Кошка в сапожках и маркиз Людоед

– Давайте сначала спросим разрешения у месье маркиза, - посоветовала я юным музыкантшам. – Вдруг он не любит музыку?

– Чепуха, - перебила меня Дайана и даже отмахнулась. – Милорд Огрест – лучший танцор графства. Ему не может не понравиться наша музыка.

– Но даже мой папа не помнит, когда милорд в последний раз танцевал, - наивно сказала Ринальдина.

– Вот и затанцует скорее, когда нас услышит, - заявила Дайана и встряхнула белокурыми локонами. – Я сама с ним поговорю. Уверена, он разрешит. А теперь давайте пить чай! Будем кушать вкусности и рассказывать страшные истории! Кто первый?..

Надо признать, идея с посиделками была преотличной. Мы расселись за круглым столом, и хозяйка сама заварила ароматный чай и разрезала наш с Марлен пирог. А были ещё марципановые конфеты, сливочные помадки, леденцы и прочие лакомства, которые полагалось есть на новый год.

Служанка зажгла свечи, и Тереза начала какую-то таинственную и ужасно запутанную историю про призрака, который ночами бродил по старинному замку, громыхая цепями.

Марлен прижималась ко мне и дрожала от страха и восторга. Глаза у неё так и сияли, и мне было приятно видеть её такой. Но зато теперь я знала, откуда у девочки страхи перед румяными ведьмами с чёрными волосами.

Когда очередь дошла до меня, я рассказала историю про черного кота, который жил в доме у трёх братьев-дровосеков, и оказался королём котов.

– И когда старший брат сказал, что видел вышитую золотом корону на чёрном бархате, - говорила я нараспев, - чёрный кот, спавший у камина, вдруг вскочил и крикнул: «Значит, старик Ируазан умер! Значит теперь я - король котов!» - прыгнул в дымоход и исчез!

Марлен испуганно пискнула и прижалась ко мне ещё теснее, а я обняла её за плечи.

– Прекрасно! – Дайана отставила блюдце с чайной чашкой. – А теперь давайте погадаем? Я страшно боюсь, но так люблю гадать! Говорят, зимние гадания всегда сбываются…

Тут же притащили зерно, фарфоровые чашки, серебряное колечко, свечи и бумагу – всё то, что по мнению юных барышень должно предсказывать будущее.

Разумеется, больше всего девиц интересовало выйдут ли они замуж в будущем году. Они лили расплавленный воск, пытались найти кольцо в ворохе зерна, жгли скомканные бумажки и дружно разгадывали, на что похожи тени. Марлен участвовала во всём этом с азартом и радостью, хотя ей точно не грозило выйти замуж в следующем году. Но я не мешала ей развлекаться этими весёлыми, хотя и немного мрачноватыми играми, но сама наотрез отказывалась узнать свою судьбу.

– Нет, так не пойдёт, - возмутилась в конце концов Дайана. – Вы тоже должны погадать, барышня Ботэ. Не хотите гадать на воде, давайте погадаем… - она посмотрела на мои красные сапожки, - на башмачках!

– Мне не хотелось бы… - начала я, но остальные девицы радостно запищали.

– А как гадают на башмачках, душечка Дайана? – спросила Ринальдина.

– Моя бабушка говорила, это – самое верное гадание, - сказала барышня Миттеран, очень довольная, что снова оказалась центром внимания. – Всё остальное – детский лепет, а вот это гадание – оно сразу скажет, выйдешь ты замуж или просидишь следующий год дома, как старая курица.

Я незаметно для остальных закатила глаза, услышав про старую курицу. Все девицы были явно моложе меня, и на сравнение с этой птичкой точно не тянули. А я тянула.

Для новой забавы полагалось завязать гадающей девице глаза, раскрутить, как при игре в жмурки, а потом она должна была снять с ноги левый башмачок и швырнуть его наугад, стараясь попасть в дверной проём. Попадёт – выйдет замуж, промахнётся – останется дома.

Девы начали швыряться туфельками, сапожками и ботиночками, как обезумевшие. Это было ужасно смешно. Я кусала губы, чтобы не расхохотаться, но долго смеяться мне не пришлось, потому что Дайана твёрдо решила, что я тоже должна погадать подобным образом.

– Вы от всего отказывались, но это-то гадание – оно самое верное, - говорила барышня Миттеран, оттесняя меня в середину комнаты. – Давайте, я завяжу вам глаза!

– Погадай, Кэт! – Марлен просительно сложила ладошки, и я уступила.

К тому же, это был чудесный способ продемонстрировать мои ажурные чулочки из красной козьей шерсти.

Мне завязали глаза и раскрутили так, что я чуть не потеряла равновесие.

– Кидайте! – крикнула Дайана, и я сняла и кинула сапог наугад – через левое плечо.

Глухой стук подсказал, что в дверь я не попала, и я ожидала услышать, как Дайана захихикает или будет притворно меня жалеть под кудахтанье остальных девиц, но вместо этого в комнате вдруг стало тихо-тихо. Будто я осталась совсем одна.

Что это? Какая-то каверза?

Я рывком сняла платок с глаз, оглянулась и увидела милорда Огреста. Он стоял на пороге гостиной и держался ладонью за лоб. На полу валялся мой красный сапожок, а вокруг застыли девицы – как статуи на королевском фонтане.

– Добрый вечер, милорд Огрест, - первой, как ни странно, пришла в себя рыженькая Ринальдина. – Ах, какая неловкость… Мы просто гадали… Вам сильно больно? Возможно, надо сделать компресс на голову?

«И мне тоже, пожалуйста, - мысленно ответила я Ринальдине, не сводя глаз с лица маркграфа. – И похолоднее, с ледком, будьте любезны».

Разумеется, вслух я ничего не сказала. Меня так же, как и остальных, будто приморозило, и я не была уверена, что смогу произнести что-то внятное. А в голове вертелось: красные сапоги… Огрест с самого начала ненавидел мои красные сапоги…

– Гадали? – глухо спросил он и посмотрел прямо на меня. – Как мило. Я пришёл за Марлен, ей давно пора домой, - он опустил руку, и меня приморозило во второй раз, потому что на лбу у него красовалась хорошая ссадина.

– Компресс, милорд Огрест, - напомнила Ринальдина, но маркграф только мотнул головой.

– Не стоит беспокоиться, барышня Блумвиль, - отрывисто сказал он и добавил, обращаясь непонятно к кому: – Я жду в коридоре.

Он вышел, закрыв за собой дверь, и девицы ожили, да и я с ними заодно. Почти все девушки смотрели на меня с ужасом, и только у Дайаны странно дёргалось лицо. Как будто от злости. Постепенно самообладание ко мне вернулось, и я с усмешкой оглядела гостей и хозяйку.

Какие мелочи, на самом деле. Ну, подумаешь, прилетело сапогом. Кто просил господина маркграфа заходить без стука, да ещё в такой ответственный момент? Конечно, не принято стучаться, когда входишь в гостиную, но надо было думать, что тут – одни барышни. Вобщем, досадная случайность, и сам виноват. Так я для себя решила. А если милорд Огр станет злиться из-за этого – что ж, тогда он просто замшелый, мелочный старикан, пусть даже ему немного за тридцать.

Я подошла к своему сапожку, забрала его и уселась в кресло, чтобы обуться. И в этот момент у Дайаны прорезался голосок: