Крах лицедея

Рамон сел на свой стул и раздраженно уставился в конец коридора.

Если он найдет шутника, который так глупо его дергает, то свернет ему шею. Наверное, это позвонил кто-то из его друзей. Неужели они не понимают, что он на работе? Главное, чтобы про эту шутку не узнал менеджер отеля, иначе он сразу выставит Рамона за дверь. А в южной Испании так трудно найти приличную работу.

В то время как Рамон думал о шутнике, глупо разыгравшем его своим непонятным звонком, сеньор Карраско поднимался к себе на третий этаж. Он заранее отпустил отдыхать Бернардо, который вышел от комиссара гораздо раньше него.

Нацумэ Ямасаки устроился в кресле у бассейна и, подняв голову, смотрел на солнце. Сеньор Галиндо сидел немного в стороне и почему-то смотрел на японца, словно хотел сообщить ему нечто важное.

Руис Мачадо вошел в бар и заказал себе красного вина. Тургут Шекер, запершись в своем номере, раздевался, чтобы встать под душ. Ему было жарко. Антонио Виллари нетерпеливо ходил по первому внутреннему двору, словно загнанный в клетку хищный зверь. Фил Геддес сидел перед телевизором, внимая последним сообщениям Си-эн-эн.

Дронго лежал на кровати, когда к нему постучали. Он посмотрел на часы. Было уже время обеда.

– Минуту, – крикнул Дронго, вставая и набрасывая на себя кимоно из прохладного шелка. Он подошел к двери и открыл ее. На пороге стояла Ирина Петкова. Дронго смутился, машинально поправил пояс. Он совсем не ожидал, что она может подняться в его номер.

– Мне можно войти? – спросила женщина.

Глава 12

Он посторонился, пропуская ее. Она не успела переодеться и была в джинсах и светлой рубашке.

– Комиссар считает, что к вечеру обыск будет закончен, – сообщила она, – пока проверили только правое крыло и центральную часть. После обеда начнут проверять помещения в левой части здания.

– Прошу прощения за свой вид, – пробормотал Дронго, – я не думал, что мне придется принимать гостей.

– Ничего страшного, – улыбнулась Ирина, – вы отлично выглядите в кимоно. Вы пойдете на обед?

– Пойду, – кивнул Дронго, – попозже. Я хотел ненадолго прилечь отдохнуть. Когда вы постучались, я подумал, что это сеньор Галиндо. Кстати, вы не видели его? Он был ужасно возмущен поведением полицейских, и я направил его к комиссару.

– А что случилось?

– Они забрали у него какие-то эскизы. Он говорит, что вместе с ними по комнатам ходил какой-то эксперт. Очевидно, специалист в ювелирном деле. Он-то и предложил забрать эскизы Галиндо.

– Странно, – произнесла она задумчиво, – я сейчас вышла от комиссара Рибейро. Галиндо к нему не подходил.

– Он был ужасно зол на полицейских, – сказал Дронго.

– Но не дошел до Рибейро, – убежденно произнесла она, – можно я от вас позвоню?

– Конечно.

Она прошла к телефону, набрала номер и попросила соединить ее с кабинетом менеджера отеля, где расположился комиссар Рибейро. Он сам снял трубку.

– Я вас слушаю.

– Сеньор комиссар, – она присела на край стола, на котором стоял аппарат, и взглянула на Дронго, перед тем как начать говорить, – у нас была жалоба от сеньора Энрико Галиндо. Он сообщил нашему эксперту, что у него забрали личные эскизы, которые ему не вернули. Вы что-нибудь об этом знаете?

– Да, сеньора Петкова. Их забрал наш консультант. Он считает, что эскизы Галиндо почти в точности повторяют рисунки новых работ Карраско. Эти странные наброски было решено забрать, чтобы проконсультироваться с одним из местных ювелиров. А разве он жаловался? Ко мне он не подходил.

– Извините, комиссар. Возможно, сеньор Дронго что-то напутал. Я постараюсь уточнить.

Она положила трубку.

– Зачем вы делаете из меня дурака? – мрачно спросил он, подойдя к Ирине, продолжавшей сидеть возле телефона. – Неужели вы думаете, что я вам соврал?

– Нет, не думаю. У него действительно забрали какие-то эскизы, которые показались подозрительными консультанту полиции. Ничего больше я вам сказать не могу, пока идет проверка. Но удивительно, что он сам не подошел к комиссару. Вам не кажется его поведение несколько странным?

– Возможно, – согласился Дронго. – Но в настоящий момент я меньше всего думаю о Галиндо. – Он приблизился к ней почти вплотную.

– А о чем вы думаете больше всего?

– О том, что я хотел бы поменяться с вами одеждой, – сказал он, глядя ей в глаза, – чтобы у вас было кимоно, а у меня джинсы.

– Для чего? – Глаза у нее были не просто карие, а с теплым бархатным оттенком и чуть раскосые.

– Может быть, тогда и все остальное, о чем я думаю, произошло бы быстрее. Мне было бы гораздо легче снять джинсы с себя…

– Стоит ли все так усложнять? – Она отодвинула от себя телефон и потянулась к нему. Ее ищущие губы коснулись его губ. Поцелуй был долгим и приятным. Дронго обнял Ирину и одной рукой скользнул по ее груди. Под тонкой тканью блузки обозначились слегка напрягшиеся соски. Он опустил руку ниже и попытался расстегнуть джинсы.

– Нет, – попросила Ирина. Он остановил руку. – Только не сегодня, – чуть виновато произнесла она, – завтра я буду чувствовать себя гораздо лучше.

– Ясно, – улыбнулся он, убирая руку, – когда женщина не хочет, она придумывает именно эту причину.

– Можете продолжать, – она испытующе смотрела ему прямо в глаза. – Хотите убедиться, что я не вру?

Он поднял руку… Затем опустил и рассмеялся.

– Вы храбрый человек, – сказал он с явным одобрением.

– Стараюсь. – Ее глаза светились лукавством. Она вновь потянулась к нему…

В этот момент в дверь постучали. Дронго недовольно оглянулся.

– Если опять полицейские, то я стану бандитом, – проворчал он, подходя к двери и распахивая ее. На пороге стоял Бернардо. Он мрачно смотрел на Дронго.

– Извините, что беспокою вас, – сказал Бернардо, – но мне нужна сеньора Петкова.

– Вы за ней следите? – усмехнулся Дронго.

– Нет. Но я догадался, где она может быть. Сеньора Ирина так много рассказывала мне о ваших подвигах, что у меня не возникло сомнений, где я могу найти ее.

– Кажется, мне пора уезжать, – заметил Дронго, – когда живой человек превращается в памятник самому себе, это всегда плохо.

– Что случилось, Бернардо? – поправив рубашку, к ним вышла Ирина.