Красавица и нападающий

– Найди няню.

Легче было найти салфетки в сумке, наполненной запасной одеждой, игрушками, бутылочками, подгузниками, одеялами…

– Разве мы не можем поговорить утром? – спросила я.

– Знаешь, Пайпер, я ожидал от тебя большего.

Я потянула сумку на себя. В переднем кармане была спрятана новая упаковка салфеток. Моя последняя попытка быть организованной. Я взяла ее и повернулась к одеялу.

А Роуз исчезла.

Мне было все равно, как быстро папины клиенты могут пробежать сороковку. Никто не двигался быстрее, чем малышка, спасающаяся от смены подгузников.

Я поспешила подняться на ноги. Роуз завизжала из коридора, ползая с голой попой и направляясь в спальню.

– Что тебе от меня нужно, папа?

– Сегодня я разговаривал с главным тренером «Монархов». Скотт недоволен. Он планировал насесть на Хоторна на последнем предсезонном матче, но решил не делать этого. Хоторну чертовски повезло, что он их лучший полузащитник.

Я все еще не была уверена, кто такой полузащитник или чем он занимается, но это умение было одним из доказательств того, как Коул сделал свои миллионы.

– Тренер Скотт хочет его продать, – сказал папа.

– Коул не хочет, чтобы его продавали.

Я больше не слышала Роуз, и это означало, что она изобретала новые и потенциально трудоемкие проблемы для меня, чтобы решить их, тем более что она была без подгузника…

Я нашла ее в коридоре. Сидящей на полу.

Она ждала прекрасной возможности превратить мою ночь от хорошей до... ну, конечно, не до великолепной.

– Ох-ох! – хихикнула Роуз. Звук, исходящий от нее, не был милым, не был признаком приятных вещей. – Мамамамамамамама.

О нет.

– Папа, подожди!

Я побежала ловить дочь, пока она не сбросила бомбы, но запал уже был зажжен. Роуз взвизгнула, и я отодвинула ее от себя, когда раздался первый выстрел. Извержения не было, но были брызги.

Да. Ведь недаром сказки прекращались сразу после свадьбы и превращались в нежданную беременность, слюни, прорезывание зубов, бессонные ночи, и, конечно, своенравные памперсы.

Папа все еще говорил, а моя лучшая пара ботинок нуждалась в такой же хорошей чистке, как и мой ребенок. Я придвинула телефон к уху и опустила корчащуюся, пинающуюся, мокрую малышку в ванну.

Все это, решила Роуз, было бесконечно весело.

– Если «Монархи» уволят Хоторна, его карьере конец, – сказал папа.

– Угу.

В шкафу в коридоре у меня были салфетки, подгузники и принадлежности для экстренной уборки, но Роуз еще не... закончила. Я вздохнула.

– Папа... у меня тут небольшая дилемма с подгузниками. Могу я тебе перезвонить?

– Мы потенциально можем потерять миллион долларов с его контрактом, а ты беспокоишься о подгузниках?

Больше беспокоилась о его отсутствии на ее попке. Я ждала, когда же Роуз будет делать свои дела с предельной осторожностью и концентрацией – всегда сосредоточившись на поставленной задаче. В каком-то смысле она была точь-в-точь как ее дедушка.

Но, по крайней мере, он не устраивал беспорядок в ванной.

– Приезжай в офис, Пайпер.

– Я не могу, если ты не хочешь, чтобы я привезла ребенка. Но сейчас я слушаю тебя.

Я очень сожалела, что купила Роуз ее милые желтые сапожки и провела день, обучая ее, как весело топать по лужам. Я не успела остановить ее, как она ударилась ногой о дно ванны.

Она хихикнула.

Дважды.

Потом поскользнулась.

Я уронила телефон и поймала ее, прежде чем она ударилась бы головой о ванну, пока остальная ее часть была смягчена самыми невероятными и антисанитарными подушками.

Прошла секунда.

Слишком рано.

Роуз завопила, покрытая всем самым мерзким, что могло быть внутри малыша. Ее крик смешал знакомые мелодии «я голодна» и «мне скучно», и «как ты могла разрушить мою жизнь, мама». Классические признаки одной особенно адской истерики.

Я подняла телефон чистой рукой и попыталась поднять Роуз на ноги. Ничего не вышло. Она была удовлетворена тем, что мгновение возилась со своей грязью. Я отодвинула ее от себя, поблагодарила Бога за отсутствие рвотного рефлекса мамы и опустила в воду.

Теперь перед ужином мы должны были принять ванну.

Кто сказал, что мы должны делать все по расписанию?

Ну... это сделала Роуз. Настояла на этом, вообще-то.

В ванне сработал таймер, как будто я заставлю ее лечь спать сразу после того, как вымою ее. Она зарыдала. Я застонала.

Папа разозлился.

– Это что, ванна? – его голос трещал от раздражения. – Пайпер!

– Я же сказала, что у нас чрезвычайная ситуация. Сейчас это не самое приятное зрелище, папа…

– У тебя есть двадцать минут, чтобы добраться до офиса.

– Я бы сделала это, если бы могла, папа. Но сейчас уже больше шести. Я только что вернулась домой. Я должна позаботиться о Рози. Коул Хоторн может подождать до завтра.

– Сезон начинается через неделю, а это значит, что у нас есть два месяца до последнего срока торгов Лиги. Ты понимаешь нашу дилемму?

Я дразнила Роуз, плеская на нее водой. Она ворчала, но намек на улыбку пробился сквозь нее.

– Я не знаю, как мы собираемся заключить сделку…

– Не мы. Ты.

Я вздохнула.

– И что мне теперь делать?

– Он хочет иметь дело только с тобой, поэтому он твой приоритет номер один. Заставь его подписать отказ, пока мы не потеряли миллионы.

– Он не согласится.

– Заставь его.

– Он уже принял решение. Я не могу заставить его сделать то, чего он не хочет.

– Так ты позволишь ему выбросить твою жизнь? Я должен был ожидать этого от тебя.

Папе не нужно было использовать этот тон, которым он ругал меня каждый день с того момента, как я рассказала ему о беременности. Все стало еще хуже, когда я отказалась выйти замуж за Джаспера.

Мы больше не говорили о Коуле Хоторне.

– Пайпер, я был снисходителен к тебе. Я помогал тебе. Я поддерживал тебя. Я позволил тебя поступить в колледж…

– Ты позволил?

– Я заплатил за него, не так ли? Я испортил тебя. Я потворствовал тебе, когда ты сказала, что хочешь читать книги и изучать литературу, хотя мы оба знаем, что степень была рассчитана на одно.

– Не говори так.

– Найти тебе мужа.

– Звучит более архаично, папа.

– Что? Разве это так плохо – хотеть, чтобы о моей маленькой девочке позаботились?