Красная Элла

По спутниковому телевидению мы смотрели концерты «Битлз», «Роллинг Стоун», «Бони М», Далиды и многих-многих других мировых знаменитостей, о существовании и творчестве которых большая часть советской молодёжи даже не подозревала.

Общественная жизнь в вузе била ключом: приехать на встречу со слушателями нашего вуза считала за честь любая знаменитость. От известных политических деятелей, философов, писателей, поэтов, режиссеров до звёзд эстрады и музыкальных ансамблей.

Недавно, например, был аншлаг на встрече с Александром Куприяновым, известным политическим обозревателем. М-м-м… Признаюсь, на встрече я задала ему детский и наивный вопрос, недостойный уровня слушательницы Партийного вуза. И за этот вопрос мне до сих пор стыдно. Что-то о сотрудничестве стран Варшавского договора.

Куприянов, весь из себя импозантный и красивый, в светлом, прекрасно сидящем на нем костюме, стоял на ярко освещённой сцене. Море обаяния! Умница и интеллектуал, он легко вел непринуждённую и интересную беседу с полным залом. И вдруг среди этой атмосферы, где IQ запредельно зашкаливал, мой вопрос… Ужас! Кошмар!

Куприянов, громко прочитав записку, вздохнул сокрушенно, поморщился и сказал следующее: «Ну что сказать вам… С соцстранами как с женой: хочешь – не хочешь, а жить надо».

Я от стыда чуть не упала с кресла. Покраснела и выглядела, наверное, в ту минуту как вареный рак: известный политический обозреватель даже не посчитал нужным отвечать на мой глупый вопрос! Хорошо ещё, что никто не понял, кто автор записки.

Слава богу, забыла её подписать. Уточняю, именно так: забыла подписать, а не специально не подписала. Анонимщиков ненавижу, вся сталинская репрессивная машина – позор нашей партии, была построена на них.

Мой реферат! У-у-у… А-а-а.... Время, время… Дорого! Послезавтра семинар, а я только собираюсь сесть за реферат. Крошка, ты пропала! Ни фига. Коммунисты не сдаются! Итак, что там у нас?

Мда-а, весь материал предстоящего семинара мне нужно изучить по лекциям профессора Малкина. А эти лекции, да и сама тема… Попробуем разобраться. Корпускулярная теория мира по Малкину – это… Так-так…

Глава третья

Мои философские размышления прервал неясный шум, вдруг возникший сзади. Вернее, даже не шум, а какие-то перешептывания на незнакомом языке. Я оглянулась. Через три сидения от меня расположились два мальчика: блондин и брюнет. Один краше другого.

Классические типажи: голубоглазый блондин с прямыми струящимися по плечам белокурыми волосами и тонкий-звонкий брюнет с та-а-аким выразительным взглядом карих глаз…

Про Тони даже не вспоминайте. Нет, Тони, конечно, хорош: его породистое лицо и тело молодого бога (вспомнили, обнаженный Тони на дискотеке?), без сомнений, отшлифовано хорошими генами нескольких поколений польских шляхтичей. Но этот красавчик-брюнет…

Я скользнула взглядом по «темненькому». Он был вне конкуренции, его мужская красота пленяла: прищуренные, с лукавинкой, карие глаза в обрамлении темных ресниц что-то…Что-то обещали та-а-кое… Шелковистые темные брови вразлет, высокий тонкий нос, четко очерченные чувственные губы, темно-каштановые, слегка вьющиеся волосы…

Элла… Элла, не увлекаться, одернула здесь я себя и отвернулась. Хороши цветы на чужом подоконнике. И, честно сказать, не хочу я ни в кого влюбляться! Доныне от воспоминаний о первой любви – школьной – саднит сердце… Лучше уж никого не любить, ни к кому не привязываться. Меньше психологических травм, детка. Так решила я, пережив разочарование первой любви.

…Здесь автобус подъехал к нашей остановке. Я сидела, не шелохнувшись. Только чуть-чуть повернула голову вполоборота, чтобы видеть своих соседей. Ага. Блондин и брюнет дружно оглянулись, словно молча спрашивали, не выхожу ли я вместе с ними. Я выдержала еще немного времени.

Они разочарованно вздохнули и, взявшись за ручки объемной спортивной сумки, потянулись к выходу. Здесь я поднялась и стала выбираться из автобуса. Мои соседи, увидев, что и я собралась выходить, заулыбались и перекинулись репликами.

Я решила идти своим путем: вышла в переднюю дверь автобуса. Вот неподалеку и проходная – капитальная одноэтажная постройка желтого цвета. Наш вуз – закрытый объект, его территория огорожена высоким металлическим забором. Пропускная система жесточайшая: мышь не проскочит, муха не пролетит.

Они направились прямиком к проходной: ага, значит наши братья по разуму, не преминула я съехидничать про себя. Кто бы сомневался. Только в нашем вузе иностранцев – через одного. В других московских вузах они, конечно, есть, но не в таком представительстве. В этом учебном году у нас учатся ребята из семидесяти восьми стран мира! Это к сведению.

Чтобы вы поняли, что блондин и брюнет, встреченные в автобусе, для советской девушки – слушательницы престижного вуза, коммунистки – эка невидаль… Прошла бы и не заметила. А здесь не прошла. И заметила. Хотя ситуация, согласитесь, была без вариантов: автобус на ходу – та же подводная лодка.

… Двое иностранцев несли объемную сумку, которая болталась между ними из стороны в сторону и мешала им идти в ногу. И всё оттого, что блондин и брюнет норовили оглянуться, чтобы удостовериться, иду ли я за ними. Я же спокойно шла за друзьями и теперь имела возможность лучше рассмотреть брюнета.

Горделивая осанка, длинная шея, широкие плечи, тонкая талия. Высокий, стройный – он был хорошо сложен. Таким я в первый раз увидела Кристофа по фамилии Майор. Хм-м… Не путать со званием: например, майор советской армии или майор КГБ. Хотя с последним лучше не шутить.

Глава четвертая

Тень майора КГБ незримо витала над каждым из нас уже на старте марафонского забега по поступлению в вуз. Начиналось так: счастливчика и избранника судьбы вызывали в райком комсомола и предлагали поехать учиться по направлению областного – краевого – республиканского комитета комсомола в престижный Партийный вуз. В Москву! Кто ж откажется?

Счастливчику и избраннику недвусмысленно намекали, что самое главное – успешно пройден первый этап испытаний. Это означало, что Комитет госбезопасности (это страшное-страшное КэГэБэ!) проверил до седьмого колена, и всё чисто: среди близких и дальних родственников политически неблагонадёжных, судимых, проживающих за границей, предателей родины нет.

Прошёл проверку КГБ – значит, проскочил через «игольное ушко» – пятьдесят процентов успеха в кармане. Остаётся только сдать экзамены.

Партия ревностно относилась к подготовке своих молодых кадров. Слушателей Партийного вуза – недавних комсомольских активистов, членов Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза молодёжи, только что вступивших в ряды Коммунистической партии, готовили для работы в комсомоле, молодёжной прессе. Естественно, не на рядовых позициях.

Меня мои предки не подвели: состояли все больше на государевой службе. И, слава Богу, никаких диссидентов.

– Элла-джан, – Иванка Войт – моя подруга, сидящая рядом, тихо прошептала пароль, принятый между нами, и толкнула мой локоть. Следует пояснить: Элла-джан, Иванка-сан – так мы с Иванкой обращаемся друг к другу после прочтения повести Пикуля «Три возраста Окини-сан». Это наш пароль.

Как ни была я увлечена чтением, мой мозг подал сигнал: парторг нашей группы включила сирену «скорой помощи». Предупреждает, чтобы я выходила из глубокой конспирации и не брякнула чего-нибудь не по теме. Чтобы не вышло: в огороде бузина, а в Киеве дядька.