Корзина желаний

В этот день он сплел больше корзин, чем когда-либо раньше, и все они были на удивление хороши. Конечно, он не сидел весь день на одном месте – вставал, чтобы попить воды, или посетить отхожее место, или просто размяться, однако в этот день он не просто вставал и ходил, а еще и смотрел под ноги, ожидая увидеть где-нибудь вы пыли пару серебряных сикталей. Но ничего привлекательного на земле не валялось, и прохожие на улице, куда Вийон иногда выглядывал, также не спешили одаривать его.

Прошел день, приблизился вечер. Вийон начал беспокоиться. Флеб ушел домой, а вскоре с рынка вернулся Майрын, поставил в сарай непроданные корзины и также удалился. Село солнце, ночь вот-вот должна была опуститься на город. Вийон украл из соседского сада пару кислых яблок и перекусил ими – это было единственное, что он съел за сегодняшний день. Сикталей по-прежнему не было. И только когда гонг на Часовой башне пробил полночь, Вийон окончательно понял, что их и не будет. Либо он сделал что-то неправильно, в чем-то ошибся, либо, что более вероятно, изготовленная вчерашним утром корзина вовсе не была корзиной желаний. Это было хорошее, добротное изделие, но никакими волшебными свойствами оно не обладало и совершать чудеса не могло.

Значит, оставался только один путь: поскорее найти Айнри Тозола и упросить старого друга помочь в изготовлении корзины желаний. Поначалу Вийон хотел лечь спать, чтобы заняться поисками следующим утром, но понял, что заснуть не сможет. Да и зачем откладывать до утра? Завтра начнется привычная обыденная суета, его связь с Нейсинараном станет слабее и чувствовать духа среди болтовни и суеты он будет хуже. Он и так слишком долго откладывал этот шаг – поначалу был готов и землю рыть, чтобы найти Айнри, но как только в его руках оказалось надежное, лучшее из возможных, средство для поиска скрытого и потерянного, как враз растерял свой энтузиазм. Почему? Может быть, в глубине души он боялся, что встреча с повзрослевшим Айнри пройдет совсем не так, как ему хотелось бы? Нет-нет, к черту страхи. Он больше не будет бояться.

Вийон встал посреди двора, вытянул левую руку в сторону и твердо произнес в тишине спящего города:

– Нейсинаран!

Послышалось знакомое хлопанье крыльев. Огромный ястреб вылетел из сарая, где в виде чучела неподвижно стоял вот уже три дня, и уселся на левую руку. Вийон знал, что почувствует боль от его когтей и был готов к ней – возможно, поэтому боли на этот раз почти не было, ведь он не стал дергаться и продолжал держать руку ровно, когда на нее опустилась мистическая птица. Своими страшными загнутыми когтями ястреб сжимал руку корзинщика твёрдо, но бережно, почти не повреждая кожу, и то смотрел на Вийона одним глазом, то быстро поворачивал голову вправо или влево, как будто следя за движениями в незримом для человека мире духов и демонов.

– Найди Айнри Тозола, – велел Союзнику Вийон. – Проведи меня к нему.

Ястреб остался неподвижен. Он как будто не услышал приказа, и остался сидеть на руке человека, поворачивая голову то вправо, то влево. Когда Вийон повторил приказ, ястреб чуть расправил крылья и тут же сложил их обратно. В ответ на третий приказ он закричал, широко раскрыв клюв и повернув голову к Вийону, недвусмысленно показывая, что если человек продолжит настаивать, то может лишится глаза, уха, кадыка или чего-нибудь еще, не менее важного. Вийон не стал искушать судьбу. Он стоял так еще несколько секунд, не в силах поверить в свою неудачу.

– Хорошо, – сказал он Союзнику. – Возвращайся назад.

Сильный толчок, хлопанье крыльев, дуновение ветра – и вот уже огромная птица, ставшая тенью, вновь растворилась в темноте.

Вийон устало присел на чурбанок у стены сарая. Почему средство, на которое он возлагал больше всего надежд, оказалось бессильным? Что он сделал не так? А может быть, Айнри Тозола нельзя найти потому, что он умер?

Эта мысль ужаснула Вийона почти также сильно, как и настойчивые убеждения душевидца о том, что Айнри никогда не жил на свете. Нет, нет, он не мог умереть! Это было бы… неправильно, нечестно, такого не должно было случится. После всех поисков, после всех усилий, всех надежд – этого просто не могло быть. Не могло быть и не должно было.

