Корона Рико-Сантарио

– Тебе что-то дают эти показательные выступления? – сказал он с разочарованным выдохом.

– Прости, я что-то сделала не так? – Вайолет внимательно смотрела в его глаза в надежде поймать в них то, чего он не сказал бы вслух.

– Сама ответь себе на этот вопрос, ты же все знаешь, – недовольно пробубнил он под нос. – Почему ты пытаешься кому-то что-то доказать? Сначала то, что мы с тобой не пара, и сразу же, что знаешь меня как облупленного.

Чувство вины кольнуло ее где-то в области груди, и Вайолет хотела было уже попросить прощения за свои действия, но остановила сама себя, пытаясь не дать постоянному желанию сгладить конфликт, волю.

Привычка извиняться за все происходящее была с ней с самого детства, сколько она себя помнила. Ей казалось, что если она попросит прощения, тем самым взяв вину на себя, ни у кого больше не будет повода ругаться – виновный найден и раскаивается, причин для дальнейших разборок нет. Но, по мере взросления, стало понятно, что такая тактика дает явные сбои – даже самые близкие люди начинают во всех неудачах винить того, кто заведомо с ними согласится. Так, к ее двадцати одному году она поняла, что виновата не чаще, чем другие, и каждый раз одергивала себя, когда по годами сложенному сценарию пыталась просить прощения.

После непродолжительной паузы, Даниэль добавил:

– Но это раздражает не так сильно, как осознание того, что ты знаешь обо мне все, а я… – не сумев подобрать слов, он замолчал, и, следуя примеру Вайолет, принялся рассматривать столешницу.

– Что ты?

– Ты не поймешь, – отмахнулся он.

– Не пойму, если ты не попытаешься мне объяснить, – она пожала плечами и чуть склонила голову набок.

Но Даниэль молчал. Несколько секунд они продолжали играть в зрительный треугольник: Вайолет смотрела на Даниэля, он смотрел в стол, а стол, видимо, не осознав правил игры, никуда не смотрел, а просто стоял на своем месте.

Первой сдалась Ви.

– Даниэль, если ты вдруг начал интересоваться столешницами, то могу пригласить тебя к себе домой, там ты явно найдешь парочку любопытных экземпляров.

Он резко вскинул глаза вверх, и Вайолет на секунду оцепенела, поняв, что дернула за нужную ниточку:

– Вот в этом и дело! Какой у тебя любимый цвет? – будто на удвоенной скорости выпалил Даниэль.

– Ч-черный, – заикнулась от неожиданного вопроса она. – А почему ты спрашиваешь?

Вопрос был проигнорирован.

– А фильм?

Даниэль посмотрел на Вайолет настолько настойчивым взглядом, что у нее не оставалось другого варианта, как ответить ему максимально быстро и честно.

– «Анастасия».

– Это же мультик!

– Не начинай! – вспыхнула Вайолет. – Я люблю мультики. Ты можешь мне сказать, что за внезапный блиц-опрос тут происходит?

Даниэль выдохнул, попытавшись успокоится, но она так и продолжала вопросительно смотреть на него.

– Я ничего о тебе не знаю, Лети, – собравшись с мыслями, выдохнул он. – Только какие-то элементарные вещи. А дружу с тобой со второго курса. Ты же знаешь про меня все, читаешь, словно открытую книгу, ты не считаешь, что это не справедливо?

Вайолет закусила губу. Он был абсолютно прав. Она не привыкла рассказывать о себе, ведь ее воспитывали с установкой, что вся ее жизнь – тайна, и теперь эта мысль сидела очень глубоко в подкорке, так, что она не имела понятия, насколько сильно сможет открыться, даже когда перед ней сидел самый подходящий для этого человек.

– Можешь спрашивать что угодно, – кивнув, словно соглашаясь сама с собой, разрешила Вайолет, – будем компенсировать эту несправедливость.

Даниэль пораженно захлопал глазами.

– Ты не думал, что все будет так просто? Или что я окажусь такой понятливой? – начала закипать девушка.

Он, моментально почувствовав изменения в настроении, взял ее за руку и погладил большим пальцем по тыльной стороне ладони. Нарастающий гнев так же резко сошел на «нет».

– Не кипятись, – голос его опустился, став еще более бархатистым. – Я недавно задумался и понял, что я действительно буквально ничего о тебе не знаю. Например, сколько лет твоему брату и почему ты, а точнее я, постоянно носим огромные пакеты твоей соседке. Это ведь странно, что ты смотришь в глаза человеку, и знаешь какие эмоции он испытывает, но не знаешь, как зовут его родителей. Возможно, я давно сошел с ума и ты лишь плод моего воображения?

Вайолет усмехнулась.

– Мне тоже иногда кажется, что я плод собственной больной фантазии. Живу будто не своей жизнью…

– Ох, Лети! – перебил ее официант, принесший заказ. – Это не только твоя проблема. Я устраивался на подработку, учась в университете, думал, что это всего на пару лет, да только диплом я получил уже три года назад, а все равно тут. Для резких изменений в жизни нужно самому двигаться.

– И что ты предлагаешь? – спросил Даниэль.

– Лично вам уже поцеловаться наконец-то, чтобы Люк отдал мне мою двадцатку.

Из окошка кухни, выходившего в зал, как нельзя кстати, выглянул повар Люк, и поймав на себе взгляд трех человек улыбнулся и помахал поварёшкой в знак приветствия.

Даниэль, хитро улыбнувшись, притянул к себе Вайолет и чмокнул в щеку. Повар за стеклом, увидев эту картину, беззвучно выругался, поняв, что сейчас расстанется с деньгами.

Официант же, напротив, засиял как рождественская гирлянда.

– Чаевые можете не оставлять! – сказал он и почти что побежал в сторону кухни.

Даниэль и Вайолет с улыбкой посмотрели друг на друга.

– Мне кажется, он должен был поделиться с нами выигрышем.

Вайолет молча кивнула, ощущая, как в животе исполняет танго целый рой бабочек.

*****

Даниэль поставил пакеты на асфальт и размял пальцы.

– Ты уверена, что сможешь сама занести их в дом?

– Да, не волнуйся, ты и так мне помог, – Вайолет взялась за ручки пакетов и попробовала поднять их, но это было действительно непросто. – Не хочу задерживать, вдруг у тебя есть еще дела.

– Да,– он передернул плечами, словно пытаясь смахнуть с себя упоминание о планах. – Я сегодня встречаюсь с Кристиной вечером.

Ее имя было явно лишним, спровоцировавшим лишь неловкое молчание, повисшее в воздухе. И хотя стоит признать, что девушка Даниэля не была стандартной клишированной стервой из подростковых фильмов, радости от общения с ней Вайолет не испытывала, как и не желала знать о грядущих их с Даниэлем свиданиях, поэтому просто покачала головой в знак принятия информации к сведению. Она прекрасно понимала, что соври она, или изобрази бурную радость, или еще лучше – пожелай удачи, Даниэль раскусит ее ложь на раз-два. Конечно, в патовой ситуации у Вайолет всегда оставался вариант, как в тех книгах про любовь в длинных платьях, упасть в обморок от переизбытка чувств, а придя в себя на его руках сказать о своей вечной, неземной любви и невозможности представить его рядом с другой, но этот сценарий она все-таки предпочитала избегать. Представляя комичность этой сцены, она слегка улыбнулась, но тут же подумала: