Кошмар в летнем лагере

Я же схватила весла, пытаясь определить, в какую сторону теперь грести. Кажется, вон там в тумане проступает мостик… значит, нам туда.

Слова Жанны насчет моей мамы задели за живое даже больше, чем все остальные ее деяния. Потому что это правда, которую я и осознавать-то начала не так давно. Когда-то мама так горела моим спортом, так поддерживала! Всегда приходила под конец тренировки, а по пути домой расспрашивала, что и как. Участвовала в каких-то родительских активностях, выбивала призы для соревнований, даже спонсоров находила! Была безумной спортивной мамой.

А мне все это… мешало. Я только хмурилась, жмурилась, отстранялась, а потом и вовсе запретила ей посещать соревнования. Потому что меня на самом деле отвлекает присутствие знакомых не из спорта. Мне надо быть одной, сосредоточиться, а когда я чувствую чье-то присутствие, сразу… вся сыплюсь. А рассказывать о тренировках со временем стало невозможно, потому что… о таком не лучше не знать посторонним. Есть детали, которые лучше утаить, ведь человеку, далекому от спорта, все равно не понять.

Мама со временем перестала приходить на соревнования, занялась своей жизнью. И у меня тоже все изменилось: сборы по целому месяцу, соревнования, опять сборы… и так по кругу. Некогда налаживать семейные отношения. Точнее, до некоторых пор я даже не подозревала, что их нужно налаживать. Просто вдруг начала замечать, как у той же Жанны папа — между прочим, крайне занятый полковник уголовного розыска — всегда приходит, чтобы ее поддержать. Как родители Лерки, так сильно похожие на нее саму, вечно суетятся, провожая ее то в Волгоград, то в Минск, пытаясь украдкой вручить ей пакет с пирожками. Я же отбыла в лагерь на такси, сказав маме, что нечего ей тратить время на проводы. Привыкла быть самостоятельной, мне это даже нравилось… как мне казалось.

Понаблюдав за мной, Жанна сказала:

— Глупо повторяться, но я все же это сделаю: никто не может победить в одиночку, Лебедева. Даже эмоциональным бревнам вроде тебя нужна поддержка.

— Это ты к чему?

Вместо ответа она кивнула в сторону берега.

Я обернулась и увидела там Вика. Он сидел на краю мостика и болтал ногой над поверхностью воды. Его фигура темным пятном проступала из тумана, но это точно был Вик.

— Думаю, он тоже решил, что идея с лодкой дурацкая, — сказала я.

— Нормальная идея! — нахмурилась Жанна. — Ты заложница, между прочим! Я собиралась угрожать столкнуть тебя в воду в обмен на полную капитуляцию футболистов до конца смены.

— Не лучший план. И разве ты не говорила, что он не придет?

Заклятая подруга посмотрела на меня как на дурочку:

— Я говорила это для тебя, Лебедева. Это не значит, что я верила.

— Стерва ты, Москвина.

— До тебя мне в любом случае далеко, — Жанна потянулась и повертела шеей, разминаясь. А потом, словно невзначай сообщила: — Кстати, завтра возвращается Елена Анатольевна. Я слушала, как Борисыч утром говорил об этом с Жуком… интересно, уж не поэтому ли твой принц на белом коне организовал восстание футболистов? Просто все так внезапно случилось… а с Трухой так не забалуешь.

— И ты так довольна, потому что завтра же расскажешь Трухе, какая я плохая?

— Может, и не расскажу. Если попросишь этого не делать.

— Ничего я просить не стану, Жанна.

— Тогда… — она пожала плечами, как бы намекая, что выхода нет.

Достала!

Решение пришло за долю секунды: вот я смотрела на заклятую подругу и ее самодовольную физиономию… а в следующий момент уже кричала, умоляя меня не трогать и не выталкивать из лодки. Я только и успела увидеть, как брови Жанны ползут на лоб от удивления, а в следующий момент уже оказалась в озере, окунувшись в воду с головой.

Тело моментально сковало от холода, кожу закололо мелкими иголочками так, что холод превратился в жар, когда я вынырнула. Рядом покачивалась лодка, а Жанна все еще смотрела на меня сверху с таким видом, будто не понимала, кто из нас спятил — она или я.

— Что там у вас? — раздалось с берега. — Лана?

— Я в норме, — ответила я, барахтаясь в воде и глядя на Жанну.

Она же сложила руки на груди и прокомментировала:

— Детский сад, Лебедева. Идиотский поступок.

— А стучать каждый раз Трухе — не детский сад?

— Угу. И что теперь? Настучишь в ответ, расскажешь, как я тебя утопить пыталась? А Витька твой в свидетели пойдет? Гениальный план! Его как будто какой-нибудь дюдик придумал, честное слово, — потом она вдруг выпрямилась и улыбнулась — по-злодейски.

Осторожно балансируя в лодке, Жанна встала на ноги.

И завопила:

— Ой, нет, Лебедева, не качай лодку, за что! — а потом взяла, да повалилась в воду рядом со мной, обдав кучей брызг.

Вынырнула Жанна с абсолютно белым лицом и синими губами — думаю, мои дела обстояли примерно так же. Хотя вода уже давно не казалась ледяной.

Не позволив Жанне открыть глаза, я откатила ее водой. Потом еще раз и еще.

Она ответила мне тем же.

Так мы бились в озере, пока не начали задыхаться.

— Д-дура ты, Л-лебедева! — выдала Жанна, когда мы выгребли на берег, стуча зубами от холода. — Я с-сдавала тебя и остальных Трухе, п-потому что в-вам всем нужен к-кнут и к-контроль. Б-без него Локтева уже бы весила к-килограмм двести, а ты бы не смогла даже з-забраться на брусья с нулем м-мышц, п-потому что ж-жопа ленивая. А Т-торгина бы умудрилась залететь.

— Н-не тебе р-решать про к-кнут, — ответила я, чувствуя, как с толстовки потоками льется вода, а легкий ветерок щиплет и без того ледяную кожу. — Для этого есть Т-труха!

В ответ Жанна меня толкнула. На ногах я устояла с трудом из-за мокрых насквозь кроссовок, что тонули в тине и казались привязанными к ногам гирями. Опасно покачнувшись, я прыгнула на врагиню, и мы опять упали в воду, и барахтались там до тех пор, пока кто-то не подхватил меня за талию и не оттащил в сторону.

Глава 54

Мы и слова друг другу сказать не успели — из леса раздался клич, словно оттуда вот-вот должны были выбежать индейцы. Впрочем, так и случилось, Вик даже не успел оттащить меня в сторону, хотя честно пытался. Сначала по деревянному настилу, а потом и по пляжу из леса вывалились практически все обитатели лагеря, с ног до головы в грязи и сырой траве.

— Что там возле столовой случилось?! — только и успела ахнуть Жанна.

— Не знаю, но мы все пропустили!