Кот, сова и куча зелий

Неужели Джеймс и правда пустил голема на порошки? Мне немедленно сделалось жаль его, пусть он и хотел меня убить. Можно было бы приспособить этого голема к какой-нибудь домашней работе. Пусть подметает, моет окна, чистит трубы. Мало ли дел в доме?

Но, войдя в столовую, я вздохнула с облегчением. Джеймс и голем сидели за столом и беседовали так, словно ничего страшного не произошло. Я ухватила обрывок фразы про голавля и спросила:

– Вы любите рыбную ловлю?

– Никогда не пробовал, – ответил Джеймс, а голем сообщил:

– Один из моих заказчиков обожает. Вернее, обожал.

– Вы убили его? – насторожилась я, усаживаясь за стол. На обед доставили примерно такую же гору еды, как и вчера на ужин, плюс еще свекольный суп.

– Нет, он умер от старости двести двадцать четыре года назад, – невозмутимо ответил голем, и я удивленно спросила:

– Сколько же вам лет?

– Триста девяносто семь. Вылеплен при князе Галлагере, – с достоинством произнес голем, а Джеймс сказал:

– Ну вы понимаете, я не смог уничтожить такую редкость. Големы столько не живут. Но ограничил его этим домом, так что за двери ему уже не выйти. Предосторожность на тот случай, если Питер отправится на поиски.

Отличная мысль.

– Но ведь Питер и правда придет сюда! – сказала я. – Не дождется отчета, отправится проверять… Он не из тех, кто бросает дела незаконченными, я знаю.

Джеймс пожал плечами.

– Тогда мы его встретим, и проклятие прервется, но не так, как он рассчитывает.

Некоторое время я смотрела на зельевара, гадая, говорит ли он всерьез или шутит. Нет, не шутит.

– И вы готовы… – я замялась, подбирая слова. – Расправиться с ним?

– Без проблем, – ответил Джеймс. – Начнем с того, что он первый начал. А я не люблю, когда к невинной девушке подсылают наемных убийц.

– А вы точно больше не попытаетесь? – спросила я, глядя на голема. Тот повернулся ко мне так, чтобы я видела шею: складки плоти там были пугающе уродливыми, словно кто-то мял глину, пытаясь прорезать в ней что-то вроде жабр.

– Меня перенастроили, – сообщил голем. – Господин Эвиретт установил чары обновления, продлив мою жизнь еще на пару веков, а я за это дал слово, что никак и ничем не поврежу вам. Меня давно не обновляли так хорошо.

Некоторое время мы ели молча. Голем резал мясо аккуратными кусочками, отправлял в рот, и на мгновение его глаза наполнялись зеленоватым призрачным светом. Я знала, что големы едят человеческую пищу, используя ее как топливо, но никогда не видела, как это происходит.

– Значит, вы можете быть благодарным, – заметила я. Голем усмехнулся.

– Скорее, договороспособным. Я знаю человеческие чувства, но не понимаю их до конца.

Джеймс прожевал кусок шашлыка и добавил:

– В его программе прописано, как себя вести и в каком случае. Тебе дают заказ – ты его выполняешь. Убиваешь без угрызений совести. Тебе делают предложение, которое сохранит твою жизнь – ты его принимаешь.

– А как вас зовут? – спросила я. – У големов бывают имена?

– Персиваль, – с достоинством ответил голем. – Мой создатель никак меня не называл. Потом, когда он умер, я сам взял себе его имя.

– Только не говорите, что помогли ему умереть! – встревожилась я.

– Ни в коем случае. Я испытывал к нему… – голем помолчал, потом поправился: – Я думал о нем только хорошие мысли.

После обеда мы с Джеймсом пошли в большую зельеварню. Заказы не терпели отлагательств, клиенты придут за ними к вечеру, так что надо было пошевеливаться. Сиарильский дворец ждал нас завтра утром, и к этому тоже надо было подготовиться.

С Ангельским пером и приворотным зельем я справилась за четверть часа. Разлила их по пузырькам, подписала. Джеймс занимался зельем Мертвой луны. В котле на сверхмалом огне клубился черный туман, пронизанный нитью лунного света, и казалось, что там ворочается какое-то живое существо. Когда все ингредиенты были добавлены, Джеймс приказал мне взяться за ложку и мешать. Я принялась за дело, но чем дольше мешала, тем труднее становилось.

Зелье сопротивлялось. Становилось густым и непослушным. В нем неизвестно откуда взялись комки.

– С ним что-то не так, – призналась я. Джеймс, который командовал пестиком и ступкой, подошел к котлу, заглянул внутрь и нахмурился.

– Странно. Хотя…

Он взял меня за руку, поднял рукав – пятно проклятия сделалось крупнее, словно соседство с Мертвой луной усиливало его. Я растерянно посмотрела на Джеймса, и он объяснил:

– Ваше проклятие отзывается на зелье. Ну-ка…

И он резким движением сунул мою руку в котел. Я заорала от боли, пробуя освободиться, но с тем же успехом можно было отбиваться от окаменевшего голема. Руку будто нанизало на огненный штырь от запястья до плеча.

Джеймс держал меня крепко, вжимая в котел. На какой-то миг перед глазами сомкнулась серая завеса обморока, и я обмякла в его руках – но почти сразу же пришла в себя и снова дернулась.

На этот раз удалось освободиться. Котел вместе с содержимым слетел с рабочего стола, я шарахнулась в сторону и замерла, сквозь слезы глядя на Джеймса.

Он, растрепанный и встревоженный, смотрел на меня, и в его взгляде я заметила торжество.

– Вы что творите? – спросила я. Боль по-прежнему наполняла руку, ощущение было таким, словно кто-то вырывал из нее кости. – За что?

– Ваше проклятие, – произнес Джеймс и вдруг улыбнулся. – Смотрите!

Я перевела взгляд на руку и увидела абсолютно чистую кожу.

Пятно исчезло без следа.

***

Некоторое время я смотрела на свою руку, избавленную от пятна – потом перевела взгляд на Джеймса и оторопело уставилась на него.

Как это? Как такое вообще возможно?

– Ну… я могу только подозревать, – медленно начал он, – что механизмы, которые творят Мертвую луну, вступили в связь с проклятием, и все разрушилось. И зелье, и оно.

Джеймс засунул руку в волосы. Улыбнулся.

– Что вы чувствуете, Абигаль?

Я прислушалась к себе. Все было, как обычно. Исчезло то ощущение туго натянутой нити в душе, которое появилось, когда Питер проклял меня. Все было, как до того дня, когда я увидела жениха в чужих объятиях.

– Ничего, – прошептала я, боясь спугнуть свое освобождение. – Все хорошо.

– И в котле ничего, – Джеймс заглянул внутрь, провел пальцем по стенке и показал мне серебристую пыль. – Слушайте, это настоящий магический феномен! Я никогда не слышал ни о чем подобном.