Красавицы и чудовища

– Я могу идти?
– осторожно кашлянул Пиетт.

– Идите. И выбросьте все лишнее из головы. Вы хорошо делаете свою работу. Остальное - ересь.

Офицер повернулся к двери.

– Не обижайтесь. Он просто не умеет извиняться, - сообщил спине выходящего Люк.

Пиетт благоразумно сделал вид, что не услышал. Люк поудобнее устроился на коленях отца и пристроил голову ему на плечо с явным намерением задремать.

– Чего это ты решил, что я извиняться не умею?

– Потому что упрямый, как я. тетя Беру всегда, когда я капризничаю, говорит, что я шаак упрямый, как отец.

– Что еще тетя Беру про меня говорила?

– Что ты пилот божьей милостью, и что, если бы ты был жив, тускены забоялись бы прилезть. Это правда?

– Угу. Только тебе пойти еще поспать не надо?

– А мы скоро прилетим?

– Скоро.

– Тогда я лучше здесь подожду.

– Ладно, кемарни тут маленько, а потом на мостик пойдем. Я со штурмовиками полечу вниз, а ты будешь наблюдать за ситуацией с орбиты: предупреждать об опасности и поддерживать нас огнем. Договорились?

– Ага!

Ответ утонул в сладком зевке, и через минуту сын уже крепко спал, уткнувшись носом в складки плаща.

Хорошо, что мальчишка еще слишком мал, чтобы разобраться в оттенках чувств. Перед сыном он, конечно, смутился, но унижал офицера он вполне осознанно. С некоторых пор лорд Вейдер начал получать удовольствие от чужих страха и унижения. До сегодняшнего дня о причине не задумывался. Ситху положено жаждать власти, вот он ею и упивается. Каких же еще объяснений надо? А тут вдруг пришла крайне неприятная догадка: не от того ли, что болезненно гордый и самолюбивый Энакин Скайуокер слишком легко научился вставать на колени перед Дартом Сидиусом. Неприглядная картинка нарисовалась. Интересно, насколько этот его комплекс заметен со стороны? Ведь головой вроде бы понимает ущербность убеждения раба в том, что быть свободным - значит, быть рабовладельцем. А надо же... Впредь, внимательнее надо. Ибо, младший ситх привык считать себя сильным.

То, что он сильнейший, он знал всегда. С детства. И с мальчишками с пыльной татуинской улицы, и среди пилотов в мастерской старого Уотто, он понимал, что знает, умеет, может больше их всех. И то, что ему от силы восемь, и то, что он раб, значения не имело. Вернее - подстегивало к еще большему совершенствованию.

Потом был храм. И снова он за считанные месяцы, а иногда и за дни осваивал то, на что другие тратили годы. И то, что он - почти залетный чужак по сравнению с теми, кто в храме с рождения, лишь раззадоривало падавана-переростка.

Жгучая обида от непризнания его Силы опалило душу лишь однажды - когда его с явной издевкой ввели в Совет, не сделав магистром. Но там была политика, а не недооценка его Силы. Только тогда от этого делалось еще обиднее.

Но в целом бурлящая в нем кипучая Сила всегда порождала в Энакене Скайуокере радость свободы и вседозволенности.

Все изменилось в одночасье. После Мустафара заключенная в увечном теле Сила бурлила, конвертировалась в ярость, или наоборот - ярость, боль и обида порождали волны Силы, которые не находили выхода. В этом и великим духам Долины Ситхов без ста грамм не разобраться.

Нет, сомневаться в силе и могуществе черного гиганта в глухих доспехах, невесть откуда появившийся подле императора, дураков не находилось. Проверять степень опасности таких сомнений для жизни и здоровья никто не хотел. Но сам-то Дарт Вейдер понимал собственную ущербность и бесился.

Впрочем, выплески ярости не мешали ситху вкалывать по-черному, восстанавливая себя. Результат его в конце концов удовлетворил. Во всяком случае, до сегодняшнего дня так казалось. А вот надо же... Уверенность в себе вроде бы вернулось, а привычка компенсировать собственные комплексы унижением окружающих осталась.

Неприятное открытие. Ибо лорд отдавал себе отчет в том, что потребность куражиться над заведомо более слабым и зависимым - признак слабости, а не силы. Внешние шипы и колючки маскируют внутренние изъяны. Крепкое нутро во внешних "украшалочках" не нуждается. Сила - источник спокойствия и милосердия. Потому что умение прощать - привилегия сильного. Перед прочими такого выбора просто не возникает по причине их убогости. Все это достаточно много изучавший психологию и социологию лорд Вейдер знал. Нет, слово "милосердие" в Храме не приветствовалась, среди ситхов - тем более. Так учила маленького Эни мама. Другое дело, он очень часто предпочитал действовать по принципу "один удар по голове заменяет три часа политзанятий". Просто раньше так казалось честнее. Потом бить без разбора вошло в привычку. И только сейчас показалось слабостью.

С чего бы? Неужели просто из-за наивного вопроса сладко посапывающего на груди мальчишки? Неважно. Важнее понять в чем источник порождающей мелочную агрессивность слабости. Ибо слабость - это то, что ситх может себе позволить в последнюю очередь.

Значит, будем становиться сильнее изнутри. И работать над коррекцией внешнего имиджа. Не бешеный ранкор, а неприступная скала, о которую разбивается все, что не смогло посторониться. Сложно? Наверное, непросто. Но за последнее пять лет Дарт Вейдер решил столько сложных, просто непреодолимых проблем, что факт нерешаемости задачи перестал пугать. Есть осознание проблемы, значит и решение найдется. Решения не существует? Тем хуже для проблем.

========== Глава шестая. Встреча с Родиной и родней ==========

– Бен, в кабину.

Вейдер властно кивнул приведенному на посадочную палубу джедаю на место в кабине штурмовика рядом с собой. Кеноби запрыгнул молча и без лишних слов. Только где-то очень глубоко в душе мелькнуло облегчение: в то, что ситх выполнит данное на Альдераане обещание, Оби-Ван до конца не верил.

– Почему нет?
– изобразил легкую обиду лорд, когда колпак кабины уже закрылся.
– Мир вокруг здорово поменялся в последние дни. А в эпоху серьезных перемен полезно иметь лишнего туза в рукаве. А знаменитый рыцарь-джедай, один из сильнейших среди молодых - довод более чем весомый. Кроме того, ваш подельник Органа пока честно и качественно исполняет свои обязательства: такую волну в прессе поднял, что галактическая общественность воспримет на "ура" любые действия властей против вероломных варваров-тускенов. Так с чего мне нарушать свою часть обязательств?

– Надеешься на мою геройскую гибель в процессе совершения подвига во имя империи?

– Да мне по фиг. Живой или мертвый герой - каждый вариант имеет свои сильные и слабые стороны. Скрывать глупо: твоя смерть меня не огорчит. Но и не факт, что обрадует. Так ведь и не угробишься. На личном опыте проверено, две-три сотни тускенов в одну джедайскую харю утилизируются в легкую.

Возможно, Кеноби было, что на это возразить, но он промолчал. Разговаривать, в кабине идущего по баллистической траектории штурмовика весьма затруднительно. А церемониться с физическими кондициями пассажира ситх не склонен. Зато в безоблачной атмосфере планеты они оказались уже через тридцать секунд, оставив прочие космолеты далеко позади.

– "Черный-лидер" Базе, вышел в район патрулирования. Наблюдаю разрушенные фермы. Боестолкновений уже нет. Веду поиск.

– Вас понял, "Черный-лидер". У вас все в порядке?

– Нормально, нормально. Я не падал. Я снижался.

– Да, сэр!

Глумиться над шибко заботливым связистом Вейдер не стал. Понимал, причина не вполне уставного внимания кроется в присутствии его детей на мостике. Дабы предотвратить формирование на борту отряда малолетних партизан, Вейдер вполне официально отправил Люка и Лею на мостик. Под присмотром Пиетта, разумеется.