Кошка Белого Графа

А новостей было с избытком.

Оказывается, когда Альрик спросил баронессу Хендевик, кто отец Эмелоны, та ответила: «Герцог Клогг-Скрапп или король Альгредо – на ваш выбор». То-то Альрик пора- зился!

Герцог в самом деле был готов удочерить барышню Болли. В конце концов, что мешало ему поддерживать отношения с Гелеоной и после ее бегства из Эйлана? Баронесса предложила подождать: «Сперва узнаем у Альгредо, не захочет ли он признать Эмелону своей». Одиннадцать сыновей – это хорошо, но дочери для династических браков тоже нужны. Союз с Ригонией мог принести Эйлану немалые выгоды, и теперь баронесса и канцлер Соллен делали все, чтобы Альгредо это понял. Герцог Клогг-Скрапп уехал в Вайнор – держать ответ перед королем Бертольдом, который был очень недоволен своеволием дочери и кузена.

Да хранят нас светлые боги! Альрик, может, и не лучший король на свете, а все же хорошо, что Ригонией правит не Бертольд и не Альгредо.

Принцу Фьюго надоело смирять свой горячий нрав. По дорогам, свободным от снежных заносов, он быстро добрался до крепости Касль и вызвал на поединок принца Гюнтера. Те, кто видел, как это происходило, рассказывали, что эйланец играл с братом Альрика, как кот… не с мышью даже, а с комком пряжи, не способным ни увернуться, ни убежать. Сперва он исполосовал Гюнтеру лицо, затем нанес такую рану, которая навсегда избавит негодяя от интереса к хорошеньким фрейлинам и женскому полу вообще. После этого Фьюго с Камелией спешно покинули Ригонию, и Альрик не препятствовал их отъезду.

– Как жаль! – сокрушался канцлер Соллен. – Она могла бы стать прекрасной королевой. Может быть, второй Клотильдой!

– Невелика премудрость, – усмехнулась в ответ баронесса Хендевик. – При умных советниках любая станет второй Клотильдой.

Было уже решено, что после женитьбы Альрика на Эмелоне именно баронесса займет при новой королеве пост главной гоф-дамы.

Женитьба откладывалась до тех пор, пока не будет объявлено о принадлежности невесты к Вайнорскому или Эйланскому королевскому дому. Не мог же король Ригонии в самом деле взять в жены «коробейницу»!

Помолвка, заключенная по воле Свена и Свяны, к браку не обязывала. Но узоры на ладонях не исчезнут до следующей Ночи Всех Богов, и, если обрученные Свеном и Свяной захотят связать свою жизнь с кем-то другим, им придется ждать целый год.

Кайса и фендрик Ойсин долго раздумывать не стали. Они обвенчались на третий день после праздника, Ойсин тут же подал в отставку и вместе с молодой женой уехал в поместье, выделенное Альриком ей в приданое. А на днях король пожаловал бывшему гвардейцу титул и земли, принадлежавшие прежнему владыке дождя. В родовой усадьбе Регенскуров имелась фамильная часовня, где Ойсин мог говорить со своей богиней и познавать нежданно обретенную силу.

Король Ригонии, казалось, все больше становился другим человеком. Может быть, таким, каким был прежде, – не мне судить. Он подписал указ о возвращении из ссылки Карстена Даниша и даже попросил у Рауда прощения.

Сама я встречи с Альриком побаивалась. Но королева-бабушка захотела со мной увидеться. Пришлось ехать во дворец.

Я не знала, чего ждать, и, когда входила в будуар, заставленный куклами, ладони у меня позорно вспотели. Однако все прошло благополучно. Мы пили чай, ели суфле, ее величество расспрашивала меня о жизни и о том, каково это – быть кошкой.

В разгар беседы явился Альрик. Не берусь сказать, было это случайностью или король знал, кого найдет в гостях у бабушки. Он рассыпался в комплиментах, сожалея о том, что наше знакомство началось при неблагоприятных обстоятельствах, и выразил желание видеть меня при дворе.

