Кошмар на улице Зелёных драконов

Мой соперник сплюнул кровью и, похоже, в сторону храма, тьфу, борделя проклятого теперь, захромал. Вот прилипчивая зараза! Так просто не отделаюсь. Но, впрочем, по воздуху я доберусь быстрей.

Торопливо рванулся за новоявленный бордель. Притаился за мощным драконом на крыше. В человекоподобный облик переметнувшись, соскользнул по крыше. Тихо— тихо. Хотя одну проклятущую черепицу зацепил. Та упала и разбилась прежде, чем я приземлился.

— А? Что? — дернулся другой оборванец с дубиной.

Я тихо притаился у него за спиной. Ну, посреди двора, где он спал прямо на земле, а теперь вскочил, прятаться было не за что. Но он даже не расслышал шуршание моих одежд, зевнул, потянулся, почесал задницу и спину. И опять разлегся на земле. Палку под шею подложил. Так, этот приличный. Но боюсь тот, что самолично и сразу вправил себе сломанный нос, так просто от меня не отстанет. В следующий раз я ему гусеницу припомню, но в этот важно отомстить. Хоть как—то покарать этих хамов и развратников!

Я метнулся внутрь. Мимо ширм и шуршащих за ними одежд. Прямо в зале входном с алтарем? Фу!

Укоризненно посмотрел на дракона огромного посреди зала свившегося на каменной скале. Тот грозно посмотрел на меня, мол, как вы могли такое допустить?

— А? Кто? — зевая из—за ширмы выглянула полуголая женщина. Глаза ее расширились: разглядела—таки меня в полумраке меж пятен фонарей. — О, какой красавчик! Вы к кому?

— Я… — прокашлялся, но лучше на ум ничего не пришло. — Я еще думаю.

— Ну… — она смущенно улыбнулась, оказавшись молодой. — Я сейчас посмотрю, кто еще не спит и кто хоть немного трезвый.

Когда она скрылась за ширмой, торопливо юбками шурша, я с мольбой посмотрел на каменного дракона. Протянул к нему руку.

— Да пусть все драгоценности этого места перейдут к ближайшему хозяину сему!

Сначала ничего не происходило. Уж начал волноваться, что после двух пьяных шепотков она кого—нибудь ко мне приведет. Вот на что мне женщины, да еще и человеческие? Я поклялся, что не женюсь, покуда не сдам Великий Экзамен! Учитель фехтования мне сказал по секрету, что юноши, познавшие женщину, с тех пор уже не слишком усердно учатся. А я норовил сдать экзамен лучше всех. И девок всех, рабынь и богинь—господ за несколько сотен шагов старался обходить. А то еще сглазят! И пустят все мои старания по ветру! Женщины, как говорили пожившие слуги, это умеют.

А потом на меня налипла гора слитков и драгоценностей. Едва не утыкали как пиявки меня острым и шпильками. Ну, почему я просил…

— Там молодой господин…

— Опять?! — взвыл отчаянно совсем молодой голос.

— Да этот вроде приличный. Может, ошибся домом?

— Да хоть бы он сквозь землю провалился! Когда уже эти торговцы и рабы дадут спокойно поспать?! Хотя бы раз!

А я под тяжестью камней и металла закачался. Пол деревянный даже хрустнул под моей ногой.

— Ох! — ахнули за ширмой с красавицей под ивой. — Сбылось!

— Да мало ли что примерещится! — возмутилась меня встретившая.

Но обе любопытных женщины метнулись проверить. А я, змеем обернувшись — так вроде было легче — метнулся прочь. С разгона вышиб створку одну из мощных дверей, пролетел над землей мимо севшего от неожиданности парня с подбитым носом — и взметнулся в небо.

— Э—эй! — возмутился он, подскакивая. — Гусеница, постой!!! Верни!!!

Но я, разумеется, не вернулся. Не успокоился, покуда город насквозь не пролетел. И шлепнулся далеко—далеко от стены, задыхаясь от тяжести. Тьфу, сколько хламья медного! Притон для нищих открыли в нашем храме, изверги!

Вздохнув, присел. Монеты отобрал лишние. Каменные браслеты отложил в сторону. Осторожно поддел на уцелевший ус. На шпильки и слитки серебряные смотрел некоторое время. Да на единственный золотой. Вздохнул. Снова человеком обернулся. Меч вытащил. Направил лезвие на груду украшений и шумно выдохнул. Расплавил металл в однообразную серебряную лужицу. Тьфу, с вкраплением золота. Рядом присел, камешки выколупал. Пальцы жгли, заразы! Выковырял пятно золота, брезгливо сбросил на землю. Меч убрал обратно в ножны у пояса. Камни и слиток серебряный, да слитки—деньги, воровато оглядываясь, убрал в подол одеяния спереди, подвязал. Обернулся в дракона — исчезли. Обернулся в человека

— опять они со мной. И, снова приняв облик божественный, я полетел в город соседний.

Такое ощущение, что заблудился и приземлился, куда улетел! Такие же стены обтрепанные, такие же спящие стоя стражи на стене, да снизу играют в маджонг, под винцо. Хотя у этих дев ощипанных курицы да девка зареванная. Вздохнув, мимо пролетел.

— О, Великий дракон! — девка меня заметила, отчаянно протянула ко мне связанные руки.

Я, сплюнув, приземлился. За домом в стороне. За деревом.

Как человек вышел к ним. Они играли, не заметили. Мрачно сплюнул. Вытащил меч.

— О, спаситель! — радостно крикнула девка.

Нет, проворчал один:

— Да что там опять? — лениво обернулся.

Мой меч пучок на голове со шпилькой серебряной ему срубил и вернулся ко мне.

— Да… мать! Колдун!

— А если даос? — напугано спросил другой.

Они, заорав… побежали в другую сторону. Да что с ними тут?!

Вздохнув, подошел к ней — она смотрела мечтательно — и ножны лезвием перерубил. Девка упала мне в ноги.

— Спасибо, мой спаситель! Я ваша навек!

— Свали! — пробурчал я.

Мне послышалось или у дерева, где оставил мои драгоценности, то есть не мои, кто—то метнулся.

— Но я ваша навек! — девка возмутилась.

— Да нашто ты мне?

— Ну… — она засмущалась. — Ну хоть наложницей. Если жена любимая у вас есть. А если ревнивая, то… то хоть рабыней. Но вы же будете ко мне заходить? Я вам рожу сына…

Нет, там определенно кто—то крался и шуршал.

— Стоять, гады! — подняв меч, я метнулся туда.

Ворюга уже почти все мое богатство за пазуху засыпал. И упал, пригвожденный лезвием к земле. Захрипел, задергался. Я, вздохнув, оборвал рубашку от пояса, ссыпал за одеяние внешние меж внутренним к себе — идея, кстати, неплоха — и краденное, и несобранное. Тьфу, да все краденное. Вздохнув, меч выдернул из замершего уже тела, обтер об его одежды, в ножны вернул.

Когда пинком ноги раскрыл постоялый двор, первый, что подвернулся, навстречу мне метнулось трое слуг с услужливыми улыбками. Но, приметив мои одежды, пропитанные спереди кровью, а они, увы, белые были, а на белом кровь еще приметней, напугано шарахнулись.

— Где тут… — я замялся, а они во все глаза смотрели на меня. — Торговец по драгоценностям?

— Т—там! — указал один дрожащей рукой.

— Ну спасибо, — выдавил из себя улыбку.

— Д—да н—не за ч—ч—что г—г—г—госп—п—п—подин! — старик мне низко поклонился.