Кощачьи Щи

– Хорошо, а другие циркачи?

– Другие циркачи нравятся мне значительно меньше, - сказал Шуфрик, - В частности они используют грунтовоз, он оставляет за собой прожжёный путь для состава. Насрут - мама не горюй.

– Ну это ладно, а чем они заняты?

– Вот тут я несколько теряюсь, потому как не могу определить, - признался фелин, - По всему получается что речь идёт о сборе чего-то, но никак не могу понять, откуда и что они собирают!

– Как это?
– удивился Фато.

– Да так. У них в составе есть штук десять автоматов-харвестеров, они много для чего используются, так вот эти машины лазают по местности, возвращаются к составу и явно что-то выгружают в переработку, но я не вижу что!

– Не понимаю, почему не видишь?

– Я думаю, дело в сквозняке, - молвил Шуфрик, - Ну, уплотнение-разуплотнение и вся такая байда. Что-то с этим глючит.

– Да ну!...
– с некоторым отвращением фыркнул Фато, - Покажи, что там.

Рассматривание панорамы непонятного лагеря, посреди коего стоял состав, ничего ему не дало, конечно. Как и Шуфрик, он наблюдал вылезающих из вагона роботов на восьми ногах, похожих на пауков с массивным брюхом - они как=то противненько перебирали механическими лапами и быстро семенили к постройкам, некоторые совались внутрь, потом выбегали обратно... Мельтешение "пауков" казалось совершенно бессмысленным.

– Вот этого нам конечно никак не хватало для полного счастья!
– заключил координатор, - В лучшем случае, имеем ещё один случай массового помешательства. Шуфрик, продолжайте следить пристально! В случае надобности подключите ещё сотрудников, вплоть до обеспечения круглосуточного наблюдения.

– Сделаю, - пожал плечами тот.

– -------------------------------

...

Бжирьяш очнулся как это часто с ним бывало, от собственного хрипа, который он издавал при дыхании. Икшок некоторое время сидел неподвижно, пытаясь снова отключиться, но сознание и чувства безжалостно возвращались к нему, напоминая о том, в каком он состоянии. Состояния такого вряд ли бы кто-нибудь пожелал врагу - его тело было мертво на сто сорок процентов, но всё же оно функционировало, движимое энергией, поставляемой в клетки изнутри атомами зартония. Собственно ему и дышать было совершенно незачем, но сохранившиеся рефлексы теперь причиняли дополнительные неудобства.

Некроикшок с большим трудом и слышимым скрипом костей поднялся с нар, каковые были его пристанищем последние годы. Глаза медленно начинали передавать изображение - туловище очень плохо слушалось разума, конечности например то и дело совершали спонтанные движения, здорово мешавшие. Бжирьяш уставился на перчатки на своих руках, уже сгнившие так, словно им было много лет - а ведь выдали на прошлой неделе. Проклятье, подумал он, и это было самое часто думаемое им слово.

– На поверку!!
– раздался хриплый вопль бригадира, срывающийся на визг, - ВИ... кха... ВИХ! Имп!... Акхаха... Лижь!...

– Чтоб ты сдох!
– буркнул кто-то из угла.

В данной ситуации фраза была весьма каламбурна, так что в ответ раздались звуки, заменявшие некроикшокам смех. Над обширной территорией лепрозория светало, гасли прожектора на вышках, окружающих центральную площадку с барраками, а особо одарённые, сиречь бригадиры, проповедники и прочая нечисть, начинали донимать и без того не особо довольных обитателей этого местечка. Война само собой пока сдесь никак не ощущалась - даже если бы вся цивилизация на планете исчезла, здесь всё осталось бы по старому, двигаясь по инерции. Единственное, что требовалось извне - подвоз зартония, всё остальное больные делали сами.

– Поганый денёк, а Мэт?
– прохрипел Бжирьяш, обращаясь к ковыляющему рядом.

– Не хуже других, - скривил морду тот так, что челюсть чуть не вывалилась, и он был вынужден придержать её.

