Красивые и проклятые

«Ты нужен мне», — произнес голос у меня в голове.

— Ты нужен мне, — сказала я. — Мне нужно, чтобы ты поддерживал меня, пока я поддерживаю Кейси. Тогда все это останется позади, и у нас все будет по-прежнему. Больше всего на свете мне нужно, чтобы ты… — простил меня.

Внутри меня все заскрежетало и остановилось.

Простил меня? За что? В чем я была виновата?

Картер ждал, затаив дыхание. Наступил решающий момент, и от него зависело, что будет с нами дальше.

«Не похоже, что у тебя получается спасти эти отношения без меня», — сказал голос в моей голове.

Это я повторять не стала.

— Мне нужно, чтобы ты… простил меня, — произнесла я, опустив глаза.

— Леке, — прошептал Картер, прижимая руки к своей груди. — Прости меня, пожалуйста. Я вел себя как идиот. Ты пытаешься помочь Кейси, а я ною, будто избалованный ребенок.

Меня накрыла волна облегчения, и я почувствовала себя обновленной и чистой.

Именно это я и хотела от него услышать.

— Между нами все хорошо? — спросила я.

— Все лучше, чем просто хорошо, — прошептал он мне на ухо. А потом закрыл глаза и поцеловал.

Когда мы отстранились друг от друга, я слегка улыбнулась ему. Мое внезапное счастье омрачилось — лишь на секунду, — потому что у меня осталось ощущение, что я поцеловала незнакомца.

17

— ПОЗДРАВИМ АЛЕКСИС! — воскликнула Адриенна. — Девушку нового президента школьного совета!

Все захлопали, как будто победа Картера была не его достижением, а моим, и, следовательно, являлось собственностью всего клуба.

Была среда, и мы сидели на собрании. Но я не находила себе места.

Тем вечером я впервые собиралась в офис Фаррин, чтобы поработать в ее фотолаборатории.

Но прежде мне нужно было сделать еще кое-что важное.

— А теперь, — проговорила Адриенна, — перейдем к Совершенствованию?

Назвали имена нескольких девочек за то, что они совершили мелкие проступки: жевали жвачку, ругались, поменяли туфли на каблуках на сандалии после школы.

Наконец, собрав волю в кулак, я поднялась на ноги.

— Я думаю, у нас с вами все идет просто замечательно, — начала я. — Я смотрю на вас и вижу, что все вы выглядите именно так, как хотел бы Аральт.

На их лицах появились самодовольные улыбки. По комнате пробежали шепотки.

— Но… — продолжила я. — Внешний вид — это еще не все.

Я повернулась к сестре.

— Кейси, послушай. Учеба, конечно, важна, но если ты не ведешь себя как член нашего сообщества, ты не сможешь достойно его представлять.

Кейси уставилась на меня, прерывисто дыша. На первый взгляд она была стопроцентной Солнечной девочкой: милая льняная юбка, блузка нежно-голубого цвета, красивый макияж, аккуратно уложенные волосы… Я не могла понять, что в ней не так. Но определенно было что-то, отличавшее ее от нас.

Лидия рядом со мной вскочила на ноги:

— Что видят люди, когда смотрят на нас? — спросила она. — Уж точно не наш ум!

Щеки Кейси стали огненно-красными.

— Они видят наше обаяние, — продолжила Лидия. — Обаяние и внешнюю красоту. Конечно, для Аральта важна всякая красота, но кто подойдет к тебе, если ты уродина? А если тебя полюбят за это, — она сделала паузу и провела рукой вдоль своего тела, — захотят остаться рядом и тогда уже увидят, что у тебя в голове. Наоборот не бывает.

— Я знаю, — проговорила Кейси очень тихо, почти что шепотом. — Извините.

— Вообще-то, — сказала Лидия странным, срывающимся голосом, — я уже пыталась поговорить с тобой об этом. Но ты придумываешь отговорку за отговоркой. Так что скажи: ты правда знаешь? Правда хочешь извиниться? — Она сделала глубокий вдох и нанесла последний, самый мощный удар: — Ты правда предана Аральту?

— Конечно, да! — вскрикнула Кейси и бросила на меня беспомощный взгляд. Но я отвела глаза.

— Тогда тебе надо постараться, — отрезала Лидия. — Потому что кое-кому из нас кажется, что тебе все равно.

Тут все вокруг зашептались.

— Простите! — сказала Кейси, не обращаясь ни к кому конкретно. — Я… не хотела никого подвести.

Всю оставшуюся часть собрания с Кейси носились, как с раненым котенком. Пока мы ехали домой, она не поднимала головы, уставившись на сложенные на коленях руки. Даже не бросила на меня ни одного сердитого взгляда.

На секунду мне стало ее жалко, но я тут же разозлилась на себя. Она сама решила не уделять Аральту должного внимания. И теперь она должна ответить за это.

Никому не нравится, когда все его осуждают. Но иногда, чтобы создать что-то новое и крепкое, сначала приходится разрушить старое.

И если Аральт считал, что Кейси надо разрушить, как я могла с ним поспорить?

Я поужинала раньше обычного и взяла у мамы машину, чтобы оказаться в офисе Фаррин к семи. Добравшись до места, я увидела, что она оставила все двери незапертыми. Я огляделась по сторонам, но Фаррин нигде не было. Тут я заметила рядом с конференц-залом еще одну дверь, на которой висела табличка «ЛИЧНЫЙ КАБИНЕТ». Она была закрыта — но не заперта.

«Штрафы за парковку, высокие каблуки в школе, пролитый лак для ногтей», — подумала я, словно мысленно пролистав книжку под названием «Все, что сходит нам с рук». Я открыла дверь и добавила к этому списку «незаконное проникновение в чужой личный кабинет».

Кабинет в точности отражал личность своей хозяйки: элегантный, идеально чистый, украшенный по-современному и без излишеств. В нем было так мало вещей, что я смогла осмотреть всю комнату за несколько секунд. Ничего необычного, никаких жутких талисманов и оккультных предметов.

Я заметила только одну вещь, которая не вписывалась в обстановку: фотографию в рамке, стоявшую на верхней полке книжного шкафа. Это был постановочный групповой снимок, причем довольно старый — судя по тому, насколько он выцвел, его сделали где-то в семидесятых. С него смотрели двенадцать-тринадцать девочек, немного старше меня, студентки, наверное? Между ними чувствовалась глубокая связь, которая сразу же отозвалась во мне.

Девочки Аральта.

Я наклонилась поближе и нашла на снимке Фаррин — молодую и серьезную. Рядом с ней стояла девушка с квадратной челюстью и идеально прямой осанкой — по всей видимости, Барбара Дрегер.