Костанътинъ

– Война. Грузия обстреливает Цхинвал. Я так и знал! – тяжело дыша проговаривает Иван перехватывая и мягко отводя руки Яо от себя, – Так и знал!!!

– ЧТО?! – взвывает Яо. – Он сошел с ума!

– Константин, дай сюда телефон. Мне надо подумать.

Отец грубо забирает из рук мальчика заработавший телефон и куда-то звонит. Он отлипает от стены. Долго слушает, а потом спокойно отключает ее. И кладет в карман.

Яо очень нервничает – руки начинают слегка подрагивать.

Иван резко стягивает галстук с шеи. И начинает идти широкими шагами к выходу.

– Куда! – рявкает Яо, одергивая полы своей восточной одежды, в которую он был одет.

– На войну, – холодно произносит Иван, останавливаясь и оборачиваясь к ним двоим.

– Ты кое-что забыл, – притворно-ласковым, шелковым голосом произнес Яо, – прежде чем наломаешь кучу дров, которые разгребать всем миром!

Иван тяжело вздохнул, быстро улыбнулся Яо, подошел к Константину и встал на колени, поравнявшись с ним ростом.

– Сын, – он обнял его, мальчик прижался к нему в ответ, – ты не маленький мальчик уже и должен понимать, что такое война...

Константин кивает.

– Я должен идти. Там мои люди... умирают. Я не могу так подвести их. Я должен их вытащить и отогнать зарвавшегося врага. Обязан... Я думаю, что ты поймешь позже, почему...

– Я понимаю. Иди, ты теряешь драгоценное время. – Произносит мальчик, – удачи...

– Я вернусь, обязательно...

Иван напоследок обнял его еще раз. Встал с колен, отряхнулся и пошел по направлению ко входу. На Яо даже не взглянул.

Праздничное настроение было сорвано.

– Константин, что с тобой?

– Знобит, противно себя чувствую, словно все мои кости перемалывают катком... – отозвался мальчик ежась. Они были в комнате отдыха на первом этаже.

– Ты не заболел? – настороженно произнес Яо, вставая и подходя к нему. – Ты приехал с очень нестабильным магическим фоном...

– Еще чего не хватало... – бросил он и снова завернулся в одеяло. – Надо мне поспать немного... А тебе надо быть, наверное, на трибунах вместе со спортсменами.

– Ты важнее, а их и тренера смогут подбодрить, – смеется Яо.

– Тогда пошли вместе. Надо не привлекать внимание, сделать для отца хотя бы это... – мальчик скинул одеяло с себя и встал. – Сыграем на публику. Я чувствую, чьих это рук дело... Для закулисного манипулятора у моего дяди Джонса кишка тонка...

– А ты не такой уж и маленький, как нам всем теперь кажется, – Яо сощурил глаза, – сам догадался?

– Угу, слухи доходили. Да дома говорили. Но, черт возьми, зачем было это все? Боится, что пьедестал займут другие?

– Наверное. Нам никогда не понять поступков других... – вздохнул с легкой грустью Яо.

Они вышли и направились к своим местам на трибунах, где их вновь поприветствовали остальные. Отсутствие Ивана не осталось незамеченным.

– И где же Иван? – поинтересовался Франциск, наматывая локон золотых волос на палец.

– Он вынужден был отбыть по делам, – мягко произнес мальчик опередив Яо, – президент позвал...

Альфред Ф. Джонс открыто усмехается. Знает.

Мальчик с наигранной улыбкой на лице и деланным спокойствием уставился на него. В глазах его отражалась сильнейшая ненависть.

– Да, дядя Джонс, никто и ничто на этом свете не останется безнаказанным, – с милой улыбкой и язвительным тоном произнес мальчик. Яо позади закрыл рот ладонями.

Это скандал.

Джонс резко меняется в лице и быстро отворачивается к сцене от все еще улыбающегося Константина. Остальные хмурят лоб, не зная как реагировать на это. Артур то и дело переводит взгляд с мальчика на Яо и обратно на Альфреда.

Константин быстро прячет сжатый кулак в карман.

Кто-то в толпе толкнул Яо в спину и сунул ему в руки наспех нацарапанную записку. Ван как раз был в своем китайском домике – обмывали очередное олимпийское золото. Яо, пробежав глазами текст, быстро вышел из толпы спортсменов и направился к русскому дому в олимпийской деревне.

Там он и застал – Иван, с царапинами на лице, сидел в дальнем кресле, рядом с ним хлопотал Константин со склянками в руках.

Яо плотно закрыл за собою дверь.

– За мной никто не пошел. Иван, ну что?

– Взял я Цхинвал. Выгнал урода. Таких ужасов насмотрелся... Он там тотальный геноцид устроил... Теперь разборки пойдут среди дипломатов. Охххх...

Он невольно прижал руку к ребру.

– Иван, у тебя что-то с ребрами? Раздевайся, надо твои травмы посмотреть, – Яо взял мазь из рук Константина.

Иван сразу же стянул с плеч пиджак и расстегнул пуговицы на рубашке. Константин охнул, и не мудрено: тело было в царапинах и синяках.

– Ничего, одной раной больше, одной меньше. Грузии зато досталось по полной программе. – Фиолетовые глаза сверкнули бешеным злорадством. – На экстренном совещании ты его не узнаешь...

– Я рад, что это кончилось, – проговорил Китай устало спустя пару дней. – Я слишком вымотался с вами со всеми, ару...

Сегодня состоится закрытие Олимпийских игр. Иван лениво читал сводку новостей с интернета, Константин, который все же умудрился заболеть, лежал в постели и играл в телефон.

– Даааа, – зевнул Иван.

– Особенно с тобой, АРУ! – злобно проговорил Китай с нажимом на последнее слово. – Ты влип по полной программе!

– Да вы даже и не поняли, что именно случилось. И правильно...

Ван Яо мрачно кинул на него взгляд исподлобья с явным намеком. Иван в кои-то веки замолчал и снова уткнулся в свой ноутбук. Но через некоторое время поднял голову:

– Яо, а ты со мной?

– Я воздержусь от высказывания моего мнения.

– Ах, эта восточная витиеватость, – притворно вздохнул Иван, возведя глаза к небу. – Значит, ты меня не поддержишь? Жаль.

– Пока нет, но морально я тебя поддержу. – Хмыкнул Яо.

Иван изобразил позу “я обиделся”, отвернувшись от Яо и скрестив руки на груди.

– Ладно, хорошо то, что хорошо кончается. Правда, молодых ребят моих убитых жалко, но я вполне удовлетворен. – Брагинский мутными глазами уставился в стену с нечитаемым выражением лица.

Яо покачал головой.

– Я признаю Абхазию и Южную Осетию в качестве независимых государств.

– Ты сошел с ума, – горько констатировал Яо, – на тебя ополчиться весь мир! Имей ввиду, я...