Кошка в сапожках и маркиз Людоед

– Девочке надо спать, - напомнила я Огресту его же собственные слова.

– Пять минут ничего не решат, - ответил он сквозь зубы, глядя на Марлен, которая добралась до верха горки и теперь стояла там, пытаясь сесть на санки, которые скользили на льду.

Горка была освещена фонарями, и мы с маркграфом тоже стояли в свете фонарей. Мне подумалось, что всё выглядит очень мило и по-семейному – почти идеальная картинка. И ведь я попала бы в дверной проём, если бы милорд Огрест не подставил свой твёрдый лоб под мой каблук… Интересно, можно ли теперь считать маркиза Людоеда подкаблучником?

– Вы смеётесь! – обвиняюще заявил Огрест.

– Совсем нет, - запротестовала я. – Всего лишь улыбнулась, глядя на Марлен.

Вот так-так. Оказывается месье смотрит совсем не на племянницу.

– Не надо лгать, - сказал он с отвращением. – У вас улыбка совсем не такая. Сейчас вы думали не про Марлен.

– Читаете мысли? – тут же подхватила я. – Очень полезное качество. А если я загадаю стихотворение, то отгадаете?

– Почему вы всё время язвите? – теперь он говорил горячо и даже несколько раз рубанул воздух рукой в такт словам. – Этому учат в пансионе благородных девиц?

– Даже мысли не было, - я приложила руки к сердцу, показывая, как потрясена этим заявлением. – О! Смотрите! Марлен едет!

Девочка, наконец-то, осмелилась оттолкнуться ногами, и санки понеслись по ледяной поверхности. Когда они подскочили на кочке, Марлен взвизгнула и отпустила верёвку. Санки поехали в сторону, уткнулись в сугроб и благополучно перевернулись.

Мы с Огрестом бросились Марлен на помощь, помогая встать на ноги и отряхивая засыпанную снегом одежду.

– Не ушиблась? – спросила я, поправляя шапку на девочке.

Она молча покачала головой.

– Не хочешь прокатиться ещё раз? – предложил Огрест, и Марлен с обречённостью потянула санки обратно на гору.

– Продолжим разговор, - сказал мне маркграф, указывая на прежнее место – под фонарём.

– Вы заставляете ребёнка кататься только для того, чтобы поговорить со мной? – спросила я, когда мы вернулись. – Можно было поговорить под крышей. В тепле. Вы видите, что Марлен не нравится. Она боится.

– Глупости, - отрезал он. – Все дети любят кататься с горки. Я сам обожал это занятие, когда был мальчишкой.

На мой взгляд, поверить в мальчишку было трудно. В моём представлении милорд Огр с рождения напоминал маленького старичка.

– Так о чём вы хотели поговорить? – теперь уже я стала раздражаться, потому что Марлен слишком сиротливо смотрелась на этой большой горке, и опять возилась с санками, явно не желая катиться вниз.

– О вашем возмутительном поведении, - голос у Огреста и правда был возмущённым. – Вы забыли, для чего вы здесь?

– Если речь о ссадине на лбу, то я дико извиняюсь, - я следила за Марлен, и всё больше досадовала на Огреста, который ради того, чтобы устроить гувернантке головомойку, тиранил собственную племянницу. – Но это случайность, вы должны понимать.

Марлен снова осмелилась скатиться, снова не удержала санки и снова оказалась в сугробе, а мы с Огрестом опять побежали её спасать.

Когда девочка была вытащена из сугроба, когда мы отряхнули её от снега, и я потуже завязала шаль, маркграф сказал:

– Пойди, прокатись ещё раз.

Марлен вскинула на него глаза, уже готовая заплакать, но ослушаться не посмела и потащила санки в горку, шмыгая носом.

– Вы ведёте себя, как тиран, - теперь я уже начала злиться по-настоящему. – Ещё раз прошу прощения за сапог и предлагаю отвести Марлен домой.

– При чём тут ваша нелепая выходка? – изумился он. – Чего ради вы приглашаете в мой дом весь этот куриный выводок? Мне только Дайаны с её подружками не хватало! Что за дикая мысль, вообще, устроить оркестр?! Вы – учительница, а не маэстро, между прочим!

– Какой оркестр? – я забыла обижаться и уставилась на него. – Вы о чём, месье?

– Дайана сказала, что вы пригласили всех девиц в этом городе в мой дом, - Огрест тоже смотрел на меня, и только что не сыпал искрами, как бенгальская палочка. – Музицировать. По какому праву, хотел бы я поинтересоваться? Вы себя посчитали хозяйкой?

– Во-первых, я никогда не предложила бы ничего подобного, не посоветовавшись с вами, - холодно ответила я, испытывая огромное желание засветить снежком ему в лицо. – Во-вторых, это была идея вашей распрекрасной Дайаны – музицировать в вашем замке. С чего она приплела меня – мне не понятно. Ах, нет. Понятно. Это же я нагадала вам сапогом по физиономии. Теперь весь город будет болтать о том, что вы должны на мне жениться. Зимнее гадание – оно самое верное, месье. Так и знайте.

– Что за ересь вы тут разводите? – он смотрел на меня так, будто хотел придушить и закопать на месте.

Или сожрать, если уж речь пошла о Людоеде.

Только я хотела высказать ему и за ересь, и за разводы, но в это время Марлен с воплями в третий раз пронеслась мимо нас и оказалась в сугробе.

– Иди, прокатись ещё раз, - велел Огрест, достав девочку из снега.

Марлен шмыгнула носом и взяла верёвку от санок, но я решительно прекратила это безобразие.

– Знаешь, цыплёнок, - обратилась я к девочке, глядя в упор на маркграфа, - а ведь твой дядя в детстве обожал кататься с горки.

Огрест открыл рот, чтобы возразить, но я перебила:

– Не отрицайте, вы сами мне признались. Только что. И сказали, что мечтаете хоть разочек прокатиться, но в вашем возрасте и при вашем положении это неприлично.

– Что?.. – выдохнул Огрест, а Марлен с удивлением захлопала ресницами, глядя на дядю.

– Поэтому, малышка, - я погладила её по плечу, - давай разрешим дядюшке исполнить свою мечту. Одному ему кататься будет неприлично, а вот с тобой – в самый раз. Ты ведь позволишь ему прокатиться с тобой?

– Вы с ума сошли? – маркграф затравленно оглянулся.

– Только не говорите, что боитесь, - сказала я презрительно. – Маленькая девочка не боится, а взрослый и сильный мужчина трусит. Берите санки!

Марлен протянула верёвку, и Огресту ничего не оставалось, как её взять.

– Тащите на горку, - приказала я, и он послушно пошёл к снежной лестнице, оглядываясь на нас через каждый шаг.

– Я не хочу… - зашептала Марлен, вцепившись мне в руку.

– Не беспокойся, - я подмигнула девочке. – Я всё устрою.