Кошак

— Не теряй бдительности. Я всё равно буду неподалёку…

— Не будешь. Это моя операция, — пришлось надавить голосом. — Не недооценивай звёздную. Она может заметить эскорт и разъяриться ещё больше.

— Кот, ты перебарщиваешь.

— Нет, Тиш, и ты это прекрасно знаешь. Просто до сих пор не приняла, что мужчина может действовать сам. Валери была иного мнения, если ты помнишь…

— Тяжело же с тобой! — рыкнула та и, отпустив из захвата, стремительной походкой покинула зону видимости.

Милена ещё немного постояла, сверля взглядом, потом тоже отпустила.

— Она переживает, Кошак. До тебя она ни к кому так не привязывалась из котов.

— Ты тоже переживаешь, — в голосе, помимо воли, прорезалась нежность. — Ничего, я постараюсь пройти по грани. И… спасибо за предупреждение. Тина не называла таких деталей.

— Хорошо. Действуй. Я в тебя верю… стая в тебя верит.

Горячо поцеловав меня напоследок, чёрная кошка отправилась восвояси, я же отправился в стайную релаксационную зону — медитировать. Сёстры своей неожиданной заботой сильно пошатнули моё душевное равновесие. Но до вечера время ещё было, и я намеревался провести его с умом. Следовало привести себя в состояние максимальной отрешённости — только так можно противостоять грядущим вызовам валькирьего общежития.

Вечером, ровно к назначенному сроку, мой гравикар опустился на лужайку перед базой Кикки. Боялся ли я предстоящего рандеву? Кошки сделали максимум, чтобы я, как минимум, проникся всей серьёзностью момента, и это само по себе было фактором настораживающим. Но если вдуматься, бояться можно грозы, высоты, возможно — предстоящего боя, где от тебя мало что зависит, — одним словом, неподвластной тебе стихии. Да и то человек с азиатским складом мышления просто примет удар судьбы как должное, без страха. Вот только сейчас — особый случай. Девочки, стращая меня, не учли такой ма-а-аленькой детальки: они забыли, что я — не боевая сестра. Вроде бы и отличия символические, и по меркам Республики явно не в мою пользу, но… Бояться женщину перед свиданием — это за гранью не только азиата, но и европейца. Валькирии своими предостережениями в куда большей степени подстегнули интерес, чем осторожность. Во мне пробудились охотничьи инстинкты самца, заметившего весьма неординарную самку. Так что кошек ожидает тот ещё разрыв шаблона…

Сама база была такой же, как и десяток других, виденных мною до того. Мембрана входа легко пропустила меня внутрь. Сейчас я уже доподлинно знал, что лёгкость эта обманчива. Перед тем, как пропустить, защитная система вывернула наизнанку всю мою биометрию, чтобы не допустить проникновения на объект посторонних — ведь здесь полно боевого оружия.

Внутреннее убранство базы не выделялось в череде других подобных. За прошедшие без малого полгода подобные сооружения были исследованы вдоль и поперёк. В том смысле, что кошки раскладывали меня в них в самых разных местах и в самых разных позициях — равно как и я кошек. За это время мне довелось побывать практически на всех базах нашей группы стай, и не в последнюю очередь благодаря Большой охоте. Удивительно, но явных лидеров или аутсайдеров в новомодной тактической игре не оказалось. Валькирии проявляли удивительное благородство друг по отношению к другу, и порой намеренно уступали победу тем кошкам, что ещё не пробовали кота. Поэтому — да, насмотрелся на «кошачьи домики».

Как и во всякой базе, девочки здесь не спешили вносить улучшения в интерьер. Их вполне устраивал республиканский спартанский минимализм, на деле оказывающийся высочайшим уровнем комфорта — когда тот перестаёт быть навязчивым, не требует для поддержания почти никаких усилий пользователя, и вскоре уже воспринимается как нечто само собой разумеющееся.

Миновав длинный коридор, я оказался в тренировочной зоне. Валькирии уже были здесь. Восемь особей женского пола, две пары на татами, и четверо у канатов. Сердце невольно ёкнуло. Я ощутил, как ноздри в предвкушении раздуваются, точно у почуявшего дичь зверя. А я и был таким зверем, одержимым удивительным, неповторимым ощущением охоты. Охоты на женщину. Порядком подзабытое ощущение всколыхнулось в душе со всей остротой, словно в первый раз. Слишком избаловали меня сёстры своим вниманием, приучили к состоянию дичи, а не охотника — если тут вообще уместно говорить о чём-то подобном. Часто всё происходило настолько буднично, что только татами могло придать отношениям элемент «перчинки». Сейчас же я вновь, как когда-то на далёкой Земле, ощущал тонкий азарт охотника.

Ещё бы! Сегодня мне предстоял настоящий бой, бой за сердце женщины, которая даже не подозревает, что она — объект чьей-то охоты. Сегодня мне предстояло укрощать республиканку, которую почти невозможно задавить авторитетом, массой или чем ещё мы там обычно давим прекрасный пол… Сегодня меня ждала Игра с большой буквы. Должно быть предчувствие этой игры, а вовсе не благородное желание сохранить жизнь дурёхе, стало причиной моего решения вступиться за неё перед Орденом. Нет, не так. Целая гамма всевозможных предчувствий и устремлений переплелись в единый социальный канат, и вопрос, идти или не идти через пропасть, более не стоял.

Именно сейчас, глядя на снимающих напряжение после полигона валькирий, я осознал всю сложность и глобальность предстоящей миссии. Но вместо ощущения обречённости всего меня наполнило предвкушение острой игры. Сегодня я буду покорять женщину. Лесбиянку. Которая вообще-то предпочитает отнюдь не мальчиков. Да ещё и республиканку, то есть существо предельно упёртое в своих пристрастиях. Ну а на закуску — звёздную валькирию, то есть республиканку в квадрате, если не в кубе. Было от чего ощутить мандраж и предвкушение чего-то поистине неизведанного…

Отринув лишние мысли, я направился к висящим на канатах и задорно комментирующим спарринги кошкам. Среди них очень удачно подвернулась Варана — её-то я и обнял за талию, подойдя сзади. Рядом стояла ещё одна девочка, ариала, отличающаяся некоторой нехарактерной валькириям худобой. Её я тоже приобнял, чтобы не обиделась.

— Привет, кошка, — прошептал я метиллии в самое ушко, после чего пришёл черёд очаровательной незнакомки. — Кто ты, милаха?

— Я?.. — грустно произнесла ариала. — Всего лишь одинокая грустная кошка.

И прильнув спиной к моему боку, «грустная кошка» положила свою милую головку мне на плечо. Прикрыла глаза. Глубоко задышала — в самое ухо. Вот ведь! Пришлось брать в кулак свой темперамент и пытаться отвлечь её и себя разговором.

— А я Кошак. Кот.

— Я знаю. Я тебя как-то трахала… Да ты можешь не помнить, тебя тогда крепко в оборот взяли чужие кошки… аккурат после Большой охоты. Я случайно к ним примазалась… Надеюсь сегодня получить свой шанс. Сделать так, чтобы ты меня надолго запомнил…

И, не откладывая дело в долгий ящик, тут же пошла в атаку — приобняла за плечи, прошлась по бицепсу обнимающей Варану руки своими вмиг отросшими коготками, потёрлась острой макушкой о шею. Вторя невинной ласке, по телу промаршировали острые мурашки — вниз по спине и обратно. Из горла сам собой вырвался взрыкивающий звук. Кошка довольно замурчала и принялась ласкать мою руку уже всерьёз.

— Ты очень напряжён, котик. Понимаю, когда рядом сгорающая от желания кошка — сложно сдерживаться. Открой имплант, я приласкаю.

— Нет, — рыкнул я и открыл имплант.

Девочка нравилась мне всё больше и больше. Она оценила мой ответ и моё действие правильно. Никакой агрессии в ответ на отказ, никакого республиканского гонора хозяйки жизни. Только лёгкое, невесомое касание импланта, как бы призванное сказать: я тоже тебе доверяю; делай, как считаешь правильным, я поддержу. По сравнению с первыми месяцами в этом валькирьем царстве — невероятный прогресс отношений. Вместо занятной новой игрушки, кошки признали меня своим братом. Полноценным, годным не только для постели, но и для любой игры. Как итог — глубочайшее взаимопонимание, подобное проявленному сейчас ариалой. Непредставимый для меня ранее уровень отношений с республиканками.