Красавица и нападающий

– Мне просто нужна подпись, и я вернусь позже с распечатанными копиями для ваших файлов…

Коул разорвал папку пополам. Он бросил обрывки на крыльцо, чтобы ветер и дождь уничтожили их.

Его голос стал мужественным, голодным.

– Приходи позже, если хочешь, красавица, но мы не будем делать ничего... профессионального.

Абсолютно нет. Я сопротивлялась желанию дать ему пощечину – не думала, что смогу дотянуться до его лица.

– Надеюсь, вы понимаете, что упускаете возможность изменить свою жизнь, мистер Хоторн, – сказала я.

– Вы упускаете не менее важную возможность, Мисс Мэдисон.

Я проигнорировала его.

– Что произойдет, когда «Монархи» откажутся защищать зверя перед Лигой?

– Я крепче, чем кажусь.

– Иногда нам всем нужна небольшая помощь. Немного сострадания.

– И ты думаешь, что обмен на другую команду защитит меня?

– Нет, мистер Хоторн. Я думаю, что обмен Вас в другую команду защитит остальную часть Лиги.

Коул стиснул челюсти.

– Лучше поторопись, красавица. Наступает ночь. Мои ворота скоро закроются.

– Поверьте, я не собираюсь здесь оставаться.

– Посмотрим.

Высокомерный.

Презренный.

Упрямый.

Я проклинала его шесть раз с воскресенья, и у меня все еще не хватало слов, чтобы молча плюнуть в этого ублюдка. Я помчалась к своей машине, не заботясь о том, что дождь пропитал мою одежду и показал мои изгибы. Коул захлопнул дверь, не глядя на то, как я ухожу.

И я должна была почувствовать облегчение. Надо было повернуть ключ в замке зажигания и уехать из его чертового особняка.

За исключением того, что один момент слабости под его взглядом распространился на несколько ударов сердца.

Я уезжала, но мне было неприятно, взглянув в зеркало заднего вида, я уезжала, надеясь увидеть его еще раз.

Опасно, опасно. Я не могла позволить искушению околдовать меня. У меня была работа, дочь, о которой нужно было заботиться, и жизнь, которую нужно было вести. Я бы не стала терять ни секунды, думая об ублюдке Коуле Хоторне.

Неудивительно, что он жил один.

Кто бы мог полюбить такого зверя, как он?

Глава 2

Коул

Некоторые мужчины по утрам молятся. Большинство читают газеты и завтракают. Счастливчики проводят время со своими семьями.

Мой день не начнется, пока мой кулак не опустится на траву, мои бутсы не зароются в грязь, и не будет брошен мяч.

Это мой сигнал к пробуждению.

Металлическая трель свистка эхом разнеслась по полю, и всплеск адреналина и тестостерона поглотил меня. Даже во время тренировки я набрасывался на товарищей по команде с бешеной скоростью. Мы сталкивались – кряхтя, потея, сбивая. Этот неистовый удар костей и тел был доказательством того, что я был жив.

Судьи боялись меня.

Бегущие избегали меня.

Приемники меня ненавидели.

А защитники? Я разбросал этих симпатичных мальчиков по проклятому полю. Я был сильнее их. Быстрее, чем они. Я знал, как они будут играть, и мне нравилось, когда они писали в штаны, когда читали мою защиту.

После того, как мяч был брошен, я переставал быть мужчиной. Я превращался в животное.

Атака должна была закончиться, когда я прорвался через линию, но я не смог вовремя остановиться. Наш квотербек первым ударил по ребрам.

Тим Морган, король кисок во многих отношениях, приземлился со скулящим визгом. Ничего такого, с чем его зависимость от окси не могла бы справиться, но это не предвещало ничего хорошего, когда он перевернулся на спину и остался лежать, хватаясь за бок.

Послышались свистки, и СМИ на краю поля стали делать слишком много снимков. Тренеры и тренерский штаб ринулись на поле.

Тренер Скотт держал меня сзади за шиворот, а О-Лайн помог Тиму встать на ноги.

– Какого хрена ты делаешь, Хоторн?

Тренер Скотт не был вежливым или утонченным человеком. Время не было добрым к бывшему защитнику. Он сохранял вес, пока играл, но у него больше не было сил толкать меня на землю. Вместо этого он выругался.

– Это проклятая тренировка, – он дернул меня за воротник. – Ты ударил нашего собственного парня!

И я попытался отступить, прежде чем убить его. Если бы я был главным тренером, я бы похвалил меня за хорошо проделанную работу, а не скулил о нашем нападающем. Тори был на полшага медленнее, чем обычно, вероятно, потому, что он провел ночь, вдалбливаясь во все, что околачивалось на стоянке после тренировки. Это он виноват, что я пересек линию.

Адреналин практически размазал мои слова.

– Не мог остановиться.

Не то, что он хотел услышать. Тренер Скотт вытолкнул меня с поля. Остальные полузащитники ушли, обойдя меня стороной. Именно туда, где у СМИ был лучший обзор. Очередь репортеров, вероятно, уже написала в Твиттере об этом инциденте... так же, как сотни болельщиков, плотно прижавшихся к забору, наблюдавших за тренировкой с трибун тренировочного комплекса.

Тренер Скотт дернул меня за плечи, пытаясь причинить боль. Ему повезло, что я не вспылил, иначе его шея была бы следующей. Он бросил наушники на землю.

Это не должно было закончиться хорошо.

– Тебе бы лучше включать свою голову в игре, Хоторн. Видишь его?

Тренер Скотт указал на Тима. Наш бесстрашный предводитель массировал ребра и смотрел на воркующих у забора женщин. Он, вероятно, выбирал одну из них на сегодняшний вечер, прежде чем отправиться домой к своей беременной жене и ребенку семейным человеком, которым он был.

– Видишь, как он носит наши цвета? – хмыкнул тренер Скотт. – Видишь его? Вон там, в голубом?

Я ничего не ответил. Он ударил меня по голове, но его кольцо запуталось в моих волосах. Он оторвал руку и вырвал клок волос с моего конского хвоста.

Скальпирование меня не остудит.

Он снова ударил меня. Это был последний раз, когда я позволил этому случиться.

– Я задал тебе вопрос, Хоторн! Ты видишь этого ублюдка, стоящего там?

Я стиснул зубы.

– Да, тренер.

– Ты не трогаешь его во время тренировки. Ты не смотришь на него. Ты не разговариваешь с ним. Если ты хочешь проломить какому-нибудь квотербеку череп, ты лучше стремись к голове Джека Карсона, ты меня слышишь?

– Да, тренер.

Его голос понизился, угроза, которая напугает собаку, но не запугает меня.