Костер в ночи

Возвращение на родину

Вот оно, раздолье! Не охватит взгляд. Будто ждало поле Эгле и ребят. Распевают пташки, Вьются мотыльки, Дети рвут ромашки И плетут венки. Зыблется от ветра Золотая рожь. Росы нынче щедры, Сенокос хорош. Все-то детям ново! Эгле у ворот Рыбака седого Сердцем узнает. Детства мир беспечный Видит пред собой, Дорог бесконечно Уголок любой. «Батюшка мой милый!» — «Доченька моя!» Будет все, как было, Вместе вся семья!.. О лихой разлуке Плакать недосуг, — Маленькие внуки Прыгают вокруг. С моря прибежали Братья-рыбаки, Сестры побросали Кросна, челноки. К ним со всей деревни Собрался народ, И волны напевней Эгле речь ведет, Как жила без горя Средь морских зыбей, Волны синя моря — Сестры-братья ей. А родные тут же, Словно не со зла: «Почему ты мужа К нам не привела? Да скажи сначала, Как зовется змей?..» Эгле замолчала, Словно речь не к ней. «Здесь живи, Эглуже, Здесь твой отчий дом». — «Нет, вернусь я к мужу, Мы домой уйдем. На девятый день я Быть должна назад». Братья в возмущеньи Слушать не хотят. «Ты три дня, три ночи Средь семьи своей, А сказать не хочешь, Как зовется змей!» Девять братьев снова Ей чинят допрос, А сестра — ни слова, Очи полны слез. Братьев злость-досада Точит, словно ржа: Разузнать им надо, Как зовут ужа. «На Иван Купала Ночью в лес пойдем, Ведьмы, чай, немало Знают обо всем!»

Предательство

День ромашки. Пенье Вдаль летит с реки. Дети в свежем сене Куклам вьют венки. Папоротник в чаще Ночью расцветет, Огонек дрожащий Всех с пути собьет. Черный ад сегодня Соберется тут. Духи преисподней Игры заведут. Из глуши еловой, Смутно озарен, Девятиголовый Выползет дракон. Не пробраться пешим, Конный не пройдет В глушь, где ведьмы с лешим Водят хоровод. Дикие напевы Навевают страх… То лесные девы С чашами в руках. Исчерна-кровавый, Чуть дымится яд. Не вином — отравой Угостить хотят. Чашу ту пригубишь, Прикоснешься к ней — Душу здесь загубишь До скончанья дней. Оборотнем, воя, Прянешь в лес глухой, В страхе все живое Слышит горький вой. Много здесь от века Чудищ и чудес. Впрямь для человека Ночью страшен лес. Где ж цветок светящий? Поманил — и нет. Только филин в чаще Ухает вослед… Братья Эгле, злобу Затаив при ней, Ополночь в чащобу Завели детей. Старшего сначала Мучат без конца, Чтобы отвечал он, Как зовут отца. «Как его всегда-то Мать зовет? Ответь! Что молчишь, проклятый? Кнут при нас и плеть! Закричишь ты в голос, Как хлестнем кнутом. Слышишь, Ажу'oлас? Насмерть изобьем!» Дуб многовековый Может рухнуть в прах, Но предать родного Не заставит страх. У'oсис и Бержялис — Бей не бей — молчок. Губы крепко сжались, Сохранят зарок. И, надежду злую В сердце затая, Др'eбуле — меньшую — В глушь ведут дядья. Чудеса покажут — Им тут нет конца, — Если только скажет, Как зовут отца… Страшны их угрозы, Голос их сердит, Но, глотая слезы, Девочка молчит. В безысходной злобе Говорят ей: «Стой В темноте, в чащобе — Мы уйдем домой! Может с грозным ревом Выскочить медведь…» Но дала ведь слово, — Надобно терпеть. Закусила губы, А дядья кругом Угрожают грубо Адом и кнутом. Дребуле трепещет… Вот взметнулся кнут. Как нещадно хлещут, Как жестоко бьют! Невтерпеж ей стало, Слез не удержать, И она сказала: «Жильвинасом звать». Лес дрожит от смеха, И опять, опять Повторяет эхо: «Жильвинасом звать!..»

Где наш дом?

Эгле, Эгле, спеши, Обещанью верна. День девятый в тиши Догорел дотемна. Для змеиных детей Все чужое кругом. Увидать бы скорей Свой покинутый дом! Гаснет солнца багрец, Тучи давят тоской. Где наш милый отец? Где наш дом дорогой? Даль темна, как беда. Тяжки грома шаги. Стоном стонет вода, В черном небе ни зги. Быстрых молний резцом Рассечен небосвод. Вставши к морю лицом, Эгле мужа зовет: «Жильвинас, отзовись! День погас, тьма кругом… Жильвинас, появись! Где ж янтарный наш дом?! Белопенной волной, Если жив ты, примчись Иль волной кровяной, Если мертв, покажись!» Море дышит с трудом, И, тревожна, темна, Мчится в страхе глухом За волною волна. Эгле крикнула вновь И, как весть о конце, Видит черную кровь В белопенном венце. Не лозу ветер злой Клонит-гнет у воды — Гнется Эгле лозой От недоли-беды: «Кто предатель из вас? Да убьет его гром! Мать-земля в грозный час Да поглотит живьем! Кто обетов святых Не сдержал до конца? Кто из вас четверых Выдал имя отца?..» Стон кровавой струи Отвечает, звеня: «Злые братья твои Загубили меня. Знает дочка моя — Под ударами кос Пал израненным я На зеленый откос». И, скрываясь из глаз, Застонала волна… «Не оставь, милый, нас», — Заклинала жена. Больше сил нету звать, Силы сердца ушли… Волны катятся вспять, Исчезая вдали. Ясен взгляд сыновей, Клонит голову дочь… Деться некуда ей, Стыд жестокий невмочь. Лютой скорбью скорбя, Дочке мать говорит: «Проклинаю тебя! Сердце горем горит! Ты осиною тут В вечном трепете стой. Птицы гнезд не совьют Под дрожащей листвой. Будет больно чесать Ветер косы твои, Будут люто хлестать Дождевые струи!.. Ночь нисходит с высот, Людям отдых сулит. Кто бездомных сирот Позовет, приютит? Позажглись тут и там На селе огоньки, Люди все по домам, На воротах — замки. И в лачужке худой Все же теплится свет, Нет у нас и такой! Нам пристанища нет! Ветры, вейте лютей, Уличая, кляня… Не растить мне детей, Дома нет у меня! Сыновья, — молвит мать, Побелевши, как снег, — Вас деревьями стать Заклинаю навек! Ажуолас — дубок, Залюбуется лес, Как ты крепок, высок, Головой до небес. Встань, Уосис, рядком — Ясень дубу под стать. Дай кукушке тайком Средь ветвей куковать. Всех, Бержялис, мани В свой ветвистый приют; Дай девице в тени Ждать любимого тут! Средь сынов на века Здесь останется мать В черных складках платка Грустной елью стоять, Тосковать день и ночь — Будь весна, будь зима! Ждать веками — невмочь, В сердце скорбь, в сердце тьма. Предо мною, шумна, В море плещет вода. Не умолкнет волна Никогда, никогда…»