Короткая пятница и другие рассказы (сборник)

Свадьбу играли шумную. Да, конечно, это была душа Эстер Крейндель, но вселилась-то она как-никак в тело молоденькой девушки.

Эстер Крейндель вернулась! Поверить в это было сложно не только горожанам, но и самому реб Зораху. Когда вторая Эстер Крейндель шла на рыночную площадь в окружении нескольких служанок, прохожие на улицах останавливались, а девушки наблюдали за ней из окон. В Песах и праздник Кущей молодежь со всей округи съезжалась в Замосцье, чтобы посмотреть на женщину, вернувшуюся с того света. У дома реб Зораха собирались целые толпы, так что даже приходилось запирать двери изнутри на засов. Сам Зорах Липовер ходил словно в каком-то трансе, а его дети начинали краснеть и заикаться в присутствии новообретенной матери.

Городские скептики продолжали называть Зораха старым козлом и объясняли все случившееся очень просто: «Чудо подготовил он сам, сговорившись с Рейтцей, а за такую молоденькую жену, как Симмеле, выплатил ее родителям порядочную сумму денег — никак не меньше тысячи гульденов». Как-то ночью два шутника даже приставили украдкой лестницу к стене дома реб Зораха и сквозь щели в ставнях попытались рассмотреть, что же там происходит в спальне. Потом в шинке они рассказывали, что видели, как Эстер Крейндель Вторая прочла молитвы, принесла кувшин с водою для утреннего омовения, как она снимала башмаки с ног реб Зораха, щекотала ему пятки, а он игриво дергал ее за мочку уха. Об этой семье начали спорить даже гоим: некоторые из них утверждали, что дело необходимо передать в суд, чтобы тот вывел обманщиков на чистую воду, потому как тут явно видна рука хитрой ведьмы, вступившей в сговор с самим Люцифером.

Много месяцев супруги проводили ночи за разговорами. Зорах не уставал расспрашивать Эстер Крейндель о ее пребывании на том свете и о том, что она там видела. Он с жадностью следил за любыми доказательствами того, что она говорит правду. Он и сам многое рассказывал ей: как страдал, когда она лежала и умирала, как мучился, сидя Шиву и тридцать дней траура. Эстер Крейндель снова и снова повторяла, что не могла находиться в Раю, видя такие его страдания, и что в конце концов предстала пред Троном Славы с просьбой отпустить ее к мужу, и ангелы пели ей в это время хвалу, а демоны изрыгали проклятия. Особенно часто она обращалась к встречам со старыми знакомыми, их приключениям после смерти, в Тофете и позднее в Эдемских садах. Начинало светать, а супруги все еще говорили.

В те ночи, перед которыми Эстер Крейндель посещала ритуальные бани, Зорах, приходя к ней в постель, замечал, что ее тело стало еще более красивым, чем в первые месяцы после их первой свадьбы. Однажды он даже сказал ей: «Может быть, и мне стоит умереть, а потом вернуться к тебе в теле какого-нибудь юноши?» Эстер Крейндель добродушно пожурила его и ответила, что любит сильнее какого угодно юноши и хочет только одного: прожить с ним вместе еще минимум сто двадцать лет.

Со временем почти все свыклись с мыслью о возвращении Эстер Крейндель. Вскоре после свадьбы Рейтца с детьми переехала в Замосцье, в дом, который снял для них реб Зорах. Меир Зиссл стал отвечать за выдачу кредитов окрестным помещикам. А его сыновья, раньше щипавшие и бившие Симмеле, теперь приходили пожелать Эстер Крейндель доброй Субботы и получить в подарок миндального печенья и вина. Имя Симмеле забылось. Даже Рейтца не называла так больше свою дочь. Эстер Крейндель было примерно шестьдесят лет, когда она умерла, и, вернувшись, она вела себя соответственно этому возрасту. Она называла Рейтцу девочкой и учила готовить и ухаживать за детьми. Вторая Эстер Крейндель, как и первая, хорошо разбиралась в делах, и муж ничего не предпринимал, предварительно с нею не посоветовавшись. В общине она занимала то же место, что и раньше. Ее часто приглашали сопровождать невесту в синагогу, быть посаженной матерью на свадьбе или держать ребенка на церемонии обрезания. И она воспринимала все это как нечто вполне естественное. Сперва молодые женщины пытались сойтись с нею поближе, но, что поделаешь, они принадлежали к разным поколениям. На свадьбе многие предсказывали, что Эстер Крейндель скоро понесет, но прошло несколько лет, а этого так и не случилось. Только тогда люди стали замечать, как быстро она стареет, словно бы сжимается. Она и одевалась как старуха: накидка с широкими плечами, чепец с лентами или кофта и длинная складчатая юбка. Каждое утро она брала в руки молитвенник с золотым и еще какую-нибудь книгу и шла в синагогу. В дни перед полнолунием постилась и читала молитвы, которые читают только пожилые женщины. В месяцы Элул и Нисан, когда обычай требует посещения могил близких родственников, она приходила на кладбище и шла прямиком к могиле первой Эстер Крейндель, там она плакала и просила прощения.

