Кошка Белого Графа

Свет схлынул с моего платья, и оно опять изменилось, став из белого багряно-золотым. Длинный-длинный шлейф стелился по снегу – алый, как разгорающийся у горизонта восход. Его лучи развеяли призрачные фигуры витязей и весь морок этой долгой ночи, которая бывает раз в году и в которую происходят самые безумные, невероятные и непредставимые человеческим разумом вещи.

Глава 28, в которой все становится совсем хорошо, а главное – правильно

На Ночь Всех Богов Вилька загадала себе чудо. Она молилась всем богам сразу – и непонятному Двуликому, и морозной Хозяюшке Зиме, даже Свену и Свяне, хотя думать о замужестве ей вроде бы еще рано.

Она просила: «Заберите меня отсюда!» Куда – Вилька и сама не знала. Туда, где ее будут досыта кормить, где ей будет тепло спать. Где не надо бояться, что ее ударят или зажмут у стены, чтобы облапать. Порой Вилька завидовала сказочной Сиротке, которая обернулась снежным духом и ушла с Богиней в ее северные чертоги, чтобы сидеть там в вечной ночи и любоваться огнями на небе, не зная ни тепла, ни солнца, но и боли тоже не ведая. «Приди, Богиня, – шептала Вилька, сжавшись в комок на соломе в углу сарая. – Возьми меня!»

И Богиня пришла.

Ровно через неделю к трактиру подлетела четверка белых лошадей, влекущая санную карету с гербом. В гербах Вилька не понимала, но видно было, что карета богатая, лошади сытые.

Злыднины работники на дворе возбужденно зашушукались.

Из кареты вышла барыня в голубых соболях. Вернее, не вышла, а выпрыгнула без поддержки слуг – ловко, будто кошка, – и снег под расшитыми серебром сапожками не хрустнул. Барыня была молодая, красивая, статная; из-под шапочки вились локоны цвета холодного золота.

Рван и Хапун кинулись распрягать, но кучер, здоровенный косматый детина, ухмыльнулся, поигрывая кнутом:

– Ни к чему! Мы ненадолго.

А барыня с двумя слугами, такими же здоровыми, только безбородыми, пошла к трактиру. Увидела Вильку, остановилась и позвала по имени!

Сердце у Вильки сперва обмерло от испуга и изумления – как вышло, что такая великолепная барыня знает ее имя? А потом забилось радостно и сильно. Потому что раньше самой Вильки поняло, что это и есть то самое чудо, о котором она просила.

Барыня ласково улыбнулась:

– Хочешь, я увезу тебя отсюда?

– Хочу! – выдохнула Вилька.

Тут на крыльцо выскочила Злыдня, то есть госпожа Скурк. Ей, видно, доложили о знатной гостье.

Злыдня сразу поняла, что к чему, и заголосила:

– Ой, кровиночку мою забирают! Бедную дитятку, сестрину дочку! Я ж ее растила, холила, ночей не спала, монетку последнюю от сердца отрывала, от себя, от детей своих…

– Сколько? – сверкнула бирюзово-синими глазами барыня.

Вилька поежилась: на дворе будто враз стало холоднее. Хотя после Ночи Всех Богов зима смирила свой норов. Мороз ослабел, дни стояли тихие, ясные, даже сугробы сделались меньше. Видно, Белому Графу удалось наконец поладить с Богиней.

– Я свою кровиночку не продаю! – взъерепенилась Злыдня, но вострые глазки так и забегали от жадности.

– Так я ее даром заберу.

Барыня взяла Вильку за руку, а барские слуги сделали каменные морды.

– Пятьсот! – выпалила Злыдня.

Барыня повернулась к одному из слуг и что-то тихо сказала. Тот, порывшись за пазухой, подал хозяйке пару длинных бумажных ассигнаций.

– Тут двести.

– Люди добрые! Смотрите, что делается! Среди бела дня как липку обдирают! – заголосила Злыдня. – Пятьсот. И золотом.

Красивые русые брови барыни грозно сошлись над переносицей.

– Бери, сколько дают, и радуйся! Или завтра на тебя наденут кандалы – мне мой снежный соглядатай многое о твоих делишках нашептал.

Барыня повернула голову к дальней стороне двора – там у забора снег лежал чистый, непритоптанный. Из него поднялась, слепилась кошка и побежала через двор. На ходу ее шкурка из искристо-снежной сделалась черной, гладкой, атласной. И совсем живой!

Вилька эту кошку сразу узнала. Та самая, что месяц назад приходила к ним в трактир и Пруну, сожителю Злыдниному, кровь пустила. Ох, и бушевал он потом! А Вилька просила богов, чтобы с кошкой все было хорошо.

Кошка добежала до загона мамок, перекрасилась обратно в белую и рассыпалась снегом.

Только тут до Вильки дошло, о чем шушукались работники при виде богатых саней, какие слова повторяли: «Белый Граф! Это герб Белого Графа!»

Теперь же по двору отчетливо пронеслось:

– Белая Графиня!..

Никто и пикнуть не посмел, когда барыня увела Вильку в карету.

В карете все было синее и снежное. Вилька обмирала на краешке дивана, боясь своими грязными руками, нищим платьицем и грубыми башмаками осквернить такую кра- соту.

В это время барынин слуга сходил со Злыдней в дом и вынес Вилькину метрику.

Барыня погладила Вильку по голове:

– Не бойся. Теперь все будет хорошо.

И улыбнулась какой-то своей мысли.

Когда-то даром зимы и Белым замком владел старинный ригонский род Хладов. Но к приходу вайнов от него остались только древний старик и его правнучка, не отмеченная Богиней. Один из ближних воинов Вайнмара, первого вайнского короля, был сильным магом зимы. Он женился на правнучке старого Хлада, получил от Нежи дар, от короля – графский титул и назвался Фростом на вайнский лад. Однако удача Фростов оказалась недолгой. Внук первого Белого Графа погиб в битве с ланнами, не оставив наследников, и дар отошел ригонскому роду Данишей. Вместе с титулом, именем Фрост и всеми владениями, среди которых был и Белый замок под Альготой – еще одно чудесное творение древних зодчих.

Сюда и привез меня Рауд прямиком из Храма Всех Богов.

Увидев замок из окна кареты, я ахнула. Казалось, великан сдвинул вместе сотню торосов и увенчал их клыками ледяного дракона, затем призвал армию фей, чтобы украсить стены прекрасными цветами, птицами и животными, а после сама богиня зимы дохнула на них морозным дыханием, покрыв изящные барельефы инистым мхом.

Внутри тоже все было снежно-белым – жилые комнаты, залы, лестницы, переходы, галереи, даже подвалы. Чтобы не сойти с ума от сплошной белизны, мебель обили яркими тканями, всюду положили пестрые ковры, развесили портьеры приятных глазу цветов, расставили кадки с живыми растениями и вообще постарались придать убранству как можно более летний вид.

После всех чудес, которые я успела повидать, привыкнуть к Белому замку оказалось не так трудно, но все равно временами мне становилось не по себе.

Наверное, потому что я была одна. Рауд жил в Летнем дворце, улаживая всевозможные дела с Альриком, Королевским Собранием, канцлером Солленом, который снова занял свой пост, другими владыками стихий и вайнорцами. За две недели нашего странного брака он появился в Белом замке лишь трижды, вел себя так, будто мы женаты сто лет, но ни разу не остался ночевать и не заговорил о моем будущем, лишь делился новостями.