Корсары Николая Первого

– Я за поход. Но вначале мне придется обсудить это со своими людьми. Это мне, как офицеру, грудь в крестах или голова в кустах – весомый аргумент. Остальные же…

Он не закончил фразу, но все и так было понятно. Гребешков и Сафин пойдут с ним потому, что они изначально его подчиненные. Равно как и остальные матросы, которых, надо сказать, всего ничего. Но Матвеев – купец, а Диего с его матросами и вовсе иностранцы. Остальные же… Давайте скажем честно, они наполовину ополченцы, наполовину пираты. Это можно сказать о любом из них, просто кто-то больше пират, а кто-то любит Родину и имеет достаточную живость характера, чтобы уйти за удачей из родной избы. И приказать им будет кому-то сложно, а кому-то и вовсе невозможно.

– Разумеется, – кивнул адмирал. – Раз уж изначально вашей эскадре пришлось дать… гм… необычный статус, придется учитывать специфику. Надеюсь, они вас поддержат. Впрочем, тут уж как карта ляжет.

– Карта ляжет так, как я ее положу, – усмехнулся Александр. – В худшем случае уйду на «Миранде». Уж на один корабль я экипаж наберу.

– Вы очень храбрый молодой человек, – усмехнулся Бойль. – Но, думаю, у вас все получится.

Адмирал как в воду глядел. Неделю спустя Александр с ног сбился, занимаясь подготовкой кораблей. Как ни странно, идти в далекий и опасный поход захотели почти все, отказавшихся нашлось едва человек десять. Малодушных тут же с лихвой заменили получившие ранения в первом походе и вылечившиеся абордажники, вернувшиеся с Соловков. Плюс наплыв добровольцев – звенящие деньгами в карманах матросы по сравнению с обычными крестьянами выглядели настоящими богачами.

А ведь был еще архимандрит Александр, лично прибывший в город во главе отряда из двух десятков монахов, которых самолично благословил на служение ратное. На кораблях служители Божьи нужны? Нужны. Паству-то как без окормления оставить. Это пока корабли работали вблизи родных берегов, можно потерпеть до дома, а в дальнем походе без священников никак нельзя! А что все они имели опыт военной службы, да еще и сейчас прошли в монастыре неплохое обучение на артиллеристов, Бога не касается, то дела мирские.

Зато возникла другая проблема. Матвеев, когда они в тот вечер собрались, сказал:

– Я с тобой. Понравилось мне, сам не ожидал. Но вот денег у нас будет мало.

Он оказался даже прозорливей Бойля. Тогда его слова никто не поставил под сомнение, во всем, что касалось финансов, купец был непререкаемым авторитетом. Поверили – но не поняли. А ведь как прозаично все оказалось!

Допрос французского капитана, который Александр от невеликого ума не догадался скрыть, а самого пленного законопатить в самый глубокий подвал монастыря, оказался неутешительным. Или, наоборот, слишком утешительным – тут уж как посмотреть. Отбрасывая ругань пленного, показал, что на подмогу союзной эскадре никто больше подойти не планирует.

В принципе, это было логично и правильно – даже одни, англичане заметно превосходили все, что мог противопоставить им русский флот в этих водах. К тому же лето заканчивалось. И вот, оба отряда кораблей уничтожены, торговые пути свободны. Ну а раз опасаться больше нечего, то купцы сразу же перестали быть заинтересованы в том, чтобы вкладываться в оснащение военных кораблей. Полноводная еще недавно денежная река пересохла мгновенно.

Обидно. Купцы вроде бы и не отказывали, но… Вот тут и начиналось то самое «но». Купцов мало интересовал патриотизм, для них все решали деньги. Они готовы были вкладываться, но в дело с неясной и гарантированно незначительной прибылью вкупе с огромным риском потерять вложенное – не-ет! Тот факт, что деньги для их сообщества, если взяться за дело всем миром, выходили сравнительно невеликие, мало чего менял. В общем, как только эскадра перестала быть «пожарной командой», к ней потеряли интерес.

