Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Вид у Васьки Кота оставался смиренный, несмотря на хитринку в глазах. Охотно верилось, что такой человек может нравиться и цветущим дамочкам, и перезрелым барышням.

— Все очень просто, гражданин начальник, — вздохнул бывший послушник, — ларчик-то на ключик закрывался, а я его всякий раз гвоздиком-то и открывал. Вот отсюда у меня и навык выработался. Крупные монеты себе забирал, а меньшие братии относил.

— А с деньгами-то чего делал? Ведь монахам-то деньги как будто бы без надобности? — искренне удивился Сарычев.

— Не скажи, гражданин начальник, — хитро прищурился Васька Кот, — золотые, они всегда нужны У меня на Лиговке барышня проживала, так

к ней без пирожного заявляться было нельзя. А потом, сестре отдавал, — заметно помрачнел Кот, — она девка у меня видная… была и одеваться хотела.

Сарычев папироску докурил. Потянулся было за второй, но раздумал.

— Интересная у тебя жизнь, жиган. И в святошах ты побывал, и в преступниках. А все-таки скажи мне, каким ветром тебя в монастырь-то занесло? Неужели призвание почувствовал?

— Какой там! — махнул рукой Васька Кот. — Батюшка у меня большой грешник был. Дважды в тюрьме сидел, один раз бежал. Там он и с мамкой сошелся… У надзирателя выкупил ее за четвертную. Сначала сестрица народилась, а потом и я появился. Так вот, отправил батюшка меня в монастырь для того, чтобы я его грехи замаливал. Да, видно, слишком уж грешен был мой покойный батюшка, ничего из этой затеи не получилось.

Сарычев хмыкнул:

— Что же это он сам-то в монастырь не пошел, а сына отправил собственные грехи замаливать?

Васька Кот лишь неопределенно пожал плечами:

— Теперь-то уж не спросишь. Но говорил, что, мол, будет кому на старости лет исповедаться.

— Ну и как же тебе удалось убежать-то?

Жиган выразительно посмотрел на Сарычева, как бы проверяя, а достоин ли он откровенного ответа, и степенно отвечал:

— А чего не убежать-то? Там ведь, в этой тюрьме, лаз есть, он до самой колокольни идет. Не знаю, для какой надобности он сделан, но о нем и другие монахи знали. Да как-то не убегали, когда игумен на них епитимьи накладывал. Чернецы вообще народ совестливый. Я кирпичи эти разобрал, а дверь для видимости отмычкой открыл, чтобы все думали, что я по коридору ушел. А потом осторожно кирпичи на место уложил и впотьмах на ощупь вдоль стеночки пошел. Ну, до колокольни добрался, а через забор перелезть для меня плевое дело. Правда, штаны порвал о проволоку, но это ничего, — махнул он рукой, — главное, чтобы мясо оставалось целым.

В отличие от уркаганов у жиганов была одна слабость — одежда. Васька Кот не являлся исключением. Он предпочитал все самое модное: клетчатый костюм-тройку, ботинки на тонкой подошве Его можно было бы принять за преуспевающего нэпмана, если бы не тельняшка, что выглядывала из распахнутого ворота. Почему-то именно в них любили форсить жиганы.

— А собаки-то как тебя не задрали? — искренне удивился Игнат Сарычев.

Непонятно почему, но парень ему нравился все больше. Своей раскованностью, что ли? В лице Сарычева он нашел благодарного слушателя и поэтому вошел в кураж.

Вот и на вопрос о собаках Васька Кот громко расхохотался.

— Собаки-то?.. Так они же монастырские! Я этих собак еще щенками помню! Когда я перелезал, так они ко мне ластиться начали.

— Теперь я понимаю, — протянул Сарычев. — А то прямо мистификация какая-то. Дверь открыли, а тебя нет. Мы уж начали сомневаться, уж не дух ли ты! Так что же тебя заставило вернуться? Уж не раскаяние ли?

Игнат Сарычев разглядывал Ваську Кота с легким укором. Так может смотреть только строгий старший брат на провинившегося младшего. После порции подзатыльников можно и доброе слово сказать. Да и для советской власти Васька Кот человек не особо вредный, не меньшевик какой-нибудь, взращенный на белых хлебах, а

самый что ни на есть пролетарский.

Губы Васьки Кота скривила ехидная усмешка.

— Не раскаяние, гражданин начальник, каждый кормится, как умеет. А кроме того, как воровать, я больше ни к чему не приучен. — Помолчав, он добавил: — Ну вот разве что еще молиться. Срежешь кошелек, и душу переворачивать начнет. А так помолился самую малость, глядишь, и отпустило.

— Если не совесть, так что тогда? Ты знаешь, что я тебя за твои подвиги могу и к стенке поставить. Время сейчас суровое, церемониться некогда.

Васька Кот лишь отмахнулся и вольно закинул ногу на ногу, штанина задралась, и Игнат увидел его длинные носки, такие же клетчатые, как и брюки.

Васька Кот был парень стильный.

— Пока я на киче парился, какие-то залетные сестрицу мою едва до смерти не затоптали. Теперь она «краской» рыгает. Даже не знаю, сколько и протянет.

— Жаль, — посочувствовал Игнат Сарычев. — Как же это произошло?

— В последнее время к ней один беспонтовый присосался, на «шарманке проезжал»… Не люблю я таких фраеров… Хотел его выставить, да сестру стало жаль… Привыкла она к нему. Не суди меня строго, гражданин начальник, но если бы я того гада достал, то финкой бы его до самой души расковырял.

— И кто же это мог сделать? — осторожно спросил Игнат, понимая, что Кот не говорит ему всей правды.

Жиганы в уголовку не обращаются, у них свой суд. И если он отважился прийти после побега и предложить свои услуги, то лишь только от небывалого отчаяния.

— Я тут одного из своих повстречал, он видел, как к сеструхе какие-то залетные подвалили. Без меня-то она как могла, так и жила… Чего ее судить! Он рассказывал, что один из них московский жиган был.

— И кто таков? — не удержался от вопроса Сарычев.

Помолчав, Васька Кот наконец решился:

— О Кирьяне он говорил.

В тот день разговор был закончен. Было над чем подумать. А не пригодится ли откровение жигана в работе? И только выкурив пару пачек папирос, Игнат принял решение, осознав, что судьба посылает ему шанс в лице питерского жигана Васьки Кота.

Продолжение разговора состоялось на следующий день.

Сарычев начал беседу с вопроса:

— Хочешь на свободе оказаться и за сестру свою свести счеты?

— Это ж как? — удивился Васька Кот. — Если корешей своих палить, гражданин начальник, так нам с тобой не по пути! Сдавать никого не буду, у меня свое понимание, жиганское!

— Ты тут пальцы-то не растопыривай, — обозлился Сарычев. — Сдавать никого не нужно. А только если мне поможешь, так я тебя от стенки отведу.

— А что делать-то?

Сарычев ответил не сразу. Неторопливо закурил, поглядел в окно.

— На Хитровку я пойду… Жиганом прикинусь, а ты при мне будешь.

— Ну ты, начальник, даешь! — ахнул от неожиданности Васька Кот. — Да тебя там схавают, как вот этот хапчик, — показал он взглядом на окурок. — Ты думаешь, они легавого от жигана отличить не сумеют? Уж поверь мне, гражданин начальник, на мусоров они насмотрелись предостаточно! Я тебе, гражданин начальник, не рассказывал, но однажды на нашу химань лещ один зарулил. Все путевым представлялся… Ну, мы стирки раскинули, а он маяков не знает. Когда он заснул, так мы навалились на него всей хеврой да душу из него на свободу выпустили. Из сыскного отделения оказался, гаденыш! Ты на меня так, гражданин начальник, не смотри, я только за ноги его держал. А потом, то при другой власти было… Извини меня, гражданин начальник, но ты едва хвостом шевельнешь, а тебе на кадык веревку набросят.

Поделиться с друзьями: