Ковчег изгоев

Сама Жаклин по-прежнему находилась в состоянии искусственной комы, хотя, как утверждал Джулиан, её жизни ничего не угрожало. Просто, обсудив с Дакостой возможные последствия такого повреждения мозга, он принял решение удерживать её в бессознательном состоянии до той поры, когда он сможет передать её квалифицированным специалистам на Земле.

Тилли Бом вообще ничего не знал. Он нашёл утешение в том, что собирал в своей каюте маленьких роботов, которые танцевали и пели детские песенки. Он сказал, что эти песни пела ему в детстве его киберняня. Между делом он мастерил механическую мышку для кота, с которым подружился.

— Они плохие… — бормотал он, натягивая на мышку лохматую серую шкурку, связанную Бетти Фелтон из козьей пряжи. — Они говорили, что меня никто не обидит, а Этьен сам стукнул меня по голове. Я ничего ему не сделал…

Мышка пискнула и зашевелила лапками.

— Киса будет доволен, — радостно поделился со мной Тилли.

Доминик Этьен не возражал против сотрудничества. Его челюсть ещё не восстановилась полностью, и он говорил с помощью специального аппарата, приставленного к горлу.

— Я никого не убивал и не собирался. Просто мне надоело везде быть изгоем. Я же не пытаюсь сопротивляться или бежать, хотя мог бы. Вы знаете, что я способен создавать вибрирующие силовые поля, которые могут разрушить двойную кирпичную кладку? Я сижу спокойно и жду, когда меня отдадут под трибунал.

— Эти стены, как вам известно, не из кирпичей, — заметила я. — И в этом помещении ваши волны вряд ли могут привести к каким-либо серьёзным последствиям, за исключением последствий для вас. Может, вы никого и не убивали, но являетесь сообщником Тии Абрахам и Жаклин Дюбо, совершивших преднамеренные убийства. Кстати, удар прикладом, который вы нанесли сержанту Бому, тоже мог привести к смерти, если б пришёлся на сантиметр ниже. Так что не стоит строить из себя бедную овечку. Ближе к делу, что вы знали о намерениях Абрахам и о том месте, куда направлялся звездолёт?

— Мало что, — ответил он хмуро. — Она никак не желала делиться информацией, но сказала, что мы идём на окраину галактики. Там есть вход в особый мир, где правит сильный диктатор, а диктатору нужны мощные звездолёты и воины. Чем сильнее воин, тем больше он ценится. Она уверяла, что я смогу сделать там карьеру! Обещала, что я стану командиром звездолёта.

— И вы клюнули на эти байки?

Он мрачно взглянул на меня.

— Я был в отчаянии. Меня вышвырнули с патрульного катера, потому что я разозлился на одного олуха и хлопнул в ладоши. Я разрушил систему навигации, и мы три дня болтались в космосе, пока нас не подобрал поисковик со Скат-Лорены. Я полгода сидел без работы, без дела… Без космоса, наконец. Меня не брали даже в частные компании, потому что кадровые службы, прежде всего, запрашивают послужной список и рекомендации. Им было плевать, что я хороший стрелок, их пугало, что я могу снова хлопнуть в ладоши.

Этьен угрюмо уставился в угол палаты.

— Я согласился на предложение Тии только потому, что мне просто было нечего делать. У меня не было шансов. Меня бросила жена. Я сидел в четырёх стенах и злился на себя, — он мотнул головой. — Я ей не поверил, но это был шанс вернуться в космос. А потом всё пошло именно так, как она говорила. Мы попали в этот мирок. Я видел, как они ценят силу. И я увидел этого диктатора…

— Вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее.

— Рад бы, — попытался усмехнуться он, но на его изувеченном лице появилась лишь жутковатая гримаса. — Мы захватили звездолёт и дали стыковку их кораблю. Они вошли через парадный вход, Тия, этот высокий белый парень в кожаном плаще и банда его охранников. Ребятишки шустро и организованно рассредоточились по звездолёту. Тия представила меня своему приятелю, но его мне никто не представлял. Он посмотрел на меня и кивнул, потом ушёл в командный отсек, а меня Тия отправила в реакторный. Я выполнял команды по управлению экран-полем и последующей отстыковке. Мы ушли с орбиты и сели на плато. Когда парень и его команда убрались со звездолёта, я не знаю. Тия осталась, чтоб проследить за консервацией. Она злилась, что несколько человек на «грумах» ушли вниз и их теперь нужно ловить. Из-за этого, по её словам, генеральный план срывается.

