Краски вне линий (фанфик Сумерки)

Когда ты позвонил мне тем вечером, в первый раз, это казалось таким правильным, …было так здорово снова чувствовать эту связь с пациентом, …человеком. Я впервые, с тех пор, как бросил пить, ПОЧУВСТВОВАЛ, что Эмма рядом. И я ощутил мир, …наконец-то, в первый раз со дня ее смерти.

Я пойму, если ты захочешь ударить меня, если ты захочешь выйти за эту дверь и никогда больше не возвращаться. Я предал твое доверие и моих извинений всегда будет недостаточно. Мне следовало рассказать тебе все это раньше, самому, а не позволять тебе услышать все от кого-то другого вот так.

Но в любом случае, я очень надеюсь, что ты продолжишь терапию, и тебе станет лучше, даже если твоим психотерапевтом БУДЕТ кто-нибудь другой. В тебе столько жизни, Энтони, …и у тебя так много того, РАДИ чего жить, …поэтому не позволяй этому случаю со мной лишить тебя помощи. Сделай это для Мэри и Кэти. Они так любят тебя. Я завидую тебе в этом.

И я сидел там, желая ненавидеть его, желая избить его, …но я не мог. Он мой друг. Он – часть моей семьи. Он… мой врач, хорошо это или плохо. Мог или нет я высказать это сейчас словами, …но я любил Питера. Он единственный, за исключением Беллы, кому я хотел бы показать дом с привидениями. Я рассказывал ему вещи, о которых не говорил пока даже Белле.

– Я завидовал тебе, – поделился я низким голосом, – Казалось, у тебя есть все, чего заслуживают Белла и Кэти. Ум, деньги, ученые степени, …карьера…

– Все это дерьмо – иллюзия, Энтони, – сказал Питер, проводя пальцем по краю дневника, – ТЫ, …ты – тот, у кого все это есть, …прямо на ладони, а не я.

– Так все это дерьмо про то, чтобы навестить свою жену и ее семью в Чикаго было брехней, – заявил я, ожидая, что он подтвердит это.

– Я придумал это, – сказал Питер безжизненным голосом, – Не знаю, зачем. Возможно, мне просто хотелось, чтобы это было правдой. Я действительно часто езжу в Чикаго на могилу Эммы, …в сочельник, …и на ее день рождения.

Мне не нужно было долго думать над тем, что говорят мне моя душа и сердце. Питер больше не алкоголик. У него была масса причин пить, и, наверное, на его месте я бы делал то же самое, после того, что он пережил. Девушка, которая умерла, …Эми, …это было ужасно, …но, возможно, она даже не звонила ему той ночью. Ему действительно не стоило винить себя за ее смерть. Я не мог себе представить – каково жить с таким грузом на совести.

Но он продолжал жить, трезвый, чистый, …и он был для нас отличным врачом – все время. И… также он всегда был отличным другом. И, как я сказал, я не забываю своих друзей… никогда. На самом деле, возможно, теперь я мог рассказать Питеру немного больше, видя, что он неидеален. Что он действительно отчасти ПОНИМАЕТ мою боль.

И что он БЫЛ здесь, …и прошел весь этот путь с тех пор. Теперь у меня была небольшая надежда на то, что в один прекрасный день у меня тоже все наладится. И я мог подставлять ему время от времени свое плечо. Я мог быть с ним рядом, если он нуждается во мне, прямо как сейчас.

Я продолжал сидеть со строгим видом и сложил руки, сказав:

– Прежде, чем я уйду, я хочу задать тебе лишь один вопрос.

Питер с грустью опустил взгляд, уверенный, что я собираюсь снова его бросить. Я ненавидел видеть у него такой взгляд. Как одиноко ему, должно быть, было – одному, неся с собой груз всего этого дерьма. И, кажется, никто в этом городе не знал его и не общался с ним. Возможно, он прав. Возможно. Эмма ДЕЙСТВИТЕЛЬНО привела его сюда по определенной причине. И я чувствовал себя намного лучше, «торча» в этом городишке. Эта идея нравилась мне гораздо больше, чем мысль о том, что какой-то коп просто метнул дротик в карту и сказал: «Отправим их в Каспер!», но мне кажется, что на самом деле так и было.

– Да, Энтони? – спросил он мягко.

– Ты предпочитаешь начинку из индейки… или картошку? – спросил я, и на моих губах заиграла злая усмешка.

– Что? – Питер посмотрел на меня со слезами на глазах так, словно думал, что ослышался.

– Начинка или картошка…? – повторил я, улыбаясь ему, – Ну, когда ты придешь на ужин в честь Дня Благодарения…

И Питер издал полный боли всхлип и обвил меня руками, сжимая очень крепко, …но я был не против. Я не стиснул зубов и не напрягся, …Питер – мой брат, во всех смыслах этого слова.

И он плакал от облегчения, радуясь тому, что я не ненавижу его и не принадлежу ко всем остальным людям, которые сделали из него отверженного. Он нес наказание за сделанные ошибки каждый день, пока жил здесь, …но он все равно остался, …надеясь, что Эмма откроет ему причину. Неужели это действительно ради меня? Я не знал этого, но было приятно верить, что существует нечто большее, чем все мы, вместе взятые, и оно делает так, что наши тропинки пересекаются и жизнь становится лучше.

Как я мог бросить его после всего, что Питер знал обо мне, …и ведь он ни разу не заставил меня почувствовать себя одиноким, даже когда я рассказал ему о том, что солгал Виктории о тех крысах в туалете, чтобы всех их пристрелили.

– Ты – часть семьи, Питер, – сказал я, пока он обнимал меня, …и я чувствовал, как мои руки обнимают его в ответ, без какого бы то ни было страха или паранойи, – Ты придешь к нам на День Благодарения, понял?

– Ммм хмм…, – сказал он, шокированный, и снова разрыдался.

– Мы любим тебя, чувак, – сказал я, а затем уточнил:

– Я … люблю тебя. И благодаря ТЕБЕ я даже могу обнять тебя и сказать это сейчас вслух.

– О…, – Питер шмыгнул носом и отстранился от меня. Его глаза были влажными и покрасневшими. – Я сожалею об этом, я забыл.

– О, заткнись и дай-ка я обниму тебя, – я притянул его обратно, обнимая его совершенно по-мужски, …и Питер рассмеялся.

– Так… каков будет ответ на мой вопрос? – спросил я, позволяя ему прижаться ко мне, раз он нуждался в этом. Наверное, прошло много лет с тех пор, как кто-то делал дл него такое.

– О…, – Питер снова рассмеялся, шмыгая носом, – Картошка, …определенно, картошка.

– Прямо как и я, – я ухмыльнулся, – Хорошо, ты будешь сидеть рядом со МНОЙ, …на почетном месте.

– Иисусе, как мне повезло, – он медленно разорвал объятья, вытирая глаз и ухмыляясь мне, – Это место за детским столом?

– Я не доверяю тебе в этом вопросе, – пошутил я, – Бог знает, если посадить тебя рядом с Кэти, то вы двое, наверное, к десерту объявите о своей помолвке!

– О, заткнись! – Питер поморщился, прикладывая два пальца к своему глазу, куда я ударил его, – ССССССС!

– Прости меня за это, – на моем лице появилось выражение сожаления, я взял кое-что с его стола и выдавил немного содержимого на пальцы. – На вот, приложи это!

– АААА! – он закричал от боли и затем выхватил небольшой пластиковый тюбик у меня их руки, взглянув на него. – Это ЛИМОННЫЙ очиститель для рук, Энтони! БОЖЕ! ЖЖЕТСЯ! Ты втер мне его прямо в рану!

– Это спиртовой очиститель, он убивает всех микробов, – спокойно сказал я, улыбаясь ему, пока он весь сжался от колющей боли.

– Не помогай мне больше, ладно? – попросил Питер, – Если увидишь, что я лежу на улице и истекаю кровью, просто оставь меня там, …ладно?

– Ладно, – согласился я, осматривая комнату. – Черт, Питер, твой офис выглядит как дерьмо. Ты не можешь немного убираться, когда к тебе приходят пациенты?