Крах лицедея

– Возможно, убийца знал об истерических срывах Виллари и нарочно подбросил труп в его номер, – предположила Ирина, – тогда понятно, почему он это сделал. Украл колье, а труп перенес сюда, чтобы свалить вину на Антонио Виллари. И заодно замаскировать убийство сеньоры Ремедиос под ревность и месть Антонио, а факт хищения драгоценности попытаться скрыть. Должна признаться, что я начинаю уважать убийцу, который проявил такую выдержку. Вчера он украл бриллианты у Рочберга, сегодня забрал колье у сеньоры Ремедиос. Значит, у него был определенный план. Но меня беспокоит другое.

– Что именно?

– Я понимаю, почему он убил Рочберга. Очевидно, тот застал вора в момент кражи. Но почему убийца решил расправиться с сеньорой Ремедиос. Что она ему сделала? Ведь он мог дождаться ее ухода и спокойно забрать колье. Вместо этого он решается на второе убийство. Этот человек очень торопился. Он не только безжалостный убийца, но и расчетливый игрок.

– Возможно, – согласился Дронго, – но от этого нам не легче. Среди подозреваемых на одного человека стало меньше. Хотя я и раньше не особенно подозревал сеньору Ремедиос. Сколько человек осталось?

– Не считая нас, только восемь мужчин. Сам Пабло Карраско, Бернардо, Антонио, Фил Геддес и ювелиры – Галиндо, Ямасаки, Мачадо, Шекер. Только восемь человек, Дронго. И я не знаю, кого подозревать.

– И еще Эрендира Вигон, – напомнил Дронго. – Но я подумал о Галиндо. Ведь у него изъяли эскизы, которые он сделал с новых работ Карраско. Не потому ли убийца так торопился?

– Не может быть, – Ирина растерянно взглянула на Дронго и обернулась к комиссару Рибейро.

– У нас проблемы, комиссар, – негромко сказала она.

Эрендира Вигон повернулась к ним, чтобы послушать, о чем она будет говорить. Заметив ее движение, Ирина отвела комиссара в сторону.

– Эскизы, которые были изъяты у Галиндо, оказались копиями с новых работ сеньора Карраско, – начала Петкова.

– Верно, – признал комиссар, – наш эксперт в этом уверен. Но мы пока не говорили об этом самому сеньору Галиндо. Нам нужно во всем разобраться.

– Уже поздно, комиссар, – настойчиво произнесла Ирина, – если убийца Галиндо, то он явно торопится. Подумайте сами, если убийца не Антонио, то кому могла помешать сеньора Ремедиос.

– Если бы не пропавшее колье, я бы мог поверить в убийцу-истерика, – согласился комиссар, – но колье не вяжется с образом Антонио. Он бы не стал его красть, да он и не сумел бы открыть чужой сейф.

– Убийца подбросил труп в этот номер, зная о склонности Антонио к истерикам, – продолжала Петкова. – Я убеждена, что убийца очень торопится. Ведь он мог дождаться, когда сеньора Ремедиос уйдет на обед или ужин. А вместо этого он рискует, лезет в номер, убивает женщину и крадет колье. Значит, у него есть план исчезнуть отсюда, сеньор комиссар. Нам нужно срочно найти ювелира Энрико Галиндо.

– Согласен, – кивнул комиссар, – я прикажу активизировать его поиски. Но не стану объявлять по внутренней связи, чтобы не травмировать остальных гостей. Наше расследование и без того больно бьет по престижу отеля.

– Ее задушили, – подошел к ним Бернардо, также осмотревший тело сеньоры Ремедиос, – несчастная женщина. Она в жизни никому не сделала ничего плохого. Какая страшная смерть.

– Почему она не кричала, Бернардо? – задумчиво спросил комиссар. – И почему Рамон не заметил, как она прошла в соседний номер? Похоже, что убийца разыграл перед нами очередную комбинацию. Видимо, он отвлек Рамона, а сам прошел в номер сеньоры Ремедиос. Или вызвал ее сразу в соседний номер к Антонио Виллари, чтобы там задушить. Нет, – сказал он, немного подумав, – похоже, что нет. Вероятнее всего, ее убили в собственном номере, когда похищали колье, и затем тело перенесли. Но почему убийца все время так рискует? Почему он ее не пожалел? Почему решил поступить именно так? Ведь он мог только украсть колье?

– Надо бы выяснить, каким образом убийца прошел к ней, – напомнил Бернардо, – ведь у дверей дежурил Рамон. Может, нам стоит с ним поговорить?

– Да, – согласился комиссар, – и постараться отыскать сеньора Галиндо. Я не знаю, кто именно убил Рочберга и Ремедиос Очоа, но Галиндо по меньшей мере не совсем порядочный человек. Надо его найти и задать пару вопросов.

К ним подошел доктор, помогавший Антонио.

– Он заснул, – показал он в сторону лежавшего на кровати молодого человека. – Мне кажется, что у него очень сильный нервный срыв.

– У меня тоже, – зло ответил комиссар, выходя из комнаты.

Петкова взглянула на Дронго.

– Здесь все сходят с ума, – рассудительно ответил тот, – ничего удивительного. Мы ближе к экватору, чем вся остальная Европа.

Глава 14

Все трое вышли из номера Антонио Виллари следом за комиссаром. Он уже отдал приказ своему помощнику проверять всех, кто появляется в отеле или покидает его. Особое внимание проверяющие должны были обращать на предметы, которые могли нести с собой гости.

– Если колье еще в отеле, мы его обязательно найдем, – твердо сказал Рибейро. Подойдя к Рамону, комиссар спросил его: – Ты покидал свой пост сегодня днем?

– Нет, сеньор комиссар, – Рамон выглядел испуганным, – честное слово, я все время сидел на стуле.

– Когда пришла сеньора Ремедиос, ты видел?

– Примерно час назад, – ответил, подумав, Рамон, – я видел, как она вошла в свой номер. И сразу пришел сеньор Галиндо. Кажется, его так зовут, он говорил со мной по-испански, и поэтому я запомнил его имя и фамилию. Энрико Галиндо.

Когда он произнес это имя, комиссар обменялся взглядами со стоявшими рядом Дронго, Бернардо и Петковой.

– Мы вместе подошли к номеру сеньоры, – продолжал Рамон. Над губой у него выступили капельки пота от напряжения. – Мы позвонили, и она открыла дверь. Он говорил о каких-то эскизах, но сеньора Ремедиос не стала его слушать. И не впустила нас в номер. Потом он ушел.

– Больше никто не приходил? – уточнил комиссар.

– Приходил, – вспомнил Рамон, – японец. Он стоял у окна и о чем-то говорил с сеньорой. Но он тоже не входил к ней в номер. По-моему, он спрашивал, когда можно будет уехать. Она ему ответила, и он тоже ушел.

– То есть в номер к ней никто не входил? – переспросил Рибейро.

– Никто, сеньор комиссар. – Рамон сильно волновался и беспомощно моргал глазами. Врать он, видимо, не умел, и было заметно, что разговор ему дается с трудом.

– Послушай меня, Рамон, – сказал комиссар, – мне важно знать, кто мог здесь появиться. И я не хочу тебя ни в чем обвинять. Вспомни, может быть, ты все же отлучался? Хотя бы на одну минуту? Выходил в туалет или за водой? Я не буду тебя винить, но мне нужна правда. Только правда, парень.