Красная Элла

Сказано же, беда – коль сапоги начнет тачать пирожник, а пироги печь – сапожник. Журналистам «молодежки» лучше бы живописать о конкурсе, но никак его не организовывать. Времени до начала объявленного срока масштабного мероприятия оставалось в обрез, а неразберихи и организационных проколов на конкурсе – выше крыши.

В качестве экстренной помощи в оргкомитет «Платинового камертона» призвали слушателей группы журналистов нашего Партийного вуза. И вот мы (шестнадцать человек!) вторую неделю торчим в гостинице, где разместился оргкомитет конкурса, и занимаемся всякой ерундистикой. Например, беспрестанно уточняем списки «понаехавших». Имеются ввиду списки участников конкурса, посланцев разных уголков нашего огромного Союза. Между прочим, персонажей в большинстве своем экзотических.

Экзальтированная дамочка с жеманными манерами одна чего стоит. Даже без конкурса было ясно: «таких не берут в космонавты». Пролетит как фанера над Парижем: голосочек, на репетиции все слышали, дребезжащий… Ясно без высшего музыкального, хочет произвести впечатление воробышка. Эдит Пиаф, значит. Но где мощный голос парижского воробышка? Или я несправедлива и ошибаюсь?

Словно услышав мои размышления о талантах и их эрзац-последователях, ко мне наклонилась моя задушевная подруга Иванка, с которой мы рядышком сидели на упомянутой репетиции, и прошептала: – Элла Фицджеральд. Это точно, после такого пения у всех слушателей уже не уши, а ухи, ассоциирующие издаваемые звуки в безразмерном диапазоне: от Эдит Пиаф до Эллы Фицджеральд.

Или вот сегодня. Стою я на сцене киноконцертного зала (микрофоны, что ли, понадобилось проверить?) и нечаянно бросила взгляд в зал. Вижу: по правой стороне от двери к сцене идет бодрым шагом толстячок. Вот этот уж точно, натуральный напыщенный воробей в синем велюровом костюме индпошива. Только так подумала… В следующую секунду я чуть не упала в обморок: этот же толстячок в синем велюровом костюмчике шел бодрым шагом от двери к сцене и по левой стороне! Мне стало дурно: что-то со мной не так, в глазах двоится. Или я сошла с ума? У меня на лбу выступила испарина, в груди гулко заколотилось сердце.

Толстячки меж тем сошлись в одной точке у сцены и о чем-то заспорили друг с другом. У-уф! Их-то на самом деле двое. Один в один – не различишь. Однояйцевые. И как я их в списке пропустила? Вспомнила! Увидев повторяющуюся фамилию, одну я вычеркнула, подумав, что по ошибке ее вписали дважды.

Никаких же имен в том списке в помине не было! Недоработочка все тех же журналистов «молодежки», взявшихся не за свое дело. У-уф! Я еле перевела дыхание, вытерла выступившую испарину на лбу. Ум за разум уже заходит с этим камертоном и всякими непонятками…

От пережитого нервного потрясения я решила отходить в родных пенатах: сославшись на грядущий семинар по философии, ушла домой пораньше. И вот, значит, еду в автобусе, почти подъезжаю к своей остановке, как я уже сказала, не в самом хорошем, а даже в мрачном расположении духа.

Идентификация однояйцевых близнецов в стрессовой ситуации – серьезный экзамен для психики даже закаленного партийца… Чего уж там говорить обо мне: мой партийный стаж вместе с кандидатским – всего ничего, и двух лет не будет.

Но чем ближе я подъезжала к нашему вузу с его обширными владениями – учебными корпусами и несколькими студенческими общежитиями, научно-исследовательским центром, медпунктом, почтовым отделением, жилыми домами для преподавателей, просторной столовой, огромным спортзалом с бассейном, стадионом с ухоженным зеленым полем, теннисными кортами, лыжной базой, парками, синими елями и даже собственным лесом – тем больше меня грыз комплекс отличницы.

Все уроки должны быть выучены, все задания должны быть выполнены! Эта мантра моих школьных и университетских лет, не отпускала меня и здесь, в элитарном московском вузе.

Было от чего вспомнить мантру. Ведь камертон камертоном, а лекции, семинары никто не отменял. В том числе, семинар по философии, на котором я должна послезавтра выступить с рефератом. Философия, надо сказать, один из любимых предметов нашей группы. Каждый семинар – парад интеллектов, блеск молодых умов! Именно так охарактеризовал нашу группу сам профессор Малкин в приватной беседе с нашей Инессой Петровной Штоколовой, заведующей кафедрой журналистики. Круто!

В нашем вузе, надо сказать, «ботаниками» становились поневоле – респект и уважуха нашим преподавателям. Высокоинтеллектуальная среда в институте – их коллективный труд. Кроме того, в нашем Партийном вузе (удивительно, но факт!) царило лицейское вольнодумство и свободомыслие. Респект – нашему ректору. Фронтовику, чей парадный костюм весь увешан орденами и медалями. Этот парадный костюм ректор одевал только один раз в году. 9 Мая, в День Победы.

Гордость за вуз, за ректора, преподавателей, однокурсников, всех слушателей становится религией каждого переступившего порог нашего института. Элитарность и избранность вузовского сообщества, объединившего молодежь разных национальностей, каждый член которого представлял свой край, республику, область, народ, страну, во всем Союзе и мире была известной и бесспорной.

Но вернемся к моему реферату по философии. Итак, тема семинара – корпускулярная теория мира, миры и антимиры. Мда-а… Сто пудов, наши идеологические оппоненты с Запада думают, что слушателей в Партийном вузе зомбируют только марксистско-ленинской философией. Не все так просто.

В нашем вузе дают классическое гуманитарное образование. Образовательный стандарт – святое, пример тому – факультет истории и партийного воспитания, где студенты обучаются с «нуля» и за четыре года проходят полный курс высшего образования.

Я же учусь на факультете партийного строительства, слушателей на который набирают на базе высшего образования. Многие мои однокурсники – обладатели красных дипломов в первых своих институтах и национальных университетах.

Например, я окончила филологический факультет университета. За мой «красный» заплачено высокой ценой: погребенной юностью (нисколько не жалею!) в книжной пыли среди бесценных фолиантов. Все пять лет не вылезала из читалок университетской и республиканской библиотек! Иначе и быть не могло.

Требования преподов филфака были жестокие и жесткие: оригиналы мировой и русской классической литературы знать так, чтобы тексты от зубов отлетали!

Творчество поэтов Серебряного века, философские искания Раскольникова – героя Достоевского: «Тварь ли я дрожащая или право имею…», психологические нюансы взаимоотношений мужчины и женщины в «Гордости и предубеждении» Джейн Остин и так далее – все это люблю и берегу как обретенные сокровища благодаря бескомпромиссности преподавателей филфака.

О «Декамероне» Бокаччо предпочитаю промолчать: дурак не заметит, умный промолчит. Шок от новеллы о том, как дьявола в ад загоняли, уверена, в тиши читального зала испытала не одна студентка филологического факультета.

И еще пару слов о моих литературных пристрастиях, которые помогут, видимо, представить уровень интеллекта и подготовки слушательницы Партийного вуза. Между прочим, девушки из небольшого районного центра (всего-то пять с половиной тысяч жителей!). Конечно, просто так я не смогла бы стать студенткой филфака университета. В школе наша директриса, одновременно учитель русского языка и литературы, гоняла нас по школьной программе как сидоровых коз.