Но что, если это правда? Вийон обхватил голову руками и едва слышно застонал. Он не хотел верить в такой исход, но что, если это правда? Люди иногда умирают, такое случается. Айнри заболел в детстве колдовской лихорадкой, и его должны были отдать на обучение либо на улицу Чертежей, либо на Вторую улицу Звезд, либо в Дымный переулок – но Вийон не нашел ни следов, ни памяти об Айнри ни там, ни там, ни там. Айнри как будто бесследно растворился в воздухе – так может быть, все дело только в том, что он умер двадцать пять лет тому назад?..

Совершенно разбитый и опустошенный, Вийон, дрожа от бившего его озноба и еле переставляя ноги, зашел в сарай и без сил опустился на свое самодельное ложе из старых тряпок поверх ивовых прутьев. Еще недавно он не мог заснуть от нервного возбуждения, от готовности действовать прямо сейчас, но призыв духа и, главное, мысли о смерти Айнри как будто выжали из него все соки. Обычно мысли об Айнри придавали ему сил, добавляли в окружающий мир красок и делали его самого более живым – но только не в тех случаях, когда он думал о том, что Айнри мог умереть или что он никогда не существовал. Эти мысли оказывали совершенно противоположный эффект, выбивали из колеи и вытягивали все душевные силы.

Вийон закрыл глаза и забылся. Поначалу сны его были мутны и неосознанны, но вот он опять очутился в каменном лабиринте. Помощи Нейсинаран ему уже не требовалось, чтобы попасть в сокровищницу, он теперь всегда мог и сам легко отыскать к ней путь – не потому, что изучил лабиринт, нет: этот лабиринт изучить, наверное, было и вовсе невозможно – а потому, что путь в храм-сокровищницу находился теперь всегда, когда Вийон этого хотел. Но зачем ему туда идти? Что его там ждет? Он не хотел сейчас там работать, достаточно наработался и днем.

Вийон сел у стены и просто сидел так неопределенное время, не желая ничего вспоминать, размышлять, приходить к каким-то выводам. Айнри не мог умереть, не мог так поступить с Вийоном. Лучше было вообще ни о чем не думать. Почему он не может забыться даже во сне? Стоит попросить у Мелана какую-нибудь простенькую приблуду, которая позволит спокойно спать, не видя вообще никаких снов.

Откуда-то справа послышался шорох. Это не был звук в прямом смысле слова, а скорее тактильное ощущение легкой и беспорядочной вибрации, сложенное с отчётливым знанием «это звук». Поворачивая голову, Вийон на мгновение задумался: как бы он воспринял это, если бы мысль о звуке не пришла ему в голову и не придала бы событию именно такую форму? Ведь во сне нет чувств вроде зрения, слуха или обоняния, есть только их подобия, имитация. Он «услышал» что-то потому, что привык слышать – так может быть, и лабиринта этого на самом деле не существовало, а было нечто совсем иное? Это соображение складывалось со словами о том, что лабиринт и сокровищница для каждого обретают какой-то свой, особенный образ.

Повернув голову на шорох, Вийон увидел крысу, сидевшую на задних лапках у стыка стены и пола. Крыса пристально посмотрела на корзинщика, пискнула и побежала прочь.

Опираясь на стену, Вийон медленно поднялся. Тварь явно звала его за собой, но стоило ли идти? В прошлый раз она привела его в лапы душевидца, который едва не свел Вийона с ума, а до этого выгрызла на стене слово, которое убило Огиса. С другой стороны, при первой встрече она – через Вийона – преподнесла, пусть и ценой покалеченной и искусанной семьи, Флебу роскошный подарок, и, кроме того, эта тварь, кажется, что-то знала об Айнри – ведь именно его имя она выгрызла на стене в третий раз.

Последнее обстоятельство все решило. Вийон не мог понять, откуда взялась эта крыса и что она от него хочет, но она знала – или знал тот, кто ее послал – нечто очень важное для Вийона, и нужно было, наконец, понять, что же конкретно она знает и почему преследует корзинщика. Вийон поспешил следом за крысой – вперед, в темноту.

Они долго шли по извилистым коридорам, и каждый раз, когда Вийон терял своего проводника в темноте, крыса шуршала или попискивала, подавая знак, в какой именно коридор она повернула. Лабиринт постепенно менялся: стены сделались ниже и выглядели древнее, появился потолок, который чем дальше, тем становился ниже, многие проходы были завалены, стены выщерблены, а пол усеян каменой крошкой. В какой-то момент все это стало напоминать в большей степени извилистую сеть пещер, чем искусственное сооружение, пол перестал быть ровным, появились то плавные, то крутые спуски вниз и наверх, прямые углы пересекающихся коридоров сменили плавные повороты. Затем крыса полезла в один из завалов, и поначалу Вийон думал, что уже не сможет последовать за ней – но нет, там был проход, совсем узкий, куда пришлось бы протискиваться лежа. Вийон убрал с пути несколько камней, расширяя проход и полез в образовавшуюся щель…