Кот, сова и куча зелий

Рапатурам испуганно перевел взгляд на сброшенную шкуру Червозмея – Эдвин деловито лазал по ней, что-то замеряя и прикидывая. Заметив, что на него смотрят, он мрачно поднял голову и спросил:

– Что? Это мое по праву.

С этими словами Эдвин вынул волшебную палочку, постучал по завиткам шкуры, и они с легким свистом уменьшились так, что их можно было спрятать в спичечный коробок. Люди ахнули.

– Как… проклял? – спросил Рапатурам. – То есть… вы живы, и все это время тут были? В теневом облике? Червозмеи это вы?

Нарангуман кивнул в нашу сторону.

– Если бы не эти люди, мы бы не спаслись. Навсегда остались бы Червозмеями. И дети наши никогда не стали бы людьми. Это все хозяин!

Озираясь и переговариваясь, люди сделали шаг вниз по холму.

– Это все хозяин! – повторил Нарангуман. – Ему хотелось золота! Больше золота! Со всех земных недр! И ради этого он проклял нас и сделал чудовищами!

И люди не стали тратить время на разговоры. Человеческий ручеек медленно потек с холма в сторону лагеря – а у Ширана не будет сил, чтобы обернуться и дышать огнем.

Думал ли он, великолепный дракон, что его жизнь закончится вот так? Оборвется не среди роскошных покоев, а в грязи полуострова на другом краю света, от рук тех, кого он считал своими рабами и вещами?

На мгновение мне стало грустно – но лишь на мгновение.

– Спасибо вам, – сказала Нианма. – Я всегда буду молить за вас Тысячерукого бога. Пусть он пошлет вам свое благословение!

С этими словами она поклонилась, и мы поклонились тоже. Думал ли Питер, когда заказывал мое проклятие, что в итоге оно поможет спасти людей?

Никогда не знаешь, к чему и к кому тебя приведет твоя дорога.

– Смотрите-ка! – заметил голем. – Уже утро.

Из лагеря донесся рев и вопль: Ширан пытался обратиться в дракона, и я отвернулась. Над миром поднимался рассвет, летняя ночь подошла к концу. Можно было отправляться домой – выстроить новую зельеварню, начать новую жизнь. Нианма вдруг улыбнулась и кивнула куда-то вправо.

– С той стороны на берегу храм Тысячерукого бога, – заговорщицким тоном сообщила она. – Навестите его. Сердцем чувствую, что это вам сейчас нужно.

Мы распрощались, пожелав Нианме и Нарангуману спокойной семейной жизни без всяких драконов, и неспешно двинулись вниз по холму. Утро разливалось розовым светом по тому, что осталось от чайных плантаций, птицы взволнованно голосили среди уцелевших ветвей, и свежий ветер уносил прочь все плохое.

– Смотрите-ка! – улыбнулся Джеймс и показал свою левую руку. – Наконец-то!

Зеленый дымок больше не курился над кожей, а пальцы уже не были толстыми и неловкими. Довольный Эдвин понимающе кивнул.

– Здесь сошлось столько магических полей одновременно, что вас исцелило. Чем займетесь, когда вернемся домой?

– Как обычно, зельеварением и приключениями, – откликнулся Джеймс. – Но сначала нам нужно сделать одно очень важное дело.

Храм Тысячерукого бога стоял почти у самой воды – среди колонн из нежно-розового мрамора я заметила идущего священника, укутанного в белую ткань. Увидев нас, он поднял руку в приветствии и весело спросил:

– Вы сверху? Что там случилось?

– Мы освободили людей, плененных в теневом облике, – ответил Джеймс. – А хозяин этого места, кажется, уже мертв.

Священник понимающе качнул головой.

– У мира нет хозяев, кроме бога. Тот, кто это не понимает, вынужден уйти.

Он поднял корзину, в которой лежали пестрые цветочные ожерелья, подошел к нам и распорядился:

– Голубые орхидеи для невесты, на здоровое потомство и чистоту души. Золотые гиндари для жениха, на силу и доброту, чтобы защищать.

Мы с Джеймсом переглянулись и кивнули. Конечно, я не так представляла свою свадьбу – но какое это имеет значение? Есть мы, достойные свидетели и человек, который готов соединить нас, есть небо и солнце, есть шепот моря – что еще нужно?

И как только Нианма догадалась, чего мы хотим?

Надев ожерелья, мы прошли к воде – волны набегали на ноги, и казалось, что это мир касается и благословляет нас. Эдвин и Персиваль встали чуть в стороне – интересно, сколько свадеб успел повидать голем за свою жизнь?

– Земля и небо, огонь и море, примите тех, кто пришел к вам, – нараспев произнес священник. – Даруйте им силу, чтобы идти одним путем, очистите их разум, чтобы не было ошибок на пути, дайте им стойкость камня и мудрость волны, чтобы дорога их была легка.

Мы с Джеймсом взялись за руки. Всю жизнь могла бы вот так стоять и смотреть на него – сколько бы опасных приключений ни было впереди.

– Пусть двое станут единым существом, – продолжал священник. – По воле моря и неба, земли и огня, и пусть никто не разделит того, что соединил мир. Будьте счастливы всегда, как сейчас!

Эпилог

– Сейчас я обращусь. И так вас клюну, что глаза повылетают. Отстаньте уже!

Сычи затрепетали сиреневыми крылышками и на всякий случай отлетели подальше. После того, как я все-таки поправила их чарами, они стали считать меня своей родственницей и не отлипали. Куда бы я ни ходила, они таскались за мной.

– Мы же ничего не видели, уважаемая госпожа сова! Нас же там не было! – заголосили они. – Расскажите!

Киллиан потянула меня за руку и сказала:

– Мам, я тоже хочу послушать.

Я улыбнулась дочери и поцеловала рыжую макушку. Киллиан поднялась на цыпочки, протягивая мне аккуратно нарезанные стебли ромашки, и я обрадовалась: какая она умница, какая старательная, как у нее все получается!

– И не надоедает же вам слушать одно и то же по сто раз. Ладно. После того, как мы вернулись домой, от нас, конечно, не отстали…

Семья Ширана сделала все возможное, чтобы повесить на нас предумышленное убийство. Когда мы вернулись с Тивианского полуострова, то нас потащили за решетку всей компанией… ну то есть, почти потащили.

– Князь Гундавадун Тивианский дал нам личную защиту, – продолжала я. – Его очень возмутило самоуправство Ширана. Никакой дракон, даже самый богатый и властный, не смел проклинать его подданных ради наживы – а наш государь сразу же открестился от своего одобрения таких экспериментов. Гундавадун официально объявил нас свидетелями и заявил, что виновных в бунте накажет своей властью.