Красиво разводятся только мосты

— А ты был? — спросила она.

— Один раз, — кивнул он, и это тоже была правда…

— Который час? — открыла глаза Аврора.

Демьян вздрогнул. Разом вспомнил, что стоит в шортах на голое тело.

— Третий, — обернулся он к часам.

— Ого, — Аврора резко села, потёрла лицо, пригладила волосы. Схватила с тумбочки телефон. — Вот чёрт!

Кораблёв почувствовал себя лишним. Понимая, что ей надо одеться, вышел в гостиную, благо двухкомнатный номер позволял, закрыл дверь.

Она выскочила, подпрыгивая на одной ноге и натягивая на ходу второй носок.

— Куда, куда ты? — рванул наперерез Демьян. — А завтрак?

— Дома поем.

Она на секунду остановилась, а потом вдруг повисла у Демьяна на шее.

Обняла. Прижалась. Ткнулась холодным носом в щёку.

— Спасибо!

Чмокнула. И исчезла.

Только на стуле остался её жатый чёрно-белый шарф.

Глава 25

— Моя мать не звонила? — глядя в окно, нервно барабанила по сиденью такси Аврора.

— Нет, — зевнула в трубку Ирка. — Но, если что, я прочитала сообщение, что ты ночевала у меня. Подтверждаю — ночевала. Как Кораблёв? Был на высоте?

— Ира, не начинай, — скривилась Аврора.

День, резко ворвавшийся в жизнь лишь после обеда, оказался солнечным.

Город, весенний, умытый, может, выглядел не так нарядно, как ночью, а по забитым машинами дневным улицам такси ехало куда медленнее, чем они носились с Демьяном по ночным бульварам, но не зря же говорят утро вечера мудренее: сейчас Авроре всё казалось не таким безнадёжным и мрачным.

Беспокоило только, что мама будет расспрашивать, но день будний, они с отцом на работе, и Аврора уже давно не обязана докладывать родителям, когда вернулась.

— Что не начинай? — опять зевнула Ирка. — Хочешь, чтобы я на весь офис громко спросила: он тебя трахнул? — громко и явно на весь офис спросила она. А потом добавила: — Не сцы, я тут одна. Народ ещё не собрался после обеда.

— Нет, Ир. Ничего не было.

— У-у-у, — разочарованно промычала Лебедева. — Я думала, он профессионал, а он любитель. Неужели разговоры с тобой всю ночь разговаривал?

— Ну вроде того, — вздохнула Аврора. — По городу катал. На Утёсе со мной вальсировал.

— Романтик, в общем, — снова зевнула Ирка, в этот раз нарочито, давая понять: скукота.

Аврора тоже зевнула.

— Вот ты зараза, Лебедева. Ладно, я не выспалась. Ты-то чего рот дерёшь?

— Наелась. В сон клонит. Не хочешь вечером куда-нибудь сходить? Пятница.

— Пошли. А куда?

— Понятия не имею, — Ирка защёлкала клавишами. — Сейчас на ДВ-Хаб посмотрю. Ты чего хочешь? Задницей потрясти или посидеть? Шумно или камерно?

— А ты?

— Я хочу, чтобы жареное мясо и живая музыка.

— Тогда я тоже, — усмехнулась Аврора. — Чтобы народу немного и поговорить можно.

— Ладно, выберу сама. Знаю я одно место. Подтягивайся ко мне на работу к концу дня. Тут пешком два шага. Я столик закажу.

Как говорится, сказано — сделано.

К шести вечера откисшая в ванне, переодетая, причёсанная и даже слегка подкрашенная, чтобы не выглядеть рядом с Иркой бледной молью, Аврора сидела на стуле для посетителей у рабочего стола менеджера Лебедевой Ирины.

Небольшой офис турагентства, в котором работала Ирка, был рассчитан на пять столов, но туристический кризис — заняты остались только два, двумя агентами-менеджерами, клиентов не наблюдалось.

— Короче, — оглянулась Аврора на Иркину коллегу: женщина самозабвенно разговаривала по телефону, зажимая ухо. — Кажется, я решилась.

Лебедева театрально подавилась, закашлялась, постучала себя по груди.

— Чего? — уставилась на Аврору.

— Понимаю, он красивый мужик. Ему даже делать ничего не надо, ни соблазнять, ни ухаживать: улыбнулся, бровь приподнял и всё — любая его. Он и не скрывал, что не прочь потрахаться. Ну, я и решила, что тоже не прочь.

— Ты серьёзно, мать? — скривилась Ирка, словно Аврора сказала, что решила ограбить банк.

— Нет, блин, шучу, — хмыкнула Аврора.

Конечно, глупо говорить об этом подруге. Глупо вообще об этом говорить. И, наверное, больше выдавало её неуверенность, чем уверенность, но Аврора ждала одобрения, а не эту кривую ухмылку.

Да, в отношениях с мужчинами она осталась всё в том же пубертатном возрасте, когда у неё только начали расти сиськи. Когда они росли, она была безответно влюблена в Петюню, а когда выросли — вышла замуж за Романовского.

Между первой любовью и замужеством у Авроры никого не было. Так и осталась она наивной девочкой, видевшей мужские половые органы только на операционном столе, у статуй античных героев, да в порнушке. А если вычеркнуть Романовского, её сейчас, как в игре, откатило на точку сохранения в восемнадцать лет, когда она лишь мечтала кого-нибудь встретить и не знала как себя вести — вот как она себя чувствовала. И, конечно, ждала поддержки от опытной подруги.

— Рора, — прищурилась Ирка, — ты, случайно, не влюбилась?

— С чего ты взяла? — удивилась Аврора.

— Понимаешь, эти опытные ловеласы они ж как профессиональные воры. Тебе кажется, что все по-настоящему, он честен, искренен, что ты у него одна такая, и до тебя он ничего подобного не испытывал. А потом он тебя трахнет и свалит с твоими деньгами, девственностью или сердцем, нужное подчеркнуть. И лишь когда его след простыл, резко начинаешь прозревать и понимать, где тобой манипулировали, как умело вели, что ты потеряла и с чем осталась.

— И что я теряю? Мне кажется, ничего.

— Тебе кажется, — Ирка назидательно потыкала пальцем в свою грудь, в область сердца. — Рора, если ты влюбилась, беги от него на хрен.

— Зачем? Даже если влюбилась? — чисто из спортивного интереса спросила Аврора.

Ничего такого она к Демьяну вроде не чувствовала: день и ночь о нём не мечтала, аппетит и сон не теряла, разве что лёгкое возбуждение, но это нормальная реакция молодой, здоровой женщины на привлекательного мужчину.

— Рор, одно дело переспали и забыли. Тебе хорошо. Ему неплохо. И совсем другое, когда примешались чувства. Особенно сейчас. Тебе Романовский сердце разбил, если ещё и этот разобьёт.