Однако какое-то чувство, оставшееся в его сознании, подсказывало Бжирьяшу что как раз таки вполне возможно, что ещё хуже. Тем временем некроикшоки, ковыляя и падая, выползли из барраков на центральную площадь лагеря; их было несколько сотен, что всё вкупе представляло собой совершенно жуткое зрелище. Впрочем сами они к нему конечно давно привыкли. Как это обычно было заведено, на утреннюю службу перед "народом" выступал проповедник Хайон, точнее то что от него осталось. И руки и ноги у него уже отвалились, так что этот жуткий кусок некроплазмы вытаскивали на тележке.

– О безумцыыыы!!
– вскричал он, - Покайтесь!!...

Далее он нёс околесицу и грузил бред полными вагонами, и никто его не слушал. Нежить функционировала по заведённому порядку, и нарушить его могло только... Раздался какой-то странный гул, земля задрожала, а затем, своротив забор, в лагерь въехал... паровоз, тащущий за собой состав!! Зрелище было то ещё, под огромными колёсами пыхало пламя и брызгал расплавленный грунт, валил дым, а сверху машины горел ослепляюще инфернальный фиолетовый огонь. Даже привычные к безумию сдешние протёрли глаза, не понимая что происходит. Пока они таращились, с некоторых вагонов откинулись стапели и по ним, мерзко клацая ногами, быстро выползли металлические пауки. С их голов светили те же фиолетовые лучи, обшаривающие местность вокруг. Бжирьяш смотрел на это в полном изумлении и не сразу сообразил, что один из пауков семенит прямо к нему. Надвигаясь, клацнули острые стальные челюсти. "Действительно поганый денёк" - подумал зомбь напоследок. Машина смяла его и за считанные секунды превратив в крошево, протолкнула в своё брюхо. Среди выстроившихся на поверку началась паника...

– --------------------------------

– Четырнадцать граммов уже есть, - сообщила Руни, не отрываясь от компа.

– Отлично, - потёр лапки белк, поблескивая чёрными глазами, - Как думаешь, какую скорость сможем поддерживать?

– Ну, учитывая что месторождения концентрируются, то граммов триста в сутки.

– Триста граммов зартония!
– оскалил резцы тот в маньиакальной улыбке.

Белка покосилась на него и вздохнула. Вокруг самое натуральное кладбище и вообще фиг знает что творится, а его конечно кроме этой трансурановой бурды ничего не волнует. Чен вообще дебил, играется как умалишённый со своим поездом...

– Руни, белло!
– нагло сгрёб её в объятья Жив, - На такие среЦтва мы купим себе пол-планеты!

– Мы это кто?
– несколько иронически уточнила она, мягко отстраняясь.

Рыжий посмотрел на неё с напускной грустью:

– Ты всё ещё не можешь забыть ту глупость с волчихой?

– Вообще я забыла, но ты мне напоминаешь, - резонно цокнула Руни, - Я не про это, Жив. Я про то что мы не знаем, откуда берётся зартоний.

– Зато мы знаем куда он денется потом, жабократ Руни, - грызун похлопал себя по карману.

– Не надо этих шуточек!
– шипнула белка, - Ты понимаешь, о чём я!

– Ты устала, - странным голосом произнёс Жив.

– Ни хрена я не устала!

– Устала, устала, - повторял он, поводя лапой над её головой, - Тебе нужно отдохнуть, отдохнуть...

Глаза Руни сами закрылись, и белка уронила голову на грудь. Жив фыркнул, делая странные пассы в воздухе, и прикрыв дверь комнаты, вышел в другую часть вагона. Там он заглянул в другую пультовую, где чёрная кошка со странно короткой и гладкой шерстью, похожая аккурат на пантеру, следила за леталками.

– Как обстановка?
– осведомился грызун.

– Пока всё тихо, - ответила чёрная, - Икше сидят возле военных баз. Войти боятся из-за ударов, а уйти из-за лижя.

– Из-за какого лижя, - пафосно изрёк белк, - Ты что, совсем забыла идеологию сразума, кошка?

Двое слегка прыснули со смеху. Затем пантера отвернулась на кресле от экранов и потянулась. Учитывая её грациозность и облегающее чёрное одеяние, это заставило Жива призажмуриться; кошка усмехнулась.

– А зачем заходил, пушистик?
– сладенько осведомилась она, - Наверное не выслушать, что всё тихо, потому что это и дубу ясно?