– Еще не женился, а уже заглядываешься на других, – старая королева цокнула языком. – Думаешь, твоя коробейница будет это терпеть? Смотри, поколотит кочергой!

Альрик счастливо рассмеялся и поцеловал ее в лоб.

В коридоре меня поджидал Кавалер, и я обнаружила, что понимаю по-кошачьи даже в человеческом теле.

«Ур-р, жар-ркий Сахар-рок! – пропел он. – Твой зимний двуногий кот слишком силен. Др-раться с ним я не буду. Но если он тебе надоест, пр-риходи, нам будет хор- рошо!»

Хвостатый сердцеед не видел, как из-за угла выглянула Шоколадка. Подмигнула мне, а потом уставилась на кота неотрывным оранжевым взглядом.

Так победитель смотрит на законный трофей.

В первый же день Рауд дал мне полный доступ к гардеробу старшей графини Даниш, и я быстренько перешила на себя пару платьев. Затем пришлось ехать в город, чтобы заказать новые – Рауд настоял.

В моем распоряжении оказались лучшие модистки Альготы, в том числе госпожа Кольд. На ней я и остановила выбор. Из тех самых соображений, о которых говорила недоброй памяти ведьма Гиннаш, – престижа ради.

Затея была мне не по душе. Неужто я приличных нарядов себе не сошью? И Рауда вводить в лишние расходы не хотелось. Но я же теперь графиня, пусть лишь по названию.

Сперва госпожа Кольд и ее помощницы задирали нос – им было прекрасно известно, что Белый Граф женился на безродной. Само собой, они собирались все решать за меня. Но я была дотошна и въедлива. Как можно заказывать одежду, не зная всех деталей фасона, не видя тканей и принадлежностей? А когда под видом андайского шелка мне попыталась навязать верленский, который в два раза дешевле, я выразила хозяйке ателье свое разочарование. После этого она извинилась и сменила тон.

Ждать заказа предстояло месяц – у госпожи Кольд очередь, и я проехалась по лавкам, чтобы купить тканей. В конце концов, никто не сошьет для меня лучше меня самой. Заодно будет чем себя занять. Тем более у меня появилась помощница, и ей тоже требовались обновы.

Первые дни Вилья, или Вилька, как она себя называла, ходила за мной по пятам. Белый замок пугал девочку. А еще она очень просила показать ей черно-снежную кошку, которую я создала, чтобы сбить с толку хозяйку трактира.

Мне и самой нравился этот трюк, так отчего не повторить?

Кошка вышла загляденье, я гордилась собой, но Вилька была огорчена, узнав, что это лишь порождение снежного шара, который дал мне с собой Рауд.

Чуть было не призналась ей, что я оборотень! Однако спешить не стоило. Пусть сперва освоится.

Пока же я учила Вильку шить, кроить, изготовлять украшения и читала на ночь сказки.

Читать она умела и сама, но за три года у госпожи Скурк отвыкла, а когда я пыталась усадить ее за книжки и тетрадки, убегала резвиться с детьми слуг. Зато шить ей нравилось. Как-то я обмолвилась, что была портнихой, и она посмотрела на меня с таким благоговением, словно я призналась в близком знакомстве с богами.

С Вилькой было веселее. И с ней было просто.

Управляющий, господин Слефсон, и его жена, оба холодные и строгие, как сам Белый замок, относились ко мне со всей почтительностью, подобающей графине Даниш-Фрост, и от слуг требовали того же. Порой я ловила косые взгляды, замечала, как перешептываются в сторонке горничные и лакеи, но со мной все вели себя безупречно. Только поговорить по-свойски, запросто было не с кем.

Госпожа Слефсон, как положено, взялась знакомить меня с хозяйством замка, и я во все добросовестно вникала – я же не Вилька.