Короткая рокировка

– Вы не виноваты, Поттер. Никто не в праве вас обвинять. Вы не хотели его гибели и это докажет любой адвокат. Невозможно управлять случайностью, и вы - не исключение, - сухо проговорил Снейп.

– Почему Вы не сказали мне об этом раньше?
– Гарри снова всхлипнул, а потом вдруг вцепился в мантию профессора.
– Почему не сказали? Я должен был знать!

Снейп вздрогнул, но не отстранился:

– Это не то, что я стал бы вам рассказывать.

– Почему? Ну почему же, черт возьми?! Почему Вы так со мной поступили?!

Снейп промолчал. Гарри почувствовал прикосновение к волосам и снова всхлипнул, понимая, что профессор пытается его успокоить - неуверенно, неловко, потому что, наверняка, ему редко приходилось утешать кого-либо. Говорить было бессмысленно, но простое прикосновение сделало то, что не могли сделать никакие увещевания: страх отпускал. Несколько минут юноша просто стоял, опустив голову на плечо Снейпа, а затем его пальцы разжались, выпуская мантию профессора, и Гарри неуклюже обнял его, прижавшись теснее и чувствуя, что боль уходит. Ему казалось, что стоит лишиться этой сомнительной поддержки, и страх вернется с новой силой. Он уже не задумывался о том, как профессор может воспринять его действия. Долгожданный покой был гораздо заманчивее, чем недовольство зельевара.

– Что мне теперь делать?
– голос Гарри звучал глухо, но Снейп услышал его.

– Перестаньте себя винить. Вы справитесь. Никто и не обещал, что будет просто.

– Я знаю.

– Тогда прекратите заливать слезами мою мантию и отправляйтесь к себе.

Слова Снейпа, сказанные спокойным, без намека на издевку, голосом, вернули Гарри к действительности. Он отступил назад, понимая, что большего от Снейпа ждать не придется, постоял, привыкая обходиться без опоры, и на нетвердых ногах двинулся к двери.

– Да вы совсем пьяны, мистер Поттер, - констатировал профессор.
– Отвратительное зрелище!

– Тогда не смотрите, - юноша скривился и продолжил свой путь, однако Снейп оказался проворнее: нагнав Гарри в дверях, профессор обхватил его за талию, поддержав, и направил в нужную сторону:

– Держитесь, Поттер. Будет жаль, если вы свернете себе шею на лестнице, так и не удостоившись лавров победителя!

– Прекратите издеваться надо мной, мне и без того плохо!

– Нет, Поттер. Вы даже не представляете, что такое «плохо», уж поверьте мне…

Пока они поднимались наверх, Гарри окончательно убедился, что, хоть ноги у него и заплетаются, мыслит он, как ни странно, до противного ясно. Складывалось впечатление, будто скотч не возымел на него никакого действия за исключением полного приведения в негодность вестибулярного аппарата.

В спальне он потратил несколько минут только на то, чтобы снять ботинки, и даже освещение ему помогло мало. Снейп с ухмылкой наблюдал за его жалкими потугами, но не комментировал, видимо, полагая, что юноша вряд ли воспримет его слова.

Свалившись на кровать, Гарри перевернулся на спину, раскинув руки, и комната вдруг куда-то поплыла:

– О, Мерлин, - юноша зажмурился, но стало только хуже.

– Что, скверно?
– Снейп сложил на груди руки и окинул Поттера пренебрежительным взглядом.
– Надеюсь, это отучит вас топить горе в выпивке.

– Погасите свет… пожалуйста…

Снейп тихо выругался, но заклинание освещения отозвал. Юноше осталось лишь поморщиться, выражая неудовольствие собственным самочувствием, и предпринять попытку выпутаться из рубашки, однако его усилия не увенчались успехом. Возился он достаточно долго, но после того, как последняя пуговица едва не была вырвана вместе с куском материи, сдался, решив передохнуть и повторить попытку чуть позже. Молчаливое неодобрение Снейпа раздражало, и Гарри охватила досада:

– Вы сами вчера были не в лучшем состоянии. Думаете, я не видел?
– обличающе возвестил он, рассчитывая, что это напоминание сгодится в качестве оправдания.

– Объяснение просто до банальности, Поттер. Вы меня достали. Своими выходками, своей тупостью и гонором, - раздраженно отметил профессор и развернулся, собираясь уходить.

– Куда вы?
– мигом встрепенулся Гарри.

– За антипохмельным зельем, Поттер. Меня не прельщает слушать с утра ваши стенания.

Зельевар скрылся за дверью, а Гарри, решив больше не мучиться с одеждой, укрылся одеялом и уставился в потолок. Одиночество и тишина оказались благодатной почвой для вернувшихся угрызений совести и страха. Юноша понял, что еще несколько часов одиночества, и он попросту рехнется, поэтому, когда на пороге вновь показался Снейп, Гарри облегченно вздохнул: лучше слышать упреки профессора, чем метаться в полной тишине, отбиваясь от навязчивых кошмаров.

– Выпьете это утром, - Снейп подошел к кровати и поставил на тумбочку стакан. В темноте Гарри не разглядел содержимого, но этого и не требовалось: вряд ли профессор станет подсовывать ему какую-нибудь гадость. Зато он с удвоенным вниманием наблюдал за мужчиной и когда тот собрался покинуть спальню, ухватил его за рукав мантии:

– Вы можете остаться?
– спросил он дрожащим голосом.

– Полагаете, мое присутствие столь необходимо, чтобы вы заснули?

– Я просто… мне…

Он сбился, нужные слова никак не желали находиться, а то, что он едва не ляпнул, выглядело настолько жалким, что и произносить не хотелось. Снейп ждал, и Гарри медленно разжал пальцы, понимая, что ничего убедительного придумать не сможет. Просить Снейпа о чем-то было верхом самонадеянности.

– Вы давно не ребенок, так что могли бы справиться с собой, - проворчал зельевар.

Чуть дольше минуты он стоял рядом с кроватью, а потом склонился, сдернув с Гарри одеяло:

– Поднимитесь! Вы еще в состоянии шевелиться или превратились в кисель?

Юноша непонимающе воззрился на Снейпа, стараясь сфокусировать зрение в темноте, да еще и сквозь стекла покосившихся очков, и профессор, похоже, догадался, что ждать от Поттера разумных действий не придется. Не особо церемонясь, он забрал у Гарри очки, приподнял юношу за плечи, стянул рубашку и потянулся к пряжке ремня, но тут Гарри опомнился:

– Я сам…

– Сами вы сейчас едва способны с места сдвинуться, так что не будьте идиотом!

Ремень ослаб и Гарри покраснел, когда руки Снейпа коснулись его бедер, освобождая от одежды:

– Я мог бы протрезвить вас, Поттер, но, боюсь, тогда вы возобновите потоки слез и жалоб на судьбу, - сообщил зельевар.
– Мне и без того не доставляет удовольствия возиться с пьяным в стельку сопляком, страдающим комплексом вины перед человечеством!

Гарри проигнорировал эту тираду. Все внимание его одуревшего от выпивки сознания уходило на то, чтобы контролировать собственные эмоции: расслабленное алкоголем тело реагировало на любое касание довольно странно. Юноша попытался сообразить, насколько ему неприятно столь близкое присутствие Снейпа, и неприятно ли вообще, но ничего определенного решить не смог. Случайное прикосновение пальцев профессора к его животу, когда Снейп набрасывал одеяло, всего лишь вызвало легкую дрожь. Даже если это было признаком отвращения, зельевар уже оставил его в покое, вот только напряжение никак не желало отступать, несмотря на то, что мужчина давно отошел от кровати и, сложив вещи на стул, уселся в кресло, практически слившись с темнотой, только силуэт выделялся на фоне окна.

В голове Гарри метались неутешительные мысли. С чего он вообще взял, будто Снейп должен ощущать к нему… влечение? Разве тот жест, когда профессор притронулся к его щеке, можно назвать лаской? Нет! Снейп был зол! Он был в бешенстве и хотел ему досадить! Вдобавок, все остальное, что Гарри напридумывал, оказалось чистой воды бредом и паника беспочвенна. Предположение, что профессор намеренно касался его так часто, пока освобождал от одежды, вызывало отвращение. И куда менее утешительным оказался тот факт, что он наконец-то определился с собственной реакцией. Ему было… приятно.