Корсары Николая Первого

Но покойный основатель службы сам был человеком умным, и дураков вокруг себя не держал. Потому ничего удивительного, что выход был найден, и заключался он в агентурной работе. Многоуровневой, тщательно продуманной и организованной. Да, завербовать офицера сложно, однако же и нижний чин может знать многое. А уж его-то склонить к сотрудничеству куда как проще.

Помора из глухой деревни тоже нашли, чем соблазнить. К примеру, офицерским чином. Не сразу и не морским, но для крестьянина стать «его благородием», пусть и обычным прапорщиком, значит очень многое. Жалованье тоже немаленькое… И Гребешков согласился.

К подготовке агента жандармы подошли обстоятельно. Аккуратно изъяли его под видом болезни, после чего принялись дрессировать как циркового медведя. Чтение, письмо, кое-какие навыки рукопашного боя, основы слежки и ее обнаружения, ну и еще много чего. Разумеется, давали самые азы, за короткий, всего три месяца, период многого просто не освоишь, но все же для задачи «держать глаза и уши открытыми» этого оказалось более чем достаточно.

К слову, в тот день, когда «Князь Варшавский» вышел из порта, Гребешков уже был прапорщиком. Хотя, разумеется, никто, кроме его прямого начальства по линии Третьего отделения, этого не знал. Не обманули отцы-командиры. И Александр практически не удивился, когда услышал, что было у Гребешкова в этом походе, помимо обычного, еще одно задание. Так сказать, частного характера. А именно, присматривать за ним, мичманом Верховцевым. Александр даже не сомневался, откуда тут ноги растут – наверняка отец подсуетился да подключил свои многочисленные связи.

Вот так. Гребешков выполнил задание. Следил и оберегал в меру сил и умения, а заодно информировал родное командование. Именно с его подачи ушел в столицу курьер. Получается, не окажись его здесь – и неизвестно еще, как бы повернулось дело. Конечно, служить в охранке вроде как не совсем почетно, однако, по здравому размышлению, выходило, что дело все же нужное. Так что Александр лишь кивнул, принимая новую информацию во внимание, и пообещал ее хранить. В конце концов, это могло стоить Гребешкову жизни – обиженный в лучших чувствах адмирал может и проблемы устроить, причем нешуточные.

– Вот что, Александр, – Бойль, видимо, решил, что воспоминания – это интересно, однако сейчас не особенно важно. – Вы готовы к серьезному разговору, или вам надо еще немного поправить здоровье и отлежаться?

– Боюсь, у меня не так много опыта в поправлении здоровья, – пошутил лейтенант. – А неправильный опохмел ведет к длительному запою. Поэтому лучше обсудить то, что вы считаете нужным, прямо сейчас.

– Отлично, – адмирал вдруг как-то резко подобрался. Секунду назад перед Александром сидел расслабленный, обленившийся барин – и вот уже он видит сжатого, как пружина, офицера и политика. Исследователя Севера и военного моряка, готового мгновенно принимать решения и, случись нужда, рисковать. – В таком случае… Что вы планируете делать дальше?

– Честно?

– Ну, разумеется.

– Видите ли, Роман Платонович, я еще не задумывался об этом.

Александр сказал это просто, не задумываясь. Хоть и говорят, что простота хуже воровства, но какой смысл корчить из себя всезнайку? Он лейтенант, волею случая оказавшийся во главе целой эскадры. А ведь ему, будем говорить честно, и лейтенантских-то эполет много.

– Я так и думал, – Бойль кивнул и, как показалось Александру, немного расслабился. – В таком случае, позвольте, я вам объясню расклады.

Верховцев едва не рассмеялся. Адмирал что-то объясняет лейтенанту, да еще и спрашивает на то его соизволения. Действительно, комично звучит – если не принимать во внимание ситуацию. За спиной Александра – грозная слава и эскадра боевых кораблей. Плюс успевшие стать единым целым экипажи, которые пойдут, куда укажет им командир. Для них сейчас, так уж сложилось, его слово значит больше, чем приказ адмирала. И де-факто сила здесь он, лейтенант Верховцев. Более того, сейчас они во многом зависят друг от друга. Так что – все логично. Хотя и совершенно непривычно.

– Я готов, Роман Платонович, услышать ваше мнение, сколь бы неприятным для меня оно ни оказалось, – покаянно склонил он голову.

Бойль рассмеялся:

– Ну, зачем-то так уж сразу. У вас, конечно, есть мелкие ошибки, но это свойственно любому человеку. Но как флотоводец вы вели себя превыше всяких похвал.

Ага, превыше. Александру все еще вспоминалось лицо того новобранца, которому он прострелил ногу. Нет, все же правы те, кто считает, что по карьерной лестнице нужно идти не торопясь, ступенька за ступенькой. Только так последовательно научишься всему. А прыгнув сразу наверх, оказываешься в положении, когда не знаешь, за что хвататься. Не сможешь даже работу толком организовать. И никакие успехи в бою тут не помогут. Бой – это эпизод. Важный, иногда важнейший, но маленький. Никому еще не удавалось обойти это правило, даже почитаемый во всем мире Наполеон погорел в том числе и на этом. А ведь с тех пор и техника, и тактика шагнули далеко вперед. И Александр честно себе признавался – ему невероятно повезло, что рядом оказались одновременно и компетентные, и не тянущие одеяло на себя люди. Без них он бы и до Архангельска-то не дошел.

– Это больше заслуга моих людей, – честно признался он.

– Хорошо, что вы это понимаете, – серьезно кивнул адмирал. – Но так было всегда, не переживайте. Короля играет свита. Однако же вернемся к нашим баранам. Что вы можете сделать? Не морщите лоб, юноша. Во-первых, вам это не идет, а во-вторых, от этого кожа портится. Сейчас объясню. Самый первый и самый простой вариант – не делать ничего…

И впрямь, самый простой вариант. Просто тихо сидеть в Архангельске, ремонтировать неспешно корабли и ждать распоряжений из Петербурга. Никто не осудит – и так сделали больше, чем кто-либо мог рассчитывать. Торговые пути свободны, и купеческие корабли без опаски двинулись в Европу. Карманы матросов, ходивших в отчаянные абордажи, не то чтобы лопаются от золота, но вполне себе наполнены. Словом, живи да радуйся.

А вот второй вариант, предложенный Бойлем, выглядел интереснее. Хотя, конечно, и опасней во сто крат. На дворе август, а значит, есть еще время не только отремонтировать корабли, но и вырваться на океанские просторы и пощупать британскую корову за вымя. Островная империя критически зависит от товаров из колоний, а значит, удар по линиям снабжения нанесет ей существенный урон. Дело не только и не столько даже в собственно материальном ущербе, но один-два потерянных корабля и слух о том, что русские рейдеры вышли на коммуникации заставит торговые суда прятаться по портам. А это, в свою очередь, страшный удар по экономике. Джентльмены очень не любят, когда их бьют по карману. Это для британцев самое чувствительное место. А значит, есть шансы всерьез повлиять на ход военных действий. Особенно если получится еще и транспорт-другой с войсками потопить.

Ох, как заманчиво это звучало! Заманчиво, но в то же время и страшно, поскольку это было, по сути, задание для самоубийц. Против огромных флотов сразу нескольких серьезных держав на не первой свежести трофейных скорлупках в открытую не выйдешь. Прятаться до бесконечности тоже не получится. Рано или поздно на возмутителей спокойствия начнется охота, и один-единственный линкор, сумевший их настигнуть – это, по сути, смертный приговор. А ведь у врага таких линкоров десятки!

Можно не сомневаться, разбираться, кто перед ними, законопослушный рейдер или обнаглевший вконец флибустьер, разъяренные британцы не станут. Вот еще, время тратить! Повесят, как пиратов, и вся недолга. И шансы, что дело завершится именно так, велики – англичане умеют как пиратствовать сами, так и ловить конкурентов. Многовековой опыт не пропьешь.

Остальные варианты – мелочь, не стоящая внимания. Итак, зимовать – без риска, но без славы, добычи и по большому счету без пользы. Или рисковать – с огромными шансами сложить голову. И выбор предстояло сделать максимально быстро – лето неумолимо двигалось к закату, и скоро морской путь станет небезопасным. Льды.

Александр некоторое время сидел, механически прихлебывая свой морс. Подумать было о чем. Он, конечно, за последнее время привык ставить на кон собственную жизнь, но – чтобы настолько! Опять же, дело незнакомое – здесь у них было куда вернуться, а там работать придется вдали от баз. Адмирал ждал. Недолго. Потому как Верховцев, тяжело вздохнул и, отставив стакан, все же ответил: