Красавица и нападающий

Еще одна причина, чтобы убраться с подъездной дорожки грубого МакДучи и отправиться домой.

Но папка с его бумагами лежала рядом со мной, и дождь превратился в ливень, как только ключ коснулся замка зажигания. Не безопасная поездка. По крайней мере, Роуз все еще была с няней…

По крайней мере, папа приказал мне заставить Коула подписать отказ любой ценой. Конечно, он также пожелал мне удачи с забавным фырканьем, когда я взяла дело.

Я уставилась на внушительный особняк. Не похоже, чтобы папа в меня верил. Половина магистерской программы по французской литературе не давала мне особого преимущества... ни в чем. Но после рождения ребенка папа нашел мне место в своем офисе. Если я смогу заставить Коула вести себя хорошо, я сделаю себе имя в агентстве.

Кто, кроме меня, сможет доказать, что мозги могут превалировать над мускулами, даже в профессиональном футболе?

Насколько жестким может быть этот человек?

Я собрала свои кудри в конский хвост и побежала к входной двери. Коул Хоторн не мог прятаться от своего будущего в Лиге вечно.

Я снова нажала на дверной звонок, но на этот раз не убрала палец с кнопки. Колокола звенели, звенели и звенели снова. Звон стал громче.

– Не обращайте внимания, мистер Хоторн, – сказала я.

Но я слишком сильно нажала на кнопку. Она полностью вдавилась, раскололась надвое и впала вовнутрь корпуса. Я отдернула руку, когда детали зашипели и закоротили.

Ой-ой.

Звонок больше не звенел. Вместо этого... он завыл. Пронзительная, убийственная нота, которая кричала, как бессонница с прорезывающим криком ребенка с лихорадкой и без Бинки.

Почему-то я сомневалась, что дом успокоится от хорошей коробки сока и исполнения «Ты – мое солнце».

Раздался визг, и звук прекратился.

Я вздохнула с облегчением как раз перед тем, как дверной звонок замкнул сигнализацию. Динь-дон и вопль сирены безопасности, и пронзительное жужжание пожарной сигнализации пронеслись по дому. Нечестивая мелодия потрясла сотни окон особняка.

Я очень надеялась, что в этом замке нет подземелья.

Пора бежать.

Я скинула каблуки и приготовилась бежать.

Слишком поздно. Дверь заскрипела о каменную раму. Этот скрип не был скрежетом двери, которая открывалась очень часто. Наверное, не зря.

Я схватилась за папку с бумагами и уронила туфли.

Почему, черт возьми, я не побежала, когда у меня был шанс? С другой стороны, у меня были видения полузащитника, преследующего мою машину и разрывающего ее голыми руками – стиль тираннозавра Рекса. Если мне повезет, он не разорвет меня в клочья. Если мне не повезет…

Он открыл дверь без рубашки.

Я уставилась на богоподобного человека, вырисовывавшегося в дверях.

Коул Хоторн был зверем.

Чудовищем.

Огромным, неуклюжим куском мускулов и ярости.

И он был самым великолепным мужчиной, которого я когда-либо видела.

Он схватился за дверь, и каждый мускул в верхней части его тела дрогнул, как будто он спорил о том, следует ли ему захлопнуть ее или расколоть плиту в щепки кулаками. Еще мгновение, и он вытер лицо полотенцем. Он оставил капельки пота стекать по своим широким плечам и грудным мышцам.

Я не думала, что такие люди существуют. Современный Голиаф глумился надо мной из своего уединенного замка за городом. Он был больше животным, чем человеком, особенно в окружении акров и акров лесных холмов, отделяющих его от цивилизации.

Каждый идеально загорелый мускул в его теле напрягся. Татуировка, обвивающая его руку, пронизывала его сердитыми красными, синими и зелеными оттенками. Его толстый твердый пресс сжался, а пояс его спортивных штанов свисал низко.

Слишком низко.

Я подняла взгляд, но не на неспящего зверя, выпирающего из штанов.

Я не должна была смотреть ему в глаза.

Не потому, что он был жестоким. Не потому, что его толстая челюсть сжималась. Не потому, что грива его диких, светлых волос ниспадала ему на плечи и скрывала его неистовые чернила.

Я встретила его взгляд и потеряла себя. Его глаза мерцали невероятно синим... и мучительно интенсивным. То, что могло быть ледяным и пугающим, было описано в голубом цвете сборника рассказов, как что-то очаровательное и пугающее до дрожи в коленях.

– Я…

Я даже себя не слышала. Дверной звонок, пожарная сигнализация и система безопасности создавали оглушительную какофонию, которая эхом разносилась по его дому и разгоняла голубей в его Розовом саду.

И он уставился на меня, как на преступника, подняв бровь.

Боже. Я промокла в белой блузке.

Тонкий материал прилипал к моей темной коже, а рубашка цеплялась за мои изгибы. В моем лифчике были девочки, но даже после отлучения от груди, они все еще были... объемными. Я скрестила руки на груди. Мы еще не настолько отчаянно нуждались в его подписи.

Коул вытащил телефон и отключил пожарную сигнализацию и систему безопасности с помощью введенного кода. К сожалению, дверной звонок был самым неприятным из трех.

Я сглотнула и не побоялась профессионально кивнуть.

– Привет. Я Пайпер Мэди…

Коул протянул руку, но не для того, чтобы пожать мою. Он хлопнул ладонью по дверному звонку и оторвал коробку от каменной стены. Провода оборвались. В поместье воцарилась тишина.

Это... не очень хорошо.

Он уронил электронику к моим ногам.

– Вы... – я пожалела, что заговорила. Этот человек не нуждался в объяснениях. Он был из тех, кто рвал на части собственный дом, когда это его раздражало. – Вы не открывали свою дверь.

Голос Коула был тяжелым скрипом гравия и раздражения.

– Я был в тренажерном зале. В подвале. Тренировался. Не слышал стука, пока…

Он наступил на дверной звонок, размазывая пластик под каблуком.

Я поняла.

Я подняла подбородок и изобразила уверенность. Обычно я могла быть достаточно жесткой, чтобы отговорить свою малышку лизать электрические розетки, но я надеялась, что смогу сбить спесь с эгоистичного альфа-мужчины, ублюдочного спортсмена.

– Простите, что прервала Вас. Я из вашего спортивного агентства…

Коулу было все равно.