5

Прошли годы, реб Зорах состарился и ослабел. У него болели ноги и желудок. Он совсем отошел от дел и целыми днями просиживал в своем кресле за книгами. Эстер Крейндель приносила ему еду и лекарства. Иногда она играла с ним в «волка и ягненка» или карты, а иногда читала вслух. Сыновья их были слишком ленивы и плохо разбирались в делах, поэтому почти все пришлось взять на себя Эстер Крейндель. Каждый день она рассказывала мужу о том, что произошло. Супруги говорили о давно прошедших временах так, будто бы и действительно прожили их вместе. Муж вспоминал те дни, когда дети еще были маленькими. Они обсуждали семейные дела и проблемы с кредиторами, конкурентами и торговцами. Эстер Крейндель помнила все до мельчайших подробностей. Часто она напоминала мужу детали, о которых он успел забыть. Иногда они сидели молча, Эстер Крейндель вязала носок, а Зорах Липовер смотрел на нее с удивлением. Вторая Эстер Крейндель все больше и больше походила на первую: у нее появилась такая же высокая грудь, те же морщинки на лице, двойной подбородок, мешки под глазами. Как и прежняя, эта носила очки на самом кончике носа, почесывала ухо вязальной спицей, любила вишневое вино и варенье и часто разговаривала с кошкой. Даже ее запах чистого белья и лаванды был тот же, что и раньше. Когда она прекратила ходить в ритуальные бани, все догадались, что у нее началась пауза. Даже Рейтца признавала, что от прежней Симмеле не осталось и следа.

Некоторые знакомые Эстер Крейндель утверждали, что не только ее душа, но и тело вернулось с того света. Сапожник говорил, что нога второй Эстер Крейндель точь-в-точь повторяет ногу первой. Бородавка вскочила у нее на горле точно там же, где была она и раньше. Находились в Замосцье и такие, кто предрекал, что если разрыть могилу Эстер Крейндель, Господи, прости такое святотатство, то найдут там тело не самой женщины, а Симмеле.

Так как женщина не может повсюду заменять мужчину, часть дел Зораха Липовера перешла к Меиру Зисслу. И бывший учитель Талмуда начал сорить деньгами. Он вставал поздно, пил вино из серебряного кубка, курил трубку с янтарным мундштуком. Реб Зорах всегда кланялся и снимал шапку перед помещиками, а Меир Зиссл старался вести себя с ними как равный. Он одевался в костюм типичного помещика с серебряными пуговицами, носил черную шляпу с перьями, обедал и охотился вместе с богачами. Когда на него находила блажь, он разбрасывал деньги целыми горстями. Сыновей своих он отправил учиться в Италию, а дочерям нашел подходящие партии в Богемии. Гоим в Замосцье даже стали называть его паном. Эстер Крейндель пыталась вразумить его, говорила, что благочестивому еврею не следует так себя вести, что деньги надо считать, а не бросать на ветер, но куда там, он и слушать ее не желал. Давно уже прошло то время, когда он приходил в спальню к Рейтце. По городу поползли слухи, что у него роман с графиней Замойской. Из-за этого случился целый скандал. Один богач вызвал Меира Зиссла на дуэль, и тот ночью ранил его в бедро. После этой истории Меир Зиссл стал появляться в синагоге не чаще трех раз в год.

Состояние реб Зораха Липовера все ухудшалось. Его последняя болезнь была трудной и затяжной. Эстер Крейндель все время просиживала рядом с ним, никому не доверяя уход за мужем. Когда он умер, она схватила труп и не позволяла уносить его. Мужчины из похоронного общества с трудом могли с ней справиться. После похорон Эстер Крейндель вернулась домой в окружении всех сыновей и дочерей реб Зораха, которые пришли, чтобы просидеть положенные семь дней траура. Поскольку реб Зорах был уже стар к моменту смерти, его дети сидели, разувшись, на низких скамеечках и болтали о пустяках. Существовало завещание, и все об этом знали, но никто не знал, что в нем содержалось. Дети боялись, что Зорах оставил все своей жене, и уже готовы были судиться с ней. Эти люди, что еще вчера называли вторую Эстер Крейндель матерью, сегодня всячески избегали смотреть ей в лицо. Эстер Крейндель взяла Библию и открыла ее на «Книге Иова». Плача, она прочла слова Иова и его товарищей. Бина Ходель, которая за все время болезни отца не проронила ни одной слезинки, громко (так, чтобы все слышали) прошептала:

— Воровка!

Эстер Крейндель закрыла Библию и встала:

— Дети, я хочу с вами попрощаться.

— Ты куда-то уходишь? — удивленно спросила Бина Ходель.

— Уже сегодня ночью я буду с вашим отцом, — ответила Эстер Крейндель.

— Как же, расскажешь нам это в следующем году, — фыркнула Бина Ходель.

За ужином Эстер Крейндель почти ничего не ела. Встав из-за стола, она подошла к восточной стене дома и начала молиться. Она раскачивалась, била себя руками в грудь и каялась в грехах так, словно пришел Йом Кипур. Рейтца мыла посуду на кухне, Меир Зиссл ушел на бал. Закончив молитву, Эстер Крейндель поднялась наверх и велела служанке постелить ей сегодня в спальне. Девушка пыталась возражать, говоря, что не следует спать в комнате, где совсем недавно умер человек, — там еще горел фитилек в плошке и стоял стакан с водой и нитками, чтобы душа усопшего могла очиститься, — но Эстер Крейндель настояла на своем.

Она разделась и едва легла в постель, как тут же изменилась в лице: кожа пожелтела, а черты заострились. Увидав такое, служанка побежала, чтобы созвать семью. Послали за доктором. Те, кто тогда был там, утверждали, что умирала вторая Эстер Крейндель так же, как и первая. Глаза оставались открытыми, но взгляд остекленел. Она не отвечала на вопросы и даже не смогла проглотить ложку куриного бульона. Наконец Эстер Крейндель тяжело вздохнула, и душа оставила ее тело. Бина Ходель упала на колени и закричала:

— Мама! Моя святая мама!

Похороны были пышными. Вторую Эстер Крейндель похоронили рядом с первой. Самые уважаемые женщины шили ей саван. Раввин читал похвалу. После похорон Меир Зиссл передал раввину два завещания. В одном Зорах Липовер оставлял жене три четверти своего состояния, а в другом — Эстер Крейндель завещала треть от своей доли на благотворительность, а две трети — Рейтце и ее детям. Душеприказчиком назначался Меир Зиссл.

Через несколько месяцев умерла и Бина Ходель, а у оставшегося без помощи Эстер Крейндель Меира Зиссла дела шли все хуже и хуже. Он давал кредиты разорившимся купцам, принимал закладные без оценки имущества и проигрывал огромные суммы в карты. Теперь он постоянно с кем-то судился и все чаще был вынужден прятаться от кредиторов и сборщиков налогов. В один прекрасный день группа из нескольких помещиков, в сопровождении полицмейстера, судебных приставов и солдат, пришла к нему домой. Губернатор Люблина подписал приказ о продаже всего его имущества с публичных торгов. Меира Зиссла арестовали, заковали в наручники и посадили в тюрьму. Рейтца пыталась собрать в общине деньги на его освобождение, но, так как он давно уже не соблюдал обычаев и обрядов, из этого ничего не вышло. Помещики, с которыми он пил и играл в карты, и пальцем не пошевелили, чтобы помочь ему. Через девять месяцев стражник, принесший ему в камеру кусок хлеба и таз с горячей водой, нашел его мертвым. Он разорвал свою рубашку и повесился на оконной решетке. Евреи забрали тело и похоронили его за кладбищенской оградой.

6

Годы прошли, а люди в Замосцье, Билгорае, Крашнике и даже Люблине продолжали спорить о девочке, которая заснула Симмеле, а проснулась Эстер Крейндель. Рейтца доживала остаток своих дней в богадельне. Ее дети отказались от своей веры. От огромного состояния Зораха Липовера ничего не осталось. Но споры не стихали. Один свадебный шут сложил поэму о Симмеле. Швеи пели балладу о ней. Долгими зимними ночами женщины вспоминали эту историю, перебирая перья, засаливая капусту или сидя за вязанием. Даже мальчишки из хедера пересказывали друг другу историю о том, как вернулась с того света душа Эстер Крейндель. Некоторые утверждали, что все это было ловким обманом. Глупец Зорах Липовер и его семья позволили обмануть себя девчонке. Зачинщиком всего называли Меира Зиссла. Ему якобы надоела должность учителя, и он решил отхватить себе кусок от состояния реб Зораха. Один мужчина долго все обдумывал и в конце концов пришел к выводу, что Меир Зиссл на самом деле и сам спал со своей приемной дочерью. Другие говорили, что виною всему Рейтца. В Замосцье жил доктор Эттингер, который заявил, что чудо не то, что душа умершей вернулась с того света, а то, что четырнадцатилетняя девчонка сумела обвести вокруг пальца всех городских мудрецов. Но ведь Замосцье не Хельм, тут не одни дураки живут. И как могло случиться, что Симмеле не забеременела и умерла на следующую ночь после похорон мужа? С Ангелом Смерти ведь не договоришься.