— Что за генеральный план?

— Не знаю. Она не сказала. Всё закончив, она убралась, а мы остались ждать. Честно говоря, у меня тогда возникло ощущение, что нас просто используют и выбросят. Весь полёт она нашептывала мне про то, как меня здесь встретят, а теперь цедила команды сквозь зубы. Как будто я — пустое место. В общем, мне кажется, что лучше вернуться домой и встать перед трибуналом, чем оказаться здесь между молотом и наковальней.

— Мудро… — одобрила я. — Если ещё что-то вспомните, сообщите.

В последнюю очередь мы посетили Зиру Кхан. Она лежала на диване в просторной каюте, обставленной в индийском стиле, с низкими кушетками, колоннами, гирляндами цветов и статуей Ганеши на почётном месте. Войдя в каюту, я прошла к статуе и взглянула на неё. Хок и Белый Волк остались у дверей.

— Я думала увидеть здесь статую Кали, — заметила я, повернувшись к дивану.

Зира приподнялась и села, сумрачно глядя на меня.

— Это стандартная обстановка, — ответила она. — Не думаете же вы, что космофлотовские дизайнеры могли представить в каюте современного звездолёта статую богини смерти.

— Значит, я не ошиблась. Вся проблема лишь в недостатке возможностей. Мне нужны сведения о нашем противнике, и я надеюсь получить их от вас, госпожа Кхан.

— Вы меня уже разжаловали? — усмехнулась она.

— Нет, это не в моей власти. Но я не собираюсь и подтверждать ваше звание. Так как насчёт информации?

— Я вам ничего не скажу, — заявила она, откинувшись на спинку дивана. — Я сделала свой выбор, и даже если выбрала не ту сторону, я не изменю ему.

— Это принципиально?

— Конечно, — кивнула она. — Я не такая, как вы. Я могу то, что неподвластно вам, и в этом я выше вас, следовательно, я имею право на большее, чем другие. Однако, вместо того, чтоб получить то, на что я имею право, я оказалась изгоем, подопытной мышью, занятной зверюшкой, которой можно отдавать команды. Но как только она перестает их выполнять, её просто запирают в клетку или выбрасывают за дверь. Я хочу сама решать свою судьбу, какой бы она ни была, — она бросила взгляд на Белого Волка. — Я думала, что ты меня поймёшь. Я думала, что меня поймёт Булатов. Как можно так рабски держаться за мир, в котором вас только унижали, требовали, чтоб вы были как все? Неужели вам никогда не хотелось прийти туда, где бы вас приняли с вашим даром, чтоб вас возвысили и признали, дали вашим талантам раскрыться в полной мере?

Белый Волк выслушал её тираду с презрительным равнодушием. Она снова перевела взгляд на меня.

— Вы — прошлое этого мира. Вы заурядны, ординарны. Вы — обычные гомо сапиенсы. Будущее за такими, как мы, за теми, кто одарён природой или иными силами. И мы сильнее вас. Мы вырвемся из этого пространственного мешка и уничтожим вас, чтоб занять ваше место. Мы — новый виток эволюции.

— Вы нас уничтожите? — переспросила я. — Это что, объявление войны?

— Да, это война. Мы готовы к её началу.

— Вот эту кучку ворованных и купленных на вторичном рынке звездолётов вы считаете армией? — уточнила я. — Вам не пройти даже первый уровень защитного периметра Земли. Вас обезоружат уже на подступах к Солнечной системе.

— Наше оружие — не звездолёты! — рассмеялась она. — Наше оружие — наша вера, наш Бог Света и его Голос. За нами пойдут. Все…

— Это ваш план?

Она смутилась, видимо, решив, что сказала лишнее.

— Я ничего больше не буду вам говорить.

— Мне нужна информация, — терпеливо объяснила я. — И я её получу, так или иначе. У меня есть на это право и возможности, но мне не хотелось бы прибегать к специфическим способам.