Красиво разводятся только мосты

Демьян закинул в рот солёный орешек. Аврора надкусила печенье. На вид оно казалось вкуснее.

— Тогда я был рад поддерживать отношения только с людьми, которые ничего не знают. Мои проблемы так и остались моими, и я понимал, что никто, кроме меня их не решит, но, по крайней мере, эти «незнающие люди» общались со мной, как с равным, а не сидели со скорбными лицами, боясь смотреть в глаза, словно я смертельно болен, совершил преступление или прилюдно обосрался.

— И как ты выкрутился?

Аврора подула на остывающий чай и сделала крошечный глоток, лишь бы смыть вкус ужасного печенья, словно из речного песка с сахаром. Чай оказался ароматным, крепким и вкусным.

— Да никак, — хмыкнул Демьян. — Уехал в Питер. И начал всё сначала. Нашёл работу. Единомышленников. Встречался с ними, узнавал что-то новое, ездил смотрел у кого что как устроено. Перевёз мать с сестрой. Взял кредит и пошёл искать подходящее здание. Поэтому да, я тебя понимаю. Это, конечно, не одно и то же: сгоревший ресторан и погибший человек. И, слава богу, в моём пожаре никто не пострадал. Но что ты чувствуешь, мне близко. Поэтому мой вопрос: почему ты? Каждый день в операционных умирают люди. Почему именно ты стала козлом отпущения?

— Наверно, мне не повезло, — Аврора пожала плечами.

— То есть ты об этом не думала? — уточнил Демьян, давая понять, что смотрит на это иначе.

Ещё глоток чая смочил горло. Чашка с эмблемой гостиницы вернулась на блюдце.

Аврора кивнула.

— Пожалуй, я думала о чём угодно, только не об этом.

— Тогда можем подумать вместе. Как тебе идея? — улыбнулся Демьян.

— Не так заманчиво, как закрыть глаза и довериться, — улыбнулась она в ответ, а потом посмотрела на часы. — Но мне, к сожалению, пора. Видеосвязь с адвокатом. А ещё до дома надо добраться.

Демьян встал, звук его шагов скрадывал мягкий зелёный ковролин.

Аврора гадала, зачем он пошёл в спальню.

Глава 30

Кораблёв вернулся с ноутбуком в руках.

— Вот тебе видеосвязь, — открыл его на столе.

— Не хочешь меня отпускать? — усмехнулась Аврора, когда Демьян сел рядом.

Он ткнулся лицом в её шею. Вдохнул запах.

— Нет. Это настолько заметно?

— Совсем не заметно, даже наоборот, — закрыла Аврора глаза.

От него вкусно пахло. С ним уютно. Но теперь он пугал Аврору тем, как она на него реагирует, и своей неожиданной заинтересованностью. Аврора пока не решилась сказать, что купила на завтра билеты на экскурсию. Даже настроилась, что поедет одна, ожидая, что после секса Демьян потеряет к ней всякий интерес. Но как-то всё шло не так.

Демьян забрал у неё кружку, в которую она вцепилась, как утопающий в спасательный круг. Подхватил за шею.

Этот поцелуй точно должен был перейти в другую плоскость. И Аврора, конечно, имела в виду горизонтальную. А в итоге оказалась у Кораблёва на коленях. И окончательно потеряла голову.

— Удивительное чувство, когда с каждым разом тебя хочется всё сильнее, — честно призналась она, ткнувшись в его голое мокрое плечо. И третий раз за вечер не показалось много.

— Не представляешь, как это приятно слышать, когда чувствуешь то же самое, — откинулся затылком к спинке дивана Демьян.

У неё зазвонил телефон.

— Ответь, дай мне телефон и иди одевайся, — Демьян через голову натянул застёгнутую рубашку, — а я пока организую вам видеосвязь.

Хорошо, что Аврора бледнела легче, чем краснела, а то адвокату пришлось бы наблюдать её пунцовые щёки и алые уши. Наверное, блеск в глазах, что она видела в зеркале ванной, приводя себя в порядок, ей бы скрыть не удалось, но что-то Авроре подсказывало: едва начнут говорить, он сам потускнеет, пропадёт, исчезнет как прекрасное воспоминание.

— Давайте ещё раз, Аврора Андреевна, — сказал адвокат, глядя в бумаги, когда дежурная часть с приветствиями осталась позади. — Я правильно понял: вы не могли не видеть результаты анализов пациента?

— Конечно, — кивнула Аврора.

— Угу. Свёртываемость крови, количество эритроцитов и лейкоцитов. Вы знаете, какими должны быть эти показатели, если в лаборатории, например, не подчеркнут, как здесь, — развернул он к камере лист, исчёрканный красным карандашом, — и не обратят ваше внимание, что какие-то показатели выше или ниже нормы?

— Конечно, я знаю, — ответила Аврора. Без запинки назвала границы нормы, каких клеток не должно быть на всякий случай тоже проговорила, вдруг на суде её об этом спросят.

Адвокат, Михаил Николаевич Красин — острая чеховская бородка, круглые очки в тонкой оправе, что только усиливало сходство с писателем, — внимательно сверял её ответы со своими записями. Как на экзамене. Аврора даже вспотела.

— Тяжело в учении, легко в бою, — подмигнул ей Демьян.

Он сидел всё там же, слева от неё на диване, стараясь не попадать в объектив камеры, потягивал пиво, слушал, иногда негромко комментировал.

— А какие показатели были у погибшей Островской, помните? — спросил адвокат. — Те, которые вы видели, когда принимали решение оперировать, — неожиданно уточнил он.

Аврору прошиб озноб.

«К чему он задал этот вопрос? Почему засомневался? Что я просмотрела?»

— Ну, если постараться, — нахмурилась она.

Красин заглянул в бумаги.

— Давайте так. Если я спрошу, почему вы отклонили операцию Маргариты Петровны Князевой? Что вы мне ответите?

— Белок в моче, повышенные лейкоциты, — выдохнула Аврора.

Адвокат утвердительно кивнул.

— А Ивановой? Ариадне Алексеевне?

Демьян резко дёрнулся, облился пивом, чертыхнулся, сел.

— Ивановой? — тихо переспросил он, оттягивая на груди промокшую рубашку.

Аврора подняла палец, давая понять, что он ей мешает.

— Давление. Сто сорок на сто и не снижалось, — ответила она.

— А у Марины Михайловны Островской?

— Изначально было высоковато давление, но с анализами всё хорошо. Она пришла на консультацию уже с результатами лаборатории, и я отправляла её вторично, в том числе на коагулограмму и биохимию, и оба раза все показатели были в норме. Тромбоциты по нижней границе — припомнила Аврора, — но во время менструации их уровень обычно снижается. А у неё как раз…

Адвокат кивнул. По его бесстрастному лицу невозможно было понять, что хорошо, что плохо. А уж к чему могут придраться в суде, Аврора боялась и думать. Согласно обвинению, она пошла на неоправданный риск.

Потрясённая смертью человека, она до сих пор не понимала, что сделала не так.

В окровавленной одежде, после того как плановая лапароскопическая операция превратилась в лапаротомию — разрез брюшной стенки, открылось кровотечение, был вызван сердечно-сосудистый хирург, затем бригада реанимации, и они ничего не смогли сделать, Аврора сидела на полу в коридоре, схватившись за голову, перебирала в памяти каждый момент, где могла ошибиться, и не понимала.