Краски вне линий (фанфик Сумерки)

Они даже спросили у меня, любил ли я ее, хотел ли я ее, …и я должен был отвечать, сидя перед Беллой. Я солгал, сказав, что нет, никогда не любил. Но на самом деле, в то время я думал, что люблю ее. Я был полностью конченым человеком тогда, и не знал ничего лучшего,… до того, как появилась Белла и открыла мне глаза.

– Вы будете стоять за трибуной несколько дней, – сообщила мне Бенсон, белокурая женщина – судебный исполнитель, – Вы не можете сломаться. Оставайтесь сильным. Защита будет ждать, когда Вы дадите слабину. Не давайте им такого шанса.

– И Джеймс тоже будет стоять за трибуной? – спросил я, пытаясь понять, как будет проходить судебное заседание.

– Нет, если только сам этого не захочет, – сказал Моррисон.

«Это так несправедливо», – подумал я про себя.

Теперь роль моего адвоката исполняла Бенсон.

– Мистер Каллен, Вы – сабмиссив, (роль подчиняющегося в БДСМ-отношениях – прим.пер.) правильно? – задала она следующий вопрос.

– Точно нет, – я оставался спокойным, – Сабмиссив добровольно и с удовольствием служит своему Господину или Госпоже. Я являлся рабом. Виктория купила меня за пятьдесят тысяч долларов. Я попал к ней в рабство и не мог из него выбраться. У сабмиссивов есть выбор и стоп-слово. У меня этого не было. Я делал то, что мне было сказано, нравилось мне это или нет, я должен был.

И все-таки Вы были свободны идти куда угодно, верно? – продолжила Бенсон, – У Вас была машина, Вы свободно приходили и уходили, когда не работали…

– Моя дочь, – напомнил я, – Я говорил Вам,… они бы убили ее или сделали с ней что-нибудь еще ХУЖЕ, если бы я ушел. На самом деле я не мог свободно приходить и уходить…

– Вы могли пойти в полицию.

– Полиции нет до этого дела, – констатировал я факт, – И копы в Нью-Йорке продажные. Я не знал, кому я могу доверять. У меня не было возможности даже увидеться с дочерью.

– Ну же, мистер Каллен, мы все взрослые люди…, – сказала Бенсон. – Разве Вы не были сабмиссивом, по собственной воле работающим и исполняющим свою роль с Викторией Спирс?

– Нет! – ответил я, и Бенсон подняла руку, жестом показывая мне не повышать голос.

– Нет, – повторил я, делая вдох, пытаясь оставаться сдержанным и спокойным.

– Вам также нужно попробовать отвечать на вопросы только «да» и «нет», Эдвард, – инструктировала меня Бенсон, – Вы слишком много говорите, и этим только делаете себе больно. Говорите им только то, о чем они спрашивают, не больше.

– Да, давайте не делать мне больно, это ужасно, – ответил я с сарказмом, качая Белле головой. Она улыбалась мне в ответ, пытаясь казаться храброй.

– Мистер Каллен…, – продолжила Бенсон, – Расскажите мне, как Вы познакомились с… Рейвен Дэниелс.

– Она была клиенткой, – сказал я честно.

– Вы продавали ей себя?

– Да, – усмехнулся я и стиснул зубы.

– Какого рода деятельностью Вы занимались с ней?

– Деятельностью? – переспросил я, – Интересный выбор слова.

Мне очень понравилось хоть раз повернуть ситуацию против них. Мне было приятно бросить им в лицо их же слова.

– Пожалуйста, ответьте на вопрос, мистер Каллен.

– Она играла со мной в грязную версию «шаффлборда» (шаффлборд – настольная игра, популярная в пабах, монеты или металлические диски щелчком передвигают по разделенной на девять клеток доске – прим.пер.), – сказал я, и пробормотал себе под нос, – Деятельность.

– Эдвард…

– Ей нравилось господствовать надо мной, – ответил я коротко, как они и хотели.

– Она связывала Вас?

– Да.

– Она привязывала вас на цепь?

– Да.

– Она била Вас плетью?

– Да.

– Разве люди не знают, что означает слово «господствовать»? – Белла снова пришла мне на помощь, – Почему Вы должны рисовать им картины вроде этой?

– Должно быть предельно понятно, что она делала с ним, – сказал Моррисон, – Жюри может пожалеть его, если будет знать все подробности того, что они делали с Эдвардом.

– О, «Карта жалости» (короткометражный фильм 2006 года в жанре «черный юмор», рассказывающий о парне еврейского происхождения, который добивался девушек, давя на их жалость рассказами о том, как его предки пережили Холокост; само понятие «карта жалости» – это карта «Дурак» в Таро – прим.пер), – сказал я, – Прекрасно.

– Ну, если он будет отвечать «да» про каждое действие, которое она делала с ним, мы просидим тут целый год! – вмешалась Белла.

– Вы ведь никуда не торопитесь, так? – спросила Бенсон, – Послушайте, судебные разбирательства занимают время. И судьям все равно, как долго они продляться. Должны быть представлены все факты.

– Разве Вы не видите, как это задевает его? – спросила Белла, ее голос был нежен, когда она посмотрела на меня, – Каково это – переживать все это снова и снова? И когда начнется суд, потребуются месяцы, прежде чем все закончится? Эдвард – жертва. Это не правильно!

– Все правильно, Белла, – сказал я, пытаясь ее успокоить, – Я в порядке.

– Ты не в порядке, – возразила она, присаживаясь и сердито скрещивая руки.

– Продолжайте, – я посмотрел на Бенсон, выражая глазами твердость и готовность слушать ее.

– Вы один добровольно приезжали домой к Рейвен Дэниелс?

– Да.

– Никто не принуждал Вас ехать к ней?

Я сделал вдох и сказал:

– Нет, меня принуждали ездить туда. Но – да, я приезжал один.

– Это правда, что Вас вынуждены были госпитализировать после нескольких дней в доме Рейвен?

– Да, – ответил я, – Она не отпускала меня. Я был обезвожен и потерял много крови. Я чуть не умер.

– Но после этого случая Вы вернулись в ее дом снова, верно?

– Да, через полгода, – ответил я, – Виктория приказала мне. Она сказала, что Рейвен обещала больше не заходить так далеко.

– И она снова причинила Вам боль?

– Да, – сказал я, глядя на Беллу, – Она несколько часов била меня плеткой-однохвосткой.

– Била Вас плеткой-однохвосткой?

– Так называется плеть с одним хвостом, – объяснил я, – Она длинная и тонкая, но бьет очень больно. При помощи нее можно нанести серьезные повреждения, если обращаться с ней неосторожно. Рейвен никогда не обращалась с ней осторожно. Ей нравилось смотреть, как я истекаю кровью. Она слизывала с меня кровь, …и начинала все заново.