Кот, сова и куча зелий

А зелья Воскрешения у нас не изучались. С ними работали высшие зельевары. Иногда они приходили в академию прочитать несколько лекций, но в основном проводили время в своих лабораториях.

– И спасибо, что спасли меня, – произнес Джеймс. – Мне очень повезло, что вы оказались рядом, Абигаль.

Я улыбнулась, махнула рукой: дескать, какие пустяки! Я всегда это делаю по понедельникам и субботам. Обращайтесь, как только возникнет надобность.

– Интересно, кто помогал другим зельеварам? – спросила я. – Кто их целовал?

– Наверно, мне прислали такое заклинание потому, что вы были рядом, – предположил Джеймс. – У других что-то другое. Не менее опасное.

Он помолчал и добавил:

– Кстати, не забудьте про платье. Во дворце не поймут, если вы заявитесь туда оборванкой.

Глава 3

Магазин Чичевадиса, о котором упомянул Джеймс, торговал готовым платьем, и моя мать отнеслась бы к нему с нескрываемым презрением. Всем известно, что достойные барышни надевают только ту одежду, которая сшита по их мерке опытной портнихой. А в таких вот магазинах одеваются только служанки… впрочем, я никогда бы не подумала, что дамы и девицы, которые вышли из высоких дверей, щедро украшенных золотыми финтифлюшками, зарабатывали на жизнь, подавая кофе и перестилая постели.

Войдя в магазин, я попала в настоящую сказочную пещеру. Каких только нарядов здесь не было! И платья с открытыми плечами для отдыха, и строгие платья, в которых можно ходить в академию или библиотеку, и торжественные одеяния, в которых хоть на королевский бал! И можно потрогать ткань, а не клочок в каталоге, и оценить фасон на манекене, а не на рисунке.

От такого богатства и изобилия я даже растерялась: очнулась тогда, когда администратор подошел, поклонился и с улыбкой спросил, какую именно красоту может предложить для моей красоты.

Я выбрала темно-синее платье с изящной вышивкой – серебряные перья струились по рукавам, а декольте прикрывало невесомое южное кружево, похожее на паутинку.

Взяла несколько платьев попроще – надо же мне в чем-то ходить? Родители выставили меня из дому, как предписывала традиция – иди в том, что на тебе, будешь знать, как не подчиняться отцовской воле.

Добавилось и белье – чулки, панталоны, корсет, ночные рубашки; глядя, как растут бумажные пакеты, которые относят к кассе, я даже испугалась: хватит ли мне пятнадцати крон? Это все-таки столичный магазин, а не сельская лавочка…

Хватило, и даже пять крон осталось. Посыльный при магазине подхватил пакеты и понес их в зельеварню – когда я продиктовала адрес, то администратор уставился на меня с некоторым ужасом. Даже не знаю, что он обо мне подумал.

– Простите, миледи, – начал он, – вы работаете в зельеварне Эвиретта?

– Совершенно верно, – кивнула я, раздумывая, не взять ли еще перчатки и шляпку. Нет, не стоит. Впереди еще осень и зима, и лучше приберечь денежки, не спуская их на девичьи пустяки.

– Еще раз прошу простить мою дерзость, но кем же вы там работаете?

– Я ассистентка господина Эвиретта, – ответила я, добавив в голос холода. – Дипломированный зельевар, помогаю ему создавать особо сложные зелья.

Администратор подошел поближе и произнес так, словно я была его близким другом, и он всеми силами души стремился защитить меня:

– Заклинаю вас всеми святыми, миледи, будьте осторожны. Господин Эвиретт один из лучших столичных зельеваров, но он очень опасен. Два года назад в его зельеварню вошла барышня… и не вышла оттуда. Полиция так и не докопалась до правды, но я полагаю, он заткнул рты следователям деньгами.

Я понимающе кивнула, стараясь выглядеть сосредоточенной и серьезной. Этот человек искренне заботился обо мне и не знал о двери на втором этаже зельеварни, которая способна привести в нужное место.

– Поэтому, как только вы почувствуете хоть намек на опасность, не медлите, – продолжал администратор. – Мы работаем круглосуточно, и вы всегда сможете найти защиту в этом магазине. Здесь вам помогут. Не хочу, чтобы еще одна девушка пропала в его ловушке.

Улыбнувшись, я поблагодарила администратора за заботу и покинула магазин. Ну и денек! Я нашла работу, успела получить пятнадцать крон за свои зелья, спасла своего работодателя – у кого еще сегодня было столько приключений?

А самое главное, у меня остались деньги. Мои собственные деньги. И я могу, например, пойти в кондитерскую, не спрашивая разрешения у матушки. И купить там самое вкусное пирожное, не дрожа от того, что оно осядет на талии и изуродует меня.

В положении изгнанницы из родительского дома тоже есть свои плюсы.

Небольшая, но очень изящная кондитерская выставила белые столики под розовыми зонтиками прямо у площади. Я выбрала в меню самое затейливое пирожное с суфле и завитками черного и белого шоколада, заказала крепкого чаю и, откинувшись на спинку удобного плетеного стула, принялась рассматривать гуляющих.

Девицы смотрели на мой заказ с суеверным ужасом. Наверно, гадали: если я замужняя дама, то где мое кольцо и муж? А если я не замужем, то как не боюсь располнеть?

– Абигаль? – вдруг раздался за спиной знакомый голос. – Неужели это ты?

***

Я обернулась и увидела Мэри и Шерри Хартбрук. Девицы были близняшками, жили по соседству с моими родителями, и мы с ними взаимно ненавидели друг друга, скрывая ненависть за вежливостью.

– Это ты? – спросила Мэри, и сестрица тотчас же добавила:

– А мы думали, ты погибла.

– От глупости всегда погибают, – поддакнула Мэри. – А ты ведь отказала Питеру, вот надо же быть такой дурой? Кто в здравом уме откажется от такого жениха? Только дура.

Я со вздохом отломила кусочек десерта. Вершиной всех желаний близняшек было замужество: они жили и дышали только ради того, чтобы однажды мужчины повели их к алтарю.

А я теперь навсегда утратила такую возможность. И близняшки не упустят случая всласть поиздеваться надо мной. Над изгнанниками, лишенными защиты своей семьи, положено издеваться.

– Зато смотрите, что у меня есть, – я небрежно указала на пирожное. – Вам-то маменька такое не разрешает. Она все еще порет вас, если вы крадете кусочки сахара?

Такого, разумеется, не было – но важно правильно задать тот вопрос, от которого соперницы взлетят до небес на топливе своей ярости.

– Мама нас пальцем не трогает! – воскликнула Мэри. – И мы все ей расскажем про тебя!

Я усмехнулась.

– Разумеется. И она пожалуется моей матери, и та обязательно меня накажет. Что-что? Ах, да! Не накажет! Не лишит десерта, не запрет в чулане и не выпорет. Ведь ваша обычно так делает?