Красавица и нападающий

Сюрприз.

– И у тебя большие проблемы, Коул. Я только что покинула офис команды. Можно войти?

– С этим? – поправился он. – С ней?

– Да, она крошечный человек. Я понимаю, насколько это безумная идея.

– Не думаю, что ты понимаешь.

Я закатила глаза.

– Мне нужно с тобой поговорить. И... мне нужен твой кабинет.

Это сделало его менее склонным впускать меня внутрь. Это не имело значения. Раздевание в его гидромассажной ванне на мгновение сделало меня желанной гостьей в его доме. Он напрягся, когда я протиснулась мимо него.

– Что ты делаешь? – спросил он.

– Меняю подгузник.

– Ее подгузник? – он захлопнул за нами дверь и последовал за мной в кабинет. – Тебе обязательно это делать?

– Ты поблагодаришь меня за это.

– Опять же... не думаю, что сделаю это.

– Сегодня вечером Фрэнк Беннетт разговаривал с «Монархами».

Почему его дом сделан из такого белого материала? Белые диваны, белые полы, белые стены, белый мрамор. Я бросила упаковку с подгузниками на пол его кабинета и дала Роуз пухлую пластиковую книгу, чтобы она погрызла ее.

– Тебя оштрафуют на двадцать пять тысяч долларов за удар по Пирсу Джарвису.

– Что? Почему?

– Потому что Джарвис теперь пропустит сезон. Ты отвечаешь на телефонные звонки хотя бы время от времени? Мой отец пытался дозвониться до тебя сегодня днем, но ты ушел с тренировки перед самым ее началом.

– Я всегда занимаюсь дома, один.

– Ну, он собирался ввести тебя в курс дела.

– Я не хочу, чтобы он вводил меня в курс дела. Я имею дело только с тобой, красавица.

Я положила Роуз.

– Ты дурачишь меня.

– Извини?

– Ты вообще никогда не обсуждаешь это, – я оттолкнула руки Роуз, которая решила, что более искусна в снятии своих легинсов, чем я. – Лигу? Твою репутацию? Тор…

– Не говори этого.

– Торговлю.

– Черт возьми, Пайпер.

Я уставилась на него.

– Следи за языком. Разве ты не видишь ребенка, лежащего прямо перед тобой?

– Конечно, вижу! – он отважился взглянуть на плед. Его лицо исказилось, когда я стянула с нее подгузник. Он отвернулся, разочарованно проведя рукой по волосам. – Этого не может быть.

Он отскочил назад, как будто я размахивала зажженным факелом вместо грязного подгузника. Боже. Даже папа терпел смену подгузников, и он никогда не брал в руки салфетку или какой-то порошок, когда я была ребенком. По крайней мере, мама умерла после того, как меня приучили к горшку, иначе папа позволил бы ближайшей волчьей стае вырастить меня.

Коул заткнул рот, когда я нагнулась к Роуз.

– Не могу поверить, что ты делаешь это здесь.

Я вытащила салфетки.

– Это всего лишь смена подгузника.

– Нет. Нет, нет, нет. Это не только смена подгузников. Это использованный подгузник в моем кабинете!

– Я уверена, что здесь ты делал вещи и похуже.

– Ничего подобного, – он склонил голову, когда я сложила подгузник в одноразовый пакет. – Что ты делаешь? Оставишь на потом?

Я протянул ему пакет.

– Ты можешь выбросить его для меня?

Никогда не думала, что увижу такого крутого мужчину, который чуть не упадет в обморок. Коул отступил как можно дальше, не уступая мне дом.

– Я найду для тебя пластиковый контейнер, – сказал он. – Просто держи его подальше от меня.

– Только не говори мне, что ты никогда не был рядом с ребенком.

Он обвел рукой дом.

– О да. Я завален младенцами. По чердаку ползает рой младенцев. И на площадке тоже слюни. У пары малышей режутся зубки на моих колоннах.

– Я почти закончила.

– Не торопись. Мне все равно придется сжечь комнату.

Я поцеловала Роуз, когда она пнула своими идеальными пухлыми ножками.

– Полагаю, в этом доме двое детей, не так ли? Именно так.

– Конечно, я просто большой ребенок, – Коул скрестил руки на груди. Я сделала вид, что не заметила, как чернила натянулись на его бицепсах. – Давай вспомним все дерьмо, которое ты здесь натворила, не считая того, что у тебя в сумке.

– Язык.

– Какая заботливая! Да она вся в дерьме!

– Она теперь чистая.

Он не слушал, просто считал на пальцах неудобства, которые я ему причинила.

– Уничтожение имущества. Вторжение. Преследование.

– Я извинилась за все это, – сказала я. – И я сожалею о том, что произошло в джакузи.

– Не смей извиняться за это, – сказал Коул.

Я притворилась, что мое сердце не забилось сильнее.

– Это было неуместно.

– Это было весело.

Я покачала головой.

– Это была ошибка.

Он кивнул, стиснув зубы.

– Ты никогда не говорила, что у тебя есть ребенок.

Новый подгузник плотно облегал ее попку.

– У нас профессиональные отношения, Коул. Или должны быть таковыми. Я не должна была раскрывать так много, как открыла.

– Ты стыдишься своего ребенка?

Я насторожилась.

– Извини?

– Ты почти переспала со мной.

– Я, безусловно, не делала этого.

– Ты была у меня вчера, – сказал Коул. – Еще пара минут со мной, и ты была бы горячее, чем вода.

– Неправда.

– Ты определенно была влажнее.

– Коул…

– Но ты не сказала мне, что у тебя есть ребенок. Думаешь, мне было бы не все равно?

Он серьезно?

– Очевидно, тебе не все равно, иначе ты бы не волновался из-за маленького подгузника.

– Это не объясняет, почему ты держала ее в секрете.

– Она не была тайной. Мы просто не говорили о ней.

Коул хитро ухмыльнулся, намереваясь вонзить кинжал мне в бок.

– Думаешь, я не трахнул бы тебя, если бы знал, что у тебя есть ребенок?

– Я не собираюсь с тобой разговаривать об этом.

– Ты разрываешь дверной звонок, вламываешься в мой дом, чуть не ломаешь мне пальцы, а потом оставляешь меня с худшим в моей жизни случаем синих шаров.

Я вскочила на ноги, жестикулируя легинсами Роуз.