Крах Шейда

— Не думаю, что это законно, — прокомментировал Шейд за ее спиной, пока она смотрела на то, как Джуэлл делает минет Райдеру, а Трейн в это время находится позади нее и шлепает по голой заднице.

Решив для себя не бежать, Лили степенно направилась к лестнице. Она практически успела пройти через переполненную комнату, когда две потрясающие блондинки: одна маленькая и миниатюрная, а вторая высокая и длинноногая, с приветственными улыбками набросились на Шейда.

— Мы искали тебя. Джуэлл сказала, что кухня и твоя комната под запретом. Что случилось? Мы скучали по тебе, Шейд. Найди нам комнату и займи свой флоггер делом. Те отметины, которые ты на нас оставил последний раз, исчезли. Их нужно обновить.

Лили казалось, что эта женщина никогда не замолчит, каждое предложение было убийственнее предыдущего.

Фантазии Лили, которые только расцвели, увяли и умерли.

— Можете занять третью спальню слева. Ею больше никто не пользуется, — вставила Лили и, развернувшись, направилась обратно на кухню.

Шейд поймал ее через несколько шагов, поднял на руки и понес, сопротивляющуюся, обратно к лестнице.

— Шейд? — одна из блондинок попыталась снова привлечь его внимание.

— Кэш! — рявкнул Шейд.

— Я позабочусь об этом, — сказал тот и увел женщин от Шейда, давая ему возможность подняться с Лили по лестнице.

Лили попыталась вырваться, как только они достигли верхних ступенек, но, поняв, что ей этого не удастся, замерла в его руках. Как только за ними закрылась дверь спальни, он поставил ее на ноги. Лили поспешно отошла от него.

— Лили.

Она подняла руку, останавливая все что бы он ни хотел сказать. Со спокойствием она села у изножья кровати, лицом к нему.

— Что ты хочешь от меня, Шейд? — она могла сказать, что ее прямой вопрос поразил его. — Ты хочешь платонической дружбы, быть друзьями с привилегиями, или ты хочешь, чтобы я влюбилась в тебя? Чего именно ты хочешь?

— Я уже говорил тебе. Я хочу тебя.

Лили кивнула. Встав, она подошла к комоду, сняла резинку с волос и принялась расчесываться, глядя на себя в зеркало.

— Ты даже не знаешь, кого хочешь, — она протянула руку и слегка коснулась зеркала, в которое смотрела. Ее губы скривились в иронии. — Ты хочешь меня, потому что думаешь, что я стану для тебя идеальным сабмиссивом. Этой слабовольной Лили можно управлять и манипулировать, чтобы она стала именно тем, кем ты хочешь.

Она сердито пересекла комнату, встала перед ним и опустилась на колени, приняв идеальную позу — с прямой спиной и опущенной головой, ее волосы закрывали лицо. Руки она положили на колени ладонями вверх.

— Я могла бы быть всем, о чем ты когда-либо мечтал иметь в женщине, — в бесстрастном голосе Лили не было ни капли эмоций. — Ты и эти женщины внизу играете в свои игры несколько ночей в месяц. Но у меня есть мечты, и они не включают в себя роль твоей маленькой зверушки. — Лили поднялась на ноги. — Надеюсь, тебе это понравилось, потому что я никогда… — она ткнула пальцем в его грудь, — никогда не сделаю этого снова, ты, большой придурок.

Лили отошла, чтобы достать пижаму.

— В этих барби-блондинках больше пластика, чем в самих куклах. — Она повернулась, чтобы посмотреть на него, перед тем как отправиться в ванную. — Что ты делаешь?

Шейд стоял, скрестив руки на груди, и наблюдал за ней, пока она разглагольствовала.

— Смотрю, как покачивается твоя задница.

— Моя задница? Это все, что ты можешь сказать? — рот Лили открывался и закрывался. — Если бы я сказала то, что действительно хочется, мне пришлось бы молить о прощении каждую ночь в течение недели.

Она зашла в ванную, стянула с себя одежду и бросила ее на пол. Включив душ, она встала под воду. Лили намылила тело и уже смывала, когда дверь душевой открылась, и вошел Шейд.

— Что ты делаешь? Я голая.

— Я вижу, — голос Шейд звучал соблазнительно.

Лили прикрыла грудь руками, не в силах отвести взгляд от его стройного тела. Оно полностью было покрыто татуировками, кроме длинного твердого члена, направленного вверх к животу. Шейд усмехнулся, увидев, куда она уставилась.

— Не обращай внимания. Иди сюда.

— Не обращай внимания. Ты шутишь, да? Убирайся! Неужели ты не понял ни слова из того, что я тебе только что сказала?

Лили разрывалась — прикрыть грудь или свою промежность. У Шейда же, напротив, никаких затруднений не возникало.

Потянувшись, он достал гель для душа и начал намыливать свое тело.

— Ты серьезно не собираешься выходить? — завизжала Лили.

— Нет. Ты принимаешь душ целую вечность.

— Отлично, душ твой. — Лили попыталась пройти мимо него, но он не двинулся с места, заблокировав дверь.

— Убери руки, — сказал Шейд более глубоким голосом. Руки Лили дрожали, прикрывая свою влажную кожу. — Глаза на меня, Лили. Убери руки.

Она ничего не могла с собой поделать и опустила руки вниз.

Шейд прижал ее к стенке душа, коснувшись грудью заостренных кончиков ее грудей. Он наклонился, нежно слизывая капли воды с ее соска. Лили почувствовала, как он напрягся и стал твердым. Шейд втянул его в рот, рукой приподнимая ее грудь и сжал мягкую плоть. Напряжение в ее животе говорило о том, как она жаждет его прикосновений.

Она отвернулась, и Шейд поднял голову.

— Смотри на меня, пока я сосу твою грудь. Я не хочу, чтобы ты отводила от меня взгляд.

Лили согласно кивнула.

Шейд вернулся к ее груди, и Лили застонала, когда он начал дразнить кончик соска зубами.

— Ты хотела знать, чего я хочу. Я хочу сосать эту грудь. — Шейд поднял голову от ее груди и, опустившись на колени, раздвинув рукой ее ноги, скользнул лицом между бедер. — Я хочу эту киску.

Он проник языком в ее расщелину и скользнул между складок, исследуя влажное тепло шелковистой плоти.

Лили закрыла глаза. Вспышка боли пронеслась между бедер, когда зубами он прикусили ее клитор, прежде чем отпустить истерзанную плоть.

— Я же говорил тебе не отводить от меня глаз.

Он лизнул его, снимая боль и наполняя ее удовольствием, о котором она даже не подозревала. Чем больше он лизал ее, тем большего она хотела.

Языком он прошелся по ее входу, слегка проникнув внутрь. Рукой Шейд скользнул по ноге вверх к бедрам и раздвинул ее влажность, с которой играл языком.

— Ты такая красивая и мокрая, Лили. Знаешь, почему?

Ей потребовалось мгновение, чтобы обрести голос:

— Да.

— Скажи мне, почему.