Космонавт
Шрифт:
Ну вот, самый момент.
— А меня возьмёшь с собой? — спросил я, прищурившись уже не от солнца, а с интересом.
Глава 6
Вечер выдался тёплым, почти безветренным. Солнце клонилось к закату, окрашивая московские крыши в медные тона. Я вышел из подъезда и прищурился, поставив руку козырьком. Дядя Боря, отдуваясь и покряхтывая, поднялся с лавочки и потянулся так, что суставы хрустнули, а уже потом деловито сказал:
— Ну что, паря, пошли, покажу тебе настоящую мужскую работу. Только смотри — не
— Не дождешься, — я закатал рукава рубахи, которую впору было выбросить. Собственно, за этим и поднимался в квартиру — переодеться в одежду, которую «не жалко».
Мы двинулись в сторону станции. Дорога шла через промзону — мимо низких кирпичных складов, некрашеных заборов, путей, заросших бурьяном. Где-то вдалеке гудел паровоз, слышался лязг сцепляющихся вагонов.
— Вот, видишь? — дядя Боря ткнул пальцем в сторону длинного низкого здания из красного кирпича. — Там контора. Сначала заявку отметим, потом — на разгрузку.
Вошли внутрь. Несло махоркой, машинным маслом и чем-то затхлым. За столом, заваленным бумагами, сидел бригадир — широкий мужик с лицом, словно вырубленным топором. На старой, будто дедовской, гимнастёрке без погон виднелись размытые, много раз застиранные пятна, на столе дымилась кружка с чаем, черным, как гудрон.
— Ага, Борька, — хрипло протянул он, — опять припёрся?
— Здравствуй, Саныч. Не один, — дядя Боря хлопнул меня по плечу. — Вот, племянник. Крепкий, работящий. Возьмёшь?
Бригадир прищурился, осмотрел меня с ног до головы.
— Документы есть?
— Какие документы? — я растерялся.
— Трудовая, — свёл брови Саныч и отхлебнул из кружки.
— Да он пока без трудовой, — быстро вступился дядя Боря. — Но парень не подведёт. Я за него ручаюсь.
Бригадир почесал щетину, вздохнул.
— Ладно. Раз Боря ручается за тебя, тогда беру. Но если схалтуришь, — он погрозил указательным пальцем и ещё сильнее свёл брови, — обоим всыплю.
— Не подведём, — бодро ответил я, а про себя подумал, что насчет трудовой он слукавил, для порядка попросил.
Вряд ли здесь шабашники хоть как-то оформлены документально. Да и видно по мне, что вчерашний школьник.
— Работа простая, — продолжил инструктаж бригадир, доставая из ящика потрёпанный журнал. — Вагоны с мукой и тушенкой. Тушенка по пять рублей за час разгрузки, мука — по четыре. Работаем сообща, на вагон дается три часа. Не уложились — ваши проблемы, работаете до талого, но уже бесплатно. Если хреново таскаешь и филонишь, мужики сами тебя выгонят, потому ведь получится, что на шее у них будешь сидеть. А оно им надо?
Я кивнул. Если память меня не подводит, по нынешним временам — это неплохие деньги. За вечер можно выручить рублей пятнадцать, если повезёт.
— Ну что, пошли, — дядя Боря толкнул меня в спину. — Покажу, как мешки и ящики таскать.
Вагоны стояли на запасных путях. Длинные, ржавые, с массивными боками. Один уже раскупоривали. Кто-то в сером халате сорвал пломбы, что-то записал журнале.
— Вот, смотри, — дядя подсел под мешок, крякнул и взгромоздил его себе на плечи. Я кивнул, пристроился рядом.
— А что,
так просто? Никаких нарядов, учёта?— Какие наряды? — дядя Боря фыркнул. — Тут всё просто: разгрузил — бригадир отметил. В конце смены получил деньги. Ну, поехали!
Я тоже поволок мешок на горбушке, сложить его надо было на тележку, что стояла метрах в десяти от вагона, а уже ее потом тянули куда-то в сторону складов.
Первые десять минут я ещё думал, что справлюсь легко. Но мешок, который поначалу казался не таким тяжелым, уже на третий заход сдавил дыхалку. Работали мы без спешки, но и без отдыха. Мужики-то привычные — не амбалы, сухонькие, но выносливые как ослики. Стало быть и мне надо выносливость нарабатывать — как раз на пользу пойдёт. Но на раскачку мне времени никто не даст, поэтому будем учиться на ходу. И уже через полчаса спина гудела, как высоковольтная линия. Ладони натёрлись до красноты, а в горле стоял едкий привкус.
— Эй, пацан, не засыпай! — крикнул мне бородатый мужик в грязной футболке. — А то так до утра проторчим!
Я только кивнул, вытирая пот рукавом.
— Ты, я смотрю, крепкий, хоть и тощий, — продолжил он, поглядывая на меня. — А как звать-то?
— Сергей.
— Ну, держись, — он хлопнул меня по плечу, оставив белый отпечаток. — К ночи поймёшь, где у тебя мышцы, о которых ты даже не догадывался.
— Нормально, — скупо ответил я, экономя дыхание.
Рядом, присев на корточки, закурил худой мужик с землистым лицом. От него слегка пахло перегаром и дешёвым табаком.
— Ну что, орлы, слыхали новость? — спросил он, выпуская дым колечками. — Говорят, Хрущёва снимают.
— Да ну? — оживился бородач. — Кто тебе сказал-то?
— Да все говорят. Вчера в столовой мужики обсуждали. Мол, Брежнев уже готовится. О как!
— Хе, — крякнул третий, долговязый, с лицом, с поломанным носом, как у старого боксёра. — Нам-то что? Всё равно оплату за мешки не поднимут. Что там один, что другой.
— Ладно, ладно, — бородач махнул рукой. — Лучше анекдот расскажи, Витька.
Тот, что с перегаром, усмехнулся.
— Лады. Приехал Хрущёв в село, зашел на свиноферму. Поросята дружно встретили его весёлым «хру-хру-хру». А почему? Кормить надо лучше! Дал указание Никита Сергеевич — хорошо кормить, чтобы к следующему моему приезду выговаривали до конца.
Все рассмеялись, даже я фыркнул, хотя больше от усталости, чем от того, что шутка удалась. Для меня такие анекдоты были страшно бородаты.
— Эй, пацан, — Витька протянул мне самокрутку. — Затянись, полегчает.
Я покачал головой.
— Не, спасибо.
— О-о-о! — закатил глаза бородач. — У нас тут спортсмен!
— Да не, просто… — я чуть не сказанул, дескать, Минздрав предппреждает, но вовремя прикусил язык. — Вредно это.
— Ну и ладно, — Витька пожал плечами и затянулся сам. — Больше мне останется.
— А ты чем вообще занимаешься, кроме как мешки таскать? — спросил собеседник, пристально глядя на меня.
Я сделал паузу, потом выдохнул:
— Да так… поступать буду…
— Космонавтом он хочет стать, — выдал все мои секреты дядя Боря.