволить своим мыслям снова ускользнуть слишком далеко в отчаяние, вернуться к тому моменту, когда Мортез застрелил папу, как он упал подо мной, и я не увидела столько пустоты в его глазах. Никакого количества времени не хватило бы, чтобы стереть этот образ из моей памяти. — Скажи мне, что делать. Пожалуйста, — мой голос дрогнул, и я потерянно опустила голову. Я была так растеряна. Я бы разорвалась на части, если бы просто не сделала что-нибудь. Что угодно.

— Татум… что происходит? — спросил он мягким, полным беспокойства тоном. Это совсем не было похоже на Сэйнта.

— Мой отец, — выдавила я, пытаясь сказать это отстраненно, но у меня не получилось. — Мортез застрелил его. Он…он мертв. — Произнести это вслух было гораздо хуже, чем повторять про себя тысячу раз. Внезапно это стало настолько удушающе реальным, что мне захотелось взять слова обратно, запихнуть их себе в горло и никогда больше не произносить. Пара крупных слезинок скатилась по моим щекам, и я поспешно вытерла их.