Коррупция в Политбюро: Дело «красного узбека»

Во-первых, как уже отмечалось выше, Советский Союз еще в начале 50-х установил дружеские отношения с Индией, а в середине 60-х и с Пакистаном. Во-вторых, у СССР не было серьезной военно-политической вовлеченности в проблемы данного региона (как, например, у США, которые в тот момент вели затяжную войну во Вьетнаме). Именно поэтому обе враждующие стороны выбрали в качестве третейского судьи в разрешении своего спора именно СССР. А местом переговоров был выбран Ташкент – столица самой влиятельной в Азии советской республики.

Переговоры в Ташкенте завершились подписанием Декларации, в которой Индия и Пакистан договорились решать спорные вопросы мирными средствами и строить взаимоотношения на основе принципа невмешательства во внутренние дела друг друга. Однако концовка этих переговоров оказалась окрашена в трагические тона.

Подписав мирный договор, внезапно свалился с сердечным приступом индийский премьер Шастри. Советские врачи попытались сделать все от них зависящее, чтобы спасти его, но все их попытки оказались тщетными – 10 января Шастри скончался (новым премьером Индии станет Индира Ганди). Это событие вызвало настоящий шок в Москве, и оттуда в Ташкент была направлена представительная комиссия с тем, чтобы разобраться в случившемся. Одно время члены комиссии даже считали, что Шастри… отравили повара, которые накрывали столы во время торжественного обеда.

Свою посильную помощь в расследовании этого инцидента оказывал москвичам и Рашидов, для которого смерть Шастри тоже была как гром среди ясного неба (с этим человеком узбекский лидер до этого встречался неоднократно и они успели подружиться; чуть позже это станет поводом к тому, чтобы поставить в Ташкенте памятник покойному премьер-министру Индии). В итоге высокая комиссия выяснила, что версия с отравлением здесь ни при чем и Шастри в самом деле ушел из жизни в результате сердечного приступа (нагрузка на тех переговорах и в самом деле была большой: каждая встреча длилась по два-три часа, а в день таких встреч было около трех).

Между тем 3–5 марта 1966 года в Ташкенте прошел ХVII съезд КП Узбекистана, на котором Рашидов значительно укрепил свои позиции во власти. Он почти на четверть обновил состав ЦК своими людьми, а также сменил ряд секретарей обкомов. Оставив в неприкосновенности состав Бюро ЦК КП, он обновил руководство отделов ЦК, заменив большинство заведующих. Так, отдел организационно-партийной работы возглавил Г. Орлов; культуры – С. Шермухамедов; науки и учебных заведений – Б. Абдуразаков; тяжелой промышленности и машиностроения – М. Рамазанов; строительства и городского хозяйства – М. Саидов; транспорта и связи – Д. Мангельдин; легкой и пищевой промышленности – А. Султанходжаев; водного хозяйства – А. Дадасянц; торговли, плановых и финансовых органов – А. Ахунджанов.

На своих местах остались четверо: Я. Закиров (отдел административных органов), М. Рахманкулов (пропаганды и агитации), Т. Зинин (сельскохозяйственный) и Д. Ходжаев (председатель парткомиссии).

Как видим, подавляющее большинство руководителей отделов были мусульмане. Однако ключевой отдел в аппарате ЦК – организационно-партийной работы, – который ведал кадрами, возглавляли русские: до 1966 года это был И. Бурмистров, затем его сменил Г. Орлов. Та же ситуация была и в Москве: при Хрущеве этим отделом заведовал Виталий Титов, которого сразу после воцарения Брежнева сменил Иван Капитонов (последний на этом посту просидит дольше всех – более 20 лет!).

Состав Политбюро (бывшее Бюро) ЦК КП Узбекистана выглядел следующим образом: Ш. Рашидов (1-й секретарь), В. Ломоносов (2-й секретарь), Р. Курбанов (председатель Совета Министров УзССР), Н. Лященко (командующий ТуркВО), Н. Матчанов (секретарь ЦК), Я. Насриддинова (председатель Президиума Верховного Совета УзССР), Р. Нишанов (секретарь по идеологии), И. Анисимкин (секретарь ЦК), М. Мусаханов; кандидаты в члены Политбюро: М. Абдуразаков, С. Расулов, М. Турсунов.

Тем временем в конце того же марта и в начале апреля в Москве проходил ХХIII съезд КПСС на котором присутствовала представительная делегация из Узбекистана во главе с Рашидовым. Съезд многим показался скучным и блеклым по сравнению с недавними хрущевскими, что вполне объяснимо – Брежнев был приведен к власти партаппаратом именно для того, чтобы стать оплотом стабильности. На съезде восстановили в партии пост Генерального секретаря (вместо Первого секретаря) и вновь переименовали Президиум ЦК в Политбюро.

Несмотря на то, что имя прежнего руководителя страны – Н. Хрущева – на съезде ни разу не упоминалось, негласно его деятельность была съездом осуждена. В большинстве выступлений проводилась мысль о том, что отныне в деятельности партии нет места волюнтаризму (а именно в нем чаще всего обвиняли Хрущева при снятии с должности) и теперь вся ее деятельность будет строиться на базе научно взвешенного подхода. Однако, несмотря на тот публичный остракизм, которому был подвергнут лично Хрущев и большинство из его начинаний (самые безумные из них были отменены: например, были восстановлены центральные промышленные министерства), все же сущность хрущевской политики, главной идеей которой была ползучая реставрация капитализма, была оставлена нетронутой. Впрочем, это стало понятно еще за полгода до съезда – на сентябрьском Пленуме ЦК КПСС в 1965 году, где была «освящена» экономическая реформа, разработанная уже упоминаемым выше экономистом Евсеем Либерманом, но получившая название «косыгинской» (по имени нового премьер-министра страны Алексея Косыгина, отвечавшего за ее проведение). Суть этой реформы сводилась к следующему: возведение капиталистического принципа максимализации прибыли в основной движущий принцип хозяйственной деятельности. Как пишет В. Шапинов:

«Хозяйственная номенклатура – такова была социальная база брежневского режима. Она поставила Брежнева к власти, сместив Хрущева с его «волюнтаристскими» экспериментами, не дававшими спокойно жить управленцам. Через два года после «смены власти» брежневская команда дала своей социальной опоре «удовлетворение», разрешив распоряжаться прибылями предприятий по своему усмотрению, в том числе перекачивая значительную их часть себе в карман через фонд оплаты труда и премии. Премия рассчитывалась в процентах от заработной платы, поэтому для управленческого персонала она была существенно выше, чем для рабочих.

Идеалом новой системы становился капитализм, где «инициатива предприятий» и «прибыль» как критерий эффективности достигают своего полного «расцвета». Реформа отодвигала советскую экономику от цели стать «единой фабрикой» к сумме независимых предприятий, связанных через рынок…».

Поскольку в СССР, в ходе развернувшейся в прессе дискуссии о «косыгинской реформе», звучали в основном ее положительные оценки, широкие массы (как коммунистов, так и беспартийных) не могли трезво оценить происходящее. Они верили руководству, которое утверждало (и, видимо, тогда было в этом искренне убеждено), что реформа сослужит советскому обществу хорошую службу и позволит советской экономике выйти из тех тупиков, в которые ее загнали хрущевские реформы. Хотя за пределами СССР было много скептиков, которые были убеждены, что «косыгинская реформа» есть не спасение, а погибель социализма в СССР. Так, к примеру считали руководители Китая, а также ряд некоторых марксистов, вроде аргентинца Че Гевары или западногерманского коммуниста Вилли Диккута.

Однако вернемся к Ш. Рашидову.

Вернувшись со съезда на родину, он с головой окунулся в привычную рутину повседневных дел. Так, 17 апреля в ташкентском Дворце искусств он открыл декаду белорусской литературы и искусства в Узбекистане. Подобные декады ежегодно проходили во всех союзных республиках, причем неоднократно – например, в ноябре в Узбекистане пройдет Декада туркменской литературы и искусства. Подобные мероприятия лучше всяких слов способствовали той самой дружбе народов, которая постоянно декларировалась в СССР. Декады длились около двух недель и на всем их протяжении население принимающей республики имело возможность посетить выступления лучших музыкальных и театральных коллективов республики-гостьи, увидеть ее новые фильмы, побывать на выступлениях ее лучших поэтов и писателей.

Спустя несколько дней, 22 апреля, Рашидов посетил другое торжественное мероприятие: заседание в честь 96-й годовщины со дня рождения В. И. Ленина (оно прошло в Театре оперы и балета имени А. Навои). В те дни никому и в голову не могло прийти, что Узбекистан стоит на пороге серьезного испытания – ташкентского землетрясения.

Последний день перед трагедией (25 апреля) прошел в Ташкенте как обычно: город жил и работал в привычном ритме. Функционировали сотни магазинов и больниц, в парках отдыхали тысячи людей, в кинотеатрах шли новые кинофильмы. В тот день там демонстрировались следующие ленты: «Принимаю бой», «Время, вперед!», «Альпийская баллада», «Окровавленная рубашка», «Ярость» и др.