Нет, конечно, без средств они не остались. Как ни крути, трофеи-то никто не отнял, и далеко не все ушло на выплату командам. Но для достойного снаряжения экспедиции денег было все равно маловато. Не подумали они как-то о таком раскладе. Матвеев смог бы найти деньги, из своих активов или заняв под серьезные проценты, но – время! Процесс это небыстрый, а оно уходило, как песок сквозь пальцы. Осенью переход вокруг Скандинавии – занятие не для слабонервных.

Бойль помогал, конечно, однако, как вскоре выяснилось, бюрократия перебивает любого адмирала. И все из-за того же нестандартного статуса эскадры. Не будь у Верховцева столько завистников, получилось бы куда проще, но сейчас любая попытка что-то сделать утопала в бумагах.

Но из всего есть выход, главное, шире смотреть на картину. Для начала Бойль выкупил у них «Психею». Тяжело поврежденный и наспех залатанный фрегат все равно для похода не годился – даже при наличии денег, слишком длительным получился бы ремонт. А так – фрегат был выкуплен казной, давшей за него не запредельную, но достаточно высокую цену. Этих денег на снаряжение кораблей хватило с лихвой.

Вторым шагом была обратная перестройка «Санта-Изабель» в торговое судно. Испанский корабль не слишком подходил для действий в составе эскадры. Прочный, с вместительными трюмами, но – тихоходный, он просто не был в состоянии ни сравниться с остальными в скорости, ни в маневренности.

Зато если загрузить его… да хоть той же мукой, то можно получить немалую прибыль. А это, в свою очередь, деньги на обеспечение эскадры. Ведь не факт, что поход и на этот раз принесет им финансы. Так что Диего сейчас осваивал новый корабль, французский бриг, переименованный в «Архангельск», а «Санта-Изабель» загружали товарами, коих в порту скопилось немало. Была мысль переименовать и остальные корабли, но и к «Миранде», и к «Эвридике» все уже привыкли. Да и звучали их названия куда удобоваримее, чем французские изыски, а потому их решили не менять.

Была мысль усилить снятыми с испанского судна орудиями вооружение остальных кораблей эскадры, но, по здравому размышлению, ее решили отвергнуть. Корабли британской постройки и так несли вооружение, близкое к предельному. У Александра вообще сложилось впечатление, что их перед походом специально довооружали [64] . Разумеется, при желании место для установки еще нескольких орудий найти было можно. Вот только на дне хватает таких вот довооруженных кораблей. Проблемы с потерей остойчивости при установке лишних пушек [65] случались неоднократно, и рисковать не хотелось.

64

Здесь интуиция лейтенанта дала сбой – конкретно эти корабли довооружения не проходили, хотя в нашей истории спустя несколько лет артиллерия «Миранды» была усилена.

65

Самый известный, пожалуй, пример – шведский корабль «Ваза». Но – не единственный пример.

Пожалуй, без ущерба для безопасности можно было добавить пару орудий на бриг. Однако и эта идея оказалась мертворожденной. Принятые у французов калибры несколько отличались от британских, а иметь во время боя пересортицу боеприпасов чревато серьезными проблемами. Так что, подумав немного, оставшиеся не у дел орудия сдали все тому же Бойлю. Адмирал был доволен – при общей нехватке артиллерии возможность организовать еще одну батарею выглядела делом перспективным. И заплатил он за орудия вполне неплохо. Учитывая скорость, с которой сейчас улетали из рук финансы, деньги эти выглядели совсем не лишними.

К слову, Верховцев с этой поры не то чтобы возненавидел, но претензии к ним в памяти отложил. За все, что он покупал для эскадры, платить сейчас приходилось не то чтобы втридорога, но по высоким ценам. Купчины почуяли возможность заработать – и тут же сговорились цены не ронять. Что же, будет случай вспомнить и это. Но пока что было не до мести.

То были дела финансовые, всем понятные и видимые. А ведь имелась еще одна проблема, которую видел только Александр. Нет, Бойль ее тоже мог наблюдать, но, возможно, не придал значения… Или по каким-то своим причинам не стал озвучивать. Каким? Да хотя бы полагая, что решить ее все равно не получится, и незачем терзать мозги. Но придется, это Александр понимал вполне отчетливо, ибо хотя он и был молод, но все же учили его на совесть, а война добавила и опыта, и цинизма. Тех самых качеств, которые присущи многим профессионалам военного дела.