Короли и Звездочеты

Тварь наседала, метя страшными когтями по людям, шипя и воя от боли; заорал Прытковецкий - Волков буквально собственной шкурой почувствовал удар, распоровший охраннику плечо… Двухметровый богатырь использовал снайперку как дубину, раз за разом бил прикладом в оскаленную пасть чудовища; Волков бросился с ножом, стараясь попасть под левое крыло - и тут же упал, сбитый с ног какой-то плетью… перекувыркнулся, еле удержался на осыпающемся каменном склоне, увидел расплывчатое пятно, мелькнувшее на фоне более синего неба…

Потом услышал глухой удар и мучительный, полный смертельной тоски, вой.

–  Сдохни, зараза, - посоветовал Октавио, поворачивая копье в шее твари. Раздался хруст позвонков; зверюга дернула длинным, похожим на плеть, хвостом, заелозила по земле всеми четырьмя лапами, несколько раз ударила воздух двумя большими, больше орлиных, крыльями, и умерла.

–  …, - от души высказался испачканный брызгами чужой и собственной крови Прытковецкий. Он зажал здоровой рукой распоротое когтями твари плечо, и морщился, разглядывая поверженного монстра, явно не в силах поверить собственным глазам: - Что это?

Волков достал из рюкзака с припасами фонарь. Пятно белого света выхватило темно-бурую шерсть, львиные очертания спины, мускулистые плечи, крылья, очень странные передние лапы - бугрящиеся узлами мышц, повернутые под неестественным для звериных конечностей углом, и чересчур длинными, похожими на человеческие пальцами; ненормально высокую, долгую шею и необычную голову.

Голова не была ни вытянутой, как у лошади или собаки, ни круглой, как у кота. Она была продолговатой и высоко посаженной, как человеческий череп, с открытым, широким лбом и большими глазами. А также острыми кошачьими ушами, расположенными близко к темени, мощной, совершенно львиной пастью и выпирающими саблевидными клыками. В темноте, разгоняемой светом звезд и сиротливым фонариком, очертания головы казались вполне человеческими и одновременно до жути звериными.

Темная, похожая в слабом свете звезд на застывшую ртуть, кровь стекала из оставленных пулями ран по львиному туловищу; большие, почти черные перья вывернутых крыльев тоже перепачканы, сломаны во время агонии; в левом плече зверя темнеет полузажившая язва. Но страшнее всего именно голова - копье Октавио вошло в верхнюю часть корпуса, там, где соединялись мышцы плеч и шея, и в темноте казалось, что у ног охотников лежат два существа - безголовый крылатый лев и покрытая редкой слабенькой шерсткой отрубленная голова… львоподобного человека.

–  Что за тварь?
– с отвращением повторил свой вопрос Прытковецкий.
– Или я совсем с панталыку сбрендил, что мне такая дрянь чудится? Я ведь вроде как совсем не пил…

–  Не видишь, что ли?
– с отвратительным чавканьем достал копье из раны странного создания Октавио.
– Обыкновенный сфинкс. Эх ты, простак человек. Вампиров ждал? Так ведь сфинксы, пожалуй, опаснее будут.

–  Опасней человека твари нет, - совершенно неожиданно возразил Федот.
– Мне так один умный старикан как-то сказал…

–  Старики дурного не скажут, - согласился Октавио, с простодушной улыбкой вытирая сфинксову кровь с лезвия наконечника копья.

После короткого совещания - нести мертвого сфинкса к машине, или попытаться внедорожник перегнать повыше, - попробовали компромиссный вариант. Сверкающий в темноте белой повязкой на руке Прытковецкий, постоянно приговаривая, какие, оказывается, чудеса в мире происходят, подъехал ближе, а Октавио и Волков свалили мертвую тварь вниз. Подобрали остатки сурка, бараньей шкуры, свалили все неопрятной грудой, плеснули бензином и подожгли.

Ветер практически стих, и языки огня подпрыгивали отвесно вверх, бросаясь искрами. Потянуло вонью сгорающей шерсти… Волков курил, сосредоточенно глядя внутрь пламени, а Прытковецкий нервничал.

–  А что ж мы… Алексей Палыч, наверное, от счастья бы запрыгал при виде такой зверюшки, - наконец, шепотом спросил Федотушка.

–  Ага, - согласился Волков.
– Потому и жжем. Чего стоишь? Подбрось дровишек.

Прытковецкий посмотрел по сторонам.

–  Да какие ж в степи дрова, Константин Сергеич?

–  Ну, бензину добавь, чтоб сгорело быстрее.

Охранник выплеснул остатки из запасной канистры, и рыжее пламя всплеснуло вверх и покачнулось, будто играя, из стороны в сторону. Казалось, что мертвый сфинкс протянул руку-лапу к своим победителям. Играючи пошевелил кончиком хвоста. Подмигнул залитым закипающей кровью глазом…

–  Осторожнее, - буркнул Октавио, отодвигая парня подальше от костра, - сфинксы не любят охотиться и умирать в одиночку…

В ответ Прытковецкий четырехэтажно выразил «восторг» привычками сфинксов.

«Одному - пуля, другого - ножом», - повторил Волков. Он опустил руку на пояс, чтобы вытащить оружие.

Кобура оказалась расстегнута и пуста. Почувствовав опасность, Волков застыл, напряженно и настороженно вглядываясь в лица «сержанта Октавина» и Прытковецкого. Случайность? Неприятность? Страх от схватки с непонятным крылатым монстром действительно прокатился по жилам огненной струей, но не псих же он, чтоб пистолетами разбрасываться. Значит, не случайность… Кто из них, тоже гадать не надо. Федя - простак… а этот… протеже, его мать, нашего «доброго доктора»! какой еще подлянки нужно от него ожидать? Надо бы исхитриться достать спрятанный второй, запасной пистолет, а на поясе нож… должен был быть…

–  Что-то потеряли, господин Волков?
– насмешливо спросил Октавио, перешедший на другую сторону костра. В его левой руке, игриво подмигивая звездам, блеснуло лезвие волковского ножа. Копье, которым он сразил страшное чудище, было прислонено к соседнему валуну.

А пистолет Константина Сергеевича лежал в пяти шагах от кострища, наполовину утопленный в серой степной пыли. Как он там оказался? И чему улыбается этот хитрый пришелец из другого мира? Он что, смеется над ним, над Волковым?

Что он задумал?

Ах, Евгений Аристархович, вы не представляете, что я с вами сделаю после того, как разберусь с вашими пациентами!

Волков метнулся к автомобилю и выхватил с заднего сидения винтовку.

–  Да что же… Стоять!
– крикнул Прытковецкий. Чтобы сориентироваться в ситуации и выхватить из кобуры свой собственный пистолет, ему хватило половины минуты; как назло, сейчас, стоя приблизительно на полпути от машины до костра, он мешал Волкову прицелиться